Легенда о восставшем
Шрифт:
«Интересно, за сколько можно получить гангрену стопы, если ты обездвижен на холоде?»
От собственных мыслей его бросило в дрожь.
«Ну нет, только не сейчас, когда мы впервые нормально разговариваем».
– Да ты замёрз. Давай я вызову такси – это меньшее, что я могу сделать.
– У меня нет наличных.
– О, не переживай, я же наследница Дельты. У меня полно золота.
– Это… неправильно. Должно быть наоборот. Тем более род Крейвенов отнюдь не бедный. Я возмещу. Когда-нибудь.
Шершавые стены,
Полицейские рассчитывали на то, что Тобиас будет оказывать сопротивление, вопить, драться, ломать и опрокидывать мебель. Но как только парень оказался в фургоне, он расслабился и покорился. Нужно усыпить бдительность полицейских. До ночи.
В камере он был не один. Напротив него на полу сидел друид в мешковатой одежде. Выглядел он не очень: спутанные дреды, мешки под глазами, красные белки, порванные джинсы и отсутствие левого ботинка явно не делали его краше.
– За что тебя, братиш? – внезапно подал голос незнакомец.
Тобиас промолчал.
– А меня за травку, – с некой гордостью сказал друид.
Тоби усмехнулся, но всё же решил поддержать разговор из вежливости.
– Бегунок? Закладчик?
– Не-а. Я для себя. Для здоровья. Органика – хорошо. Просто не все это понимают. Пытаюсь просвещать народ. Я уже сто лет этим занимаюсь.
– Чем именно? Выращиванием или просвещением?
– И тем, и другим, – довольно улыбнулся друид. – Так за что тебя, братиш?
– Нападение на принцессу Дельты.
Друид икнул от неожиданности, затем присвистнул и как-то вдруг сник.
– М-да. По сравнению с этим, мои кустики – это просто детский лепет. За что ты её?
– Взбесила, – вздохнул Тобиас.
– Не знаю. Не понимаю. Когда меня что-то бесит, я просто иду курить, и всё сразу проходит.
– Оборотни не курят, – повторил Тобиас старое нравоучение матери, которое она не переставала ему повторять с самого детства.
– Ты оборотень? Не похож, братиш, извиняй. Уж больно ты что-то стрёмный.
– Сочту за комплимент.
Вдруг в коридоре погас свет. Наверняка была уже глубокая ночь, и надзиратель решил пойти вздремнуть, раз уж преступники ведут себя мирно. Тобиас встал со скамейки и подошёл к стене слева. Посмотрел наверх: оценил расстояние до окошка – руками не достать.
– Слушай, я могу попросить у тебя помощи?
– Всё, что угодно, бро.
– Подсади меня наверх, чтобы я снял эту дощечку.
– Э, да ты же всё равно не пролезешь в такую узкую дырочку.
– А мне она нужна для другого.
Друид лишь пожал плечами и перекрестил руки. Тобиас снял ботинки и аккуратно залез к парню на руки. Теперь его роста хватало для того, чтобы спокойно отодвинуть доску. И уже спустя пару минут их камера наполнилась нежным лунным светом. Тобиас почувствовал, как его мускулы наливаются силой, как ускоряется пульс и как его рефлексы становятся быстрее.
В два счёта Тобиас оказался у решётки, схватился руками за прутья и, слегка поднатужившись, раздвинул перекладины, словно это были две жалких проволоки.
Теперь путь из камеры был открыт. Как покинуть само отделение полиции, Тобиас пока не придумал, впрочем, импровизировать у него получалось хорошо.Он обернулся, взглянув в последний раз на остолбеневшего нового товарища. Друид безмолвно переводил затуманенный взгляд с Тоби на образовавшийся проём, словно бы не веря в то, что он снова на свободе. А Тобиас шагнул в коридор, и с той самой минуты стал сбежавшим заключённым в розыске.
Тобиас всё же решил наведаться домой. Мама должна понять и простить. А если не мама, то отчим. Однако его ожидания не оправдались.
– Уходи, Тобиас. Это больше не твой дом.
– Ма?
– Надо было давно тебя прогнать, а не ждать почти девятнадцать лет.
– Я никуда не пойду. Мне некуда идти!
– Тебе придётся. Ты подвергаешь опасности меня, своих братьев и сестру. Ты же не хочешь, чтобы они пострадали, так?
– Я… не знаю. Не знаю, чего я хочу. Я рассчитывал на твою помощь. Я же твой сын.
– Больше нет. Мне не нужен сын-преступник. Я старалась воспитать тебя достойно, но увы… Теперь тебе придётся уйти. Можешь искать отца или просто пуститься в бега – мне всё равно. Наши дорожки разбегаются.
В ярости Тобиас схватил первый попавшийся предмет и трахнул его о пол. Керамическая ваза с треском разлетелась на осколки. Тоби пнул небольшой сервант, и всё его содержимое раскатилось, растащилось и разбилось. А юноша продолжил наступать на мать с перекошенным злобной гримасой лицом. Нэнси вскинула руки вверх. Несколько капель мыльной воды упало на её передник. Она попятилась, не скрывая свой страх. Женщина знала, что её сын – не то создание, с которым она готова потягаться силами. Он молод, силён и опасен. Он гибрид, а она простая волчица.
Правая кисть Тобиаса взметнулась вверх, ладонь искрилась. Из кончиков пальцев поблёскивали крошечные, но острые кинжалы.
– Я услышал шум наверху.
Голос отчима несколько охладил пыл юноши. Нэнси явно вздохнула с облегчением, заметив Эстебана в дверях кухни.
– Он неуправляемый! – выкрикнула она в отчаянии.
Эстебан нахмурил лоб, взялся за подбородок одной из рук, а вторую запустил в седеющие волосы – признак усиленной мыслительной деятельности.
– Сынок, подойди ко мне, – спокойно сказал Эстебан. Но Тобиас продолжил стоять на месте, прикрыв глаза, словно щурясь от света лампы. Тогда мужчина продолжил: – Ты совершил проступок, серьёзный проступок. Ты уже не маленький, чтобы всё списать на неосознанность сего деяния. Возможно, уже поздновато вести с тобой воспитательную беседу, но…
– Она выгоняет меня из дома! – выпалил Тоби.
– Что?
– Эта… мать гонит меня прочь!
– Нэнси?
– Я же хочу, как лучше, я всегда только для семьи, – пролепетала жалобно волчица.
– Это не годится. Ты выгоняешь собственного сына из дома. Это ненормально. Он останется или уйдёт по собственной воле. Тобиас уже взрослый, и он сам в состоянии решить, где ему находиться: здесь ли, в полиции, в лесу, в другом городе – что бы то ни было, мы поддержим его и примем любое его решение.