Легенда о Вращающемся Замке
Шрифт:
— Я ее не нарушу.
— Смелые слова, — Фэринтайн склонил голову. — Садитесь в седло! Я хочу проверить, стоите ли вы своих слов.
— У вас будет такая возможность, герцог, — сказал Гэрис сухо. — Дэрри, — это уже оруженосцу, на три голоса ниже. Оруженосец вел в поводу коня — и ухмылялся. Конь не ухмылялся, конь раздувал ноздри и глядел прямо на Гэриса окровавленным взглядом. «Ну, лошадка, не подведи — даром я тебе столько дней подряд покупал самое лучшее сено? Сегодня нам с тобой, малыш, придется постараться на славу».
Гэрис вскочил в седло и взялся за протянутое оруженосцем копье. Вскинул это копье острием вверх, приветствуя толпу — и довольно улыбнулся, заметив, что зрители по меньшей мере удивлены. На трибунах зашептались, кто-то засвистел. Ну еще бы, внешний вид Гэриса не мог не
Дэрри привстал на цыпочках, понизив голос до шепота:
— Сэр Гэрис, они уже верно решили, что вы умом тронулись. Честное слово, я их понимаю.
— Веришь в меня? — спросил Гэрис невпопад.
— В вас-то? — мальчик прищурился. — Даже и не знаю. Но деньги поставил.
Гэрис ничего не ответил на это.
Он перехватил копье поудобней и ударил коня по бокам. Искрящийся солнцем соленый песок взвился из-под копыт — и то же самое солнце ударило отраженным лучом с наконечника выставленного лордом Фэринтайном копья. Тот тоже рванул прямо с места в карьер. Тут не было никаких отдельных дорожек и разделительных барьеров. Всадники сшибались прямо посреди широкого, засыпанного песком поля, чтобы, будучи выбитыми из седла, иметь возможность продолжить поединок уже пешими.
Гэрис чуть наклонился в седле, почувствовал, как перчатки на руках сделались мокрыми и холодными от пота. Он не хотел нервничать, но все же нервничал. Слишком многое зависело от того, справится он сейчас или нет. Эдвард Фэринтайн несся прямо ему навстречу, расстояние между рыцарями сокращалось, Гэрис видел белое забрало шлема, щит с серебряным единорогом на бело-черном поле, развевающуюся конскую гриву. Сэр Гэрис Фостер хорошо знал, что Эдвард Фэринтайн владеет копьем куда лучше, чем он сам, тем более сейчас, и легко выбьет его из седла, если получит такую возможность. Более быстрый и ловкий, Эдвард победит в честном бою без труда, но в том и шутка, что честного боя не будет. Хорошо, что правила турнира не запрещают определенных хитростей.
Когда рыцари сблизились почти на расстояние удара, но все же еще не совсем — Гэрис отбросил копье в сторону, прямо на землю, и рванул коня в сторону, боком от Фэринтайна. Выхватил левой рукой меч и, извернувшись в седле, перерубил древко вражеского копья. Зрители закричали. Эдвард выпустил из рук бесполезный обломок и тоже выхватил клинок. Мечи столкнулись — Гэрису показалось, что он принял на свой клинок рухнувшую скалу, до того силен был нажим противника. Гэрис пришпорил своего жеребца, и, сумев наконец оттолкнуть меч Эдварда, поскакал прочь, к дальнему краю поля. Теперь важнее всего была скорость. Ему следовало оторваться и выиграть себе хотя бы несколько драгоценных секунд. Враг остался без копья, но его меч был при нем, равно как и мастерство, искусство и отвага.
Гэрис выпрыгнул из седла, сгруппировался при падении, покатился по рассыпчатому песку. Грохот конских копыт оказался совсем рядом, и Фостер едва успел избежать участи быть затоптанным жеребцом Фэринтайна. Он снова перекатился и вскочил на ноги, подбирая выпущенный было клинок. Эдвард рванул коня прямо на него, замахнулся сверху мечом. Гэрис отскочил, парировал удар, а потом на мгновение припал к земле — и полоснул вражеского коня по передним ногам, перерубив их. Кровь брызнула ручьем, лошадиный крик свел бы с ума кого угодно. Фэринтайн выпал из седла, попробовал удержаться на ногах — но Гэрис тут же навалился на него и швырнул на землю. Фэринтайн выставил при падении руку, оперся на нее и тут же вскинул меч, блокировав удар Гэриса. Подался вперед, отводя вражеский клинок, и рывком взлетел с колен. Гэрис Фостер отшатнулся.
— Хорошо придумано, — сказал Эдвард Фэринтайн. — Вы натаскали коня. И не надели доспехов… Почему? Чтобы удачней приземлиться и оказаться ловчей меня. Почти получилось, но сейчас ваше преимущество закончилось. Признаете поражение, благородный сэр, или мне вас сначала
помучить?Вместо ответа Гэрис отсалютовал клинком и принял защитную стойку.
