Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец

«Похоже, сельджуки разбили крестоносцев! – подумала Анфиска. – Вот почему сбежал король и без промедления устремилась в обратный путь беднота».

Однако вслух Анфиска этого не сказала. Ей хотелось поразмыслить над тем, что им теперь делать: прибиться к крестьянам или же постараться обогнать их?

Доминика своими стонами и жалобами отвлекала Анфиску от размышлений. Гречанка настаивала, чтобы Анфиска развела костер – все равно как и все равно где! – ей необходимо обсушиться, иначе она умрет от простуды.

«Вот наказанье-то мне с тобой!» – недовольно подумала Анфиска.

Вернувшись обратно к ручью, Чернавка долго возилась с огнивом и пучками с трудом найденной сухой травы. Родившийся наконец слабый огонек вознаградил ее за старания, а обрадованная Доминика поцеловала Анфиску в щеку. Болгарка наломала сухих хворостин, чтобы разжечь пламя побольше.

Анфиска наскоро перекусила сыром и хлебом, затем стала укладывать спать своих спутниц. Умаявшись за день, Доминика и ее служанка быстро заснули на расстеленных возле костра попонах.

Прежде чем лечь спать самой, Чернавка вновь поднялась на вершину холма и стала смотреть на огни далекого стана. Мысли ее были о Василии Буслаеве. Жив ли он? Не ранен ли?

Перед самым рассветом Анфиска растолкала спящих Доминику и болгарку.

– Я хочу умыться, – капризно заявила гречанка.

– Некогда размываться! – сердито сказала Анфиска, седлая мулов.

– Я хочу есть, – добавила Доминика.

– И разъедать некогда! – отрезала Анфиска.

– Какая ты сегодня жестокая, Анфиса, – с укором промолвила Доминика.

Она покорно забралась на своего мула, чтобы продолжить путь.

Выбравшись на дорогу, грязь на которой была размешана колесами повозок, лошадиными копытами и несколькими тысячами людских ног, Анфиска оглянулась на виднеющийся в полуверсте позади них стан крестоносцев. Там царили тишина и неподвижность, лишь бродили оседланные кони по лугу и колыхались на ветру воткнутые в землю знамена.

«Дрыхнут горе-воители! – с беспокойством подумала Чернавка. – Поди и стражу не выставили! А коль сарацины навалятся ни свет ни заря?»

Понукая мулов, всадницы двинулись по разбитой дороге на запад.

Анфиска ехала впереди, постоянно поглядывая по сторонам и назад. Тревога не покидала ее. Далеко ли сарацины? И что им делать, ежели они наткнутся на них?

Полдня беглянки ехали по дороге, не останавливаясь.

Завидев вдалеке крестьянский обоз, медленно одолевающий подъем, Анфиска решила сделать привал. Наездницы свернули с дороги к небольшой роще посреди равнины.

Они не стали разводить огонь, расположившись на опавших листьях под кронами деревьев, похожих на липы и клены.

К большому огорчению Доминики, во фляге кончилось вино. Ей пришлось подкреплять свои силы всухомятку.

После скромной трапезы на Анфиску навалилась не то лень, не то усталость. Видя, что Доминика и ее служанка задремали в обнимку под деревом, Анфиска улеглась с ними рядом, завернувшись в плащ.

«Видит Бог, я заслужила небольшой отдых, поскольку уже второй день не снимаю с себя кольчугу и опекаю двух этих неженок!» – засыпая, подумала Анфиска.

Беглянок разбудил шум сражения.

Доминика и болгарка никак не могли сообразить, с какой стороны доносятся воинственные крики и лязг железа. Обе бестолково вертели головами спросонья.

Анфиска влезла на дерево со спины мула. Оглядев окрестности, она спустилась на землю.

– Крестоносцы бьются с сарацинами на равнине недалече отсюда, и на дороге тоже сеча идет, – поведала Чернавка своим испуганным спутницам. – Придется нам переждать, покуда битва закончится.

– Кто же одолевает, крестоносцы или сельджуки? – спросила Доминика.

– Не разобрала я, – ответила Анфиска, – но, по-моему, сельджуки сильно теснят крестоносцев. Всадников у сарацин очень много. Всюду, куда ни глянь, конница сарацинская скачет.

– Ежели сельджуки одолеют крестоносцев, что с нами будет? – забеспокоилась Доминика.

– Нам теперь в любом случае к морю выбираться надо, – сказала Анфиска, – поскольку и христианское войско тоже к морю отступает. – Она прислушалась, вытянув шею. – Кажется, стихает битва-то…

Доминика и служанка тоже вслушались в гул многих тысяч копыт, растекающийся по равнине. Звона мечей больше не было слышно.

Упав на колени, Доминика принялась исступленно молиться, сложив ладони и подняв лицо к небу.

Осенний лес с тихим шорохом ронял на землю темно-желтые листья.

Каркала стая ворон, кружившая над верхушками деревьев.

«Воронье слетается, значит, битва и впрямь закончилась», – промелькнуло в голове у Чернавки.

Когда на землю опустилась вечерняя пелена, беглянки осмелились наконец снова выбраться на дорогу. Они пугливо озирались по сторонам, объезжая попадавшиеся у них на пути тела убитых воинов. Иногда копыто мула цеплялось за валяющийся в дорожной грязи шлем или наступало на брошенный щит.

– Не лучше ли нам догнать войско крестоносцев? – робко обратилась Доминика к Чернавке. – А то мне страшно.

– Обратно к мужу захотелось? – криво усмехнулась Анфиска.

Сумерки все больше сгущались. Налетал порывами холодный ветер.

Доминика окликнула Чернавку:

– Я устала, Анфиса. Пора остановиться на ночлег.

– Не будет ныне ночлега, – отозвалась Чернавка. – Будем ехать всю ночь напролет, покуда не догоним крестоносцев. Верну тебя Василию, и дело с концом!

Доминика обиженно примолкла, когда служанка перевела ей ответ Анфиски.

Спустя какое-то время невдалеке раздался заунывный волчий вой.

Мулы испуганно запрядали ушами.

Наступила ночь.

Мулы шли усталым шагом. Доминика и болгарка постоянно клевали носом. Анфиске приходилось то и дело толкать в плечо то одну, то другую, чтобы те не свалились с седла.

Понемногу сон стал одолевать и Анфиску, ее голова в островерхом шлеме неумолимо клонилась на грудь, слипались глаза.

Неожиданно впереди через дорогу перемахнули какие-то смутные тени, еле различимые во мраке ночи, прозвучали торопливые удаляющиеся шаги.