— Ну ладно, — сейчас Эдвард говорил негромко, — вы на свой манер правы. Все эти люди вон там на трибунах хотят отменного зрелища. А мы с вами дрались совсем недолго. Если закончить прямо сейчас, они будут недовольны победителем. Защищайтесь, милорд.
Чем Гэрис и занялся. Первая атака Эдварда оказалась быстрой, вторая — еще быстрее, третья — молниеносной. Гэрис едва успевал их отражать. Он каждый раз парировал сыплющиеся на него удары и каждый раз при этом делал шаг назад, а Эдвард, наоборот, наступал. Противник Фостеру достался серьезный. Раньше он, конечно, мог бы с ним справиться, но то было раньше. С тех пор Гэрис ослаб и не знал, вернется ли когда-нибудь в прежнюю силу. А Эдвард, напротив, пребывал в отличной форме, даром что сражался перед тем три дня подряд. Он не зря, честное слово, считался лучшим фехтовальщиком в стране. Даже сейчас он не показал и половины своего мастерства. Герцог Фэринтайн развлекался — вернее, развлекал публику.
Прошло несколько минут, и напор Эдварда, бывший поначалу яростным и неукротимым, внезапно начал иссякать. Фэринтайн сделался неторопливым, словно бы ленивым. Сторонний наблюдатель мог бы еще решить, что Эдвард продолжает биться от души, по-настоящему вкладываясь в поединок, но Гэрис прекрасно понимал, что это уже не так. Его врагу словно бы сделалось скучно, и он перестал стремиться к победе. Фостер отразил все направленные на него атаки, и ни разу при этом острие вражеского клинка не пробилось сквозь выставленную им оборону. Зато самому Гэрису неожиданно удалось сделать пару вполне удачных уколов, даром что те лишь чиркнули по броне. Минуту назад ему казалось, что бой безнадежно проигран, но теперь это уже явно было не так. Распробовав поначалу свое преимущество, Эдвард быстро потерял к этому преимуществу интерес и начал биться с едва заметной ленцой. Спустя еще три обмена ударами Гэрис уже не сомневался в этом.
Фэринтайн поддавался. Поддавался очень ловко, даже опытный судья не заметил бы этого. Тоже ведь искусство, сражаться не на полную силу — надо быть хорошим бойцом, чтоб освоить его. Непонятным оставалось лишь одно — зачем это нужно Эдварду? Считает, будто победа от него так и так не уйдет, и потому стремится позабавить толпу, растянув бой? Сама подобная мысль придала Гэрису ярости. Он ненавидел, когда его не принимали всерьез.
Его враг не узнал его. Просто не мог узнать. Прежнее лицо человека, который назывался теперь именем Гэриса Фостера, было утеряно им вместе со всей его прежней жизнью. Вернувшийся с порога смерти, он носил чужое обличье — обличье, подаренное ему колдовством. Тем самым странным и древним колдовством, что сохранило ему жизнь, излечив смертельные раны. Он должен был умереть — но нашлась сила, что спасла его и послала сюда, в самое сердце разоренного войной Эринланда. Сила эта была настолько чужой и опасной, что Гэрис старался даже в мыслях не думать о ней. Наделенный благодаря этой силе чужими внешностью и именем, он не мог быть узнанным лордом Эдвардом Фэринтайном — но сам хорошо знал этого гордого и самоуверенного лорда, не привыкшего никогда сомневаться в себе. И прекрасно помнил, как тот, к примеру, однажды, в тренировочном бою, выбил у него меч у него из рук и заливисто расхохотался, наслаждаясь своим превосходством.
Воспоминание это оказалось ярким и резким, подобным вспышке молнии в сумрачных подвалах памяти. Злость неожиданно придала сил. Гэрис развернулся, став внезапно быстрым, как порыв ветра, текучим, будто вода, смертоносным, словно жалящая змея, на половину выдоха сделавшись вдруг самим собой — и рванулся вперед, зная, что должен победить и что победит, чего бы это ему не стоило.
Он выбил оружие у Эдварда из рук, сделал шаг вплотную и саданул Фэринтайна противовесом меча прямо по забралу. Эдвард пошатнулся, но все же устоял, и в свою очередь ударил Гэриса закованным в металл кулаком прямо в живот. Стало так больно, что внутренности, казалось, засыпали тарагонским перцем, но Гэрис уже навалился на Эдварда и опрокинул того на землю. Сорвал с его лица забрало и отстранился — чтобы занести клинок. Острие смотрело герцогу Фэринтайну прямиком в правый глаз.