Легенды Ануэ: Охота на дракона

Неожиданный мощный толчок сотряс храм, мгновенно разрушив мистическую атмосферу и спустив с потолка слой пыли и каменной крошки. На улице послышался звук падающих софитов и странный жуткий гул.

– Ловушка! – воскликнул Рикон, спешно вырываясь из комнаты.

Джейт с Сойером переглянулись и поспешили следом. Лишь Эрния не поддалась общей панике и медленно вышла за ними, заставив обоих юношей задержаться на лестнице.

– Эй, что случилось? – обеспокоенно спросил Джейт, уже понимая, что ответ на вопрос очевиден.

– Цунами, - тихо ответила Эрния. – Мир начал тонуть.

– Что?! Уже?! – вскричал Рикон. – Мы не успели? Что? Что нам теперь делать?

Троица героев переглянулась. На лице каждого читался испуг и тревога. Даже Сойер выглядел выбитым из колеи. Времени не оставалось. Джейт ясно помнил, как за пару минут пустота разорвала целый мир, как в ее пучинах сгинула огромнейшая станция Черного Альянса.

Это была сила, с которой невозможно было спорить. Против которой невозможно было играть. В памяти всплыли холодные слова Гэйб-Аула, как будто он снова произносил, стоя среди испуганных приключенцев: «Нет в мирах такой силы, чтобы править бездной эриада, Рик. И даже сэнтэл Ай-Зур не способен уберечься от гнева Энтэриуса».

***

Когда по кораблю прошел тревожный короткий сигнал, Рэн понял, что это знак конца. Для Морхотара, для всех, кто в нем останется. И для него, похоже, тоже. Четыре кинжала и копающиеся в теле вредные машины Наар-Киза все больше превращали Рэна в жалкий истерзанный кусок мяса. В памяти обрывками вставали странные сцены из прошлого, заменяя безумные картины настоящего, когда сил терпеть его больше не оставалось.

– Жалкий человечек! – проскрежетал Красный, с гневом взирая вниз. – Ловкости тебе не занимать, но неужели ты думаешь, что ты первый, кто пытается меня сразить?! 

– Рэн, эй, Рэн! – двуликий щелкнул пальцами перед лицом пленника. – Слышишь меня? А это? Это слышишь? Всеобщий хаос! Ах, какие силы наполняют этот мир! Сколько суеты и мороки! И только нам с тобой хорошо, да? Мы здесь с тобой, два создания, два единого целого на празднике жизни. Чувствуешь это, Рэн?

Юноша выглядел все более возбужденным, переходя на шепот и ликование, говоря то громко, то чуть ли не теряя все эмоции. Безумные разноцветные глаза отразились в выцветших глазах Однорукого. Он уже не чувствовал протеза, и проклятые машины отдирали последние элементы креплений великого подарка Кида.

Твоя смерть не просто вопрос времени. Это вопрос рока. И, поверь, он обязательно наступит тогда, когда ты меньше всего будешь к этому готов...

– Ты не понимаешь важности момента, Рэн, - разочарованно пропел парень. – Я ждал тебя так долго. Я так мечтал вырваться отсюда, встретиться с тобой! О да, тогда бы мы встречались чаще! Играли бы вместе, слушали звуки наших судеб! Но… Инкогнито сказала мне все. Сказала ждать. Она ведь все знает. Знала, что ты сам придешь сюда. И здесь ты умрешь. Зачем тратить много сил ради неэффектного финала, если можно просто подождать нужного времени и получить все и сразу?

По кораблю прошлась очередная серия тревог и приглушенных команд. Девочка, Инкогнито, продолжала неотрывно смотреть в скрытое тенями лицо Рэна.

– Но, если та женщина была права? – неуверенно вставил Сойер. – И этот мир, действительно, канет во тьму, как тот, Мертвый, как мир Джейта и Центр Сола?

– Тогда… моя цель заключается в том, чтобы как можно глубже затолкать в эту тьму ближайшего Корвеносца. И не важно, как глубоко при этом мне самому придется залезть...

– Наар-Киз – идиот, - вдруг спокойно произнес двуликий. – Зазнавшийся старик. Он до сих пор уверен в своем плане. План, который не работает. Вся эта охота за протезом - он уже проиграл ее, но не понимает этого. Этой ночью он умрет. Мы с Инкогнито знали это. Последнее звено моих оков, - юноша опустил хищный взгляд на Рэна и медленно двинулся к обессиленной жертве. – И я, наконец, исполню свою мечту. Свое желание на день рождения. Наконец, никто нам не помешает.

Двуликий присел на корточки, вновь заглядывая в лицо почти отключившемуся Рэну. Какое-то время взгляд безумца изучал образ неподвижного пленника, и улыбка на лицах парня становилась все шире. Вдруг едва заметная усмешка тронула и казавшееся мертвым лицо Рэна.

– Знаешь… в чем твоя… проблема, мальчик? – прохрипел Однорукий, улыбаясь все больше и спокойно смотря в глаза двуликому.

– Не называй меня мальчишкой, - холодно оборвал его двуликий, мгновенно растеряв свой радужный настрой.

– Сколько бы ты, бедное дитя, не отметил… таких дней рождения…

– Я тебе не ребенок, слышишь!

– Ты так и останешься… мальчишкой…

– Не называй МЕНЯ МАЛЬЧИШКОООЙ!

Бешеный крик юноши заполнил комнату одновременно с вырвавшимися из его косой фигуры энергиями. Лаборатория содрогнулась от дичайшей вспышки гнева. Дождем из мгновенно смявшейся аппаратуры хлынули искры, по стенам прошлись мощные вмятины, а тонкие хирургические манипуляторы в дребезги разлетелись по всей лаборатории.

Двуликий вскочил с места в вихре кружащихся синих языков пламени. В его руках сверкнул призванный массивный зубастый клинок. Через миг вся сдерживаемая до этого ненависть юноши единственным ударом вонзилась в грудь пленника, сдавив внутренние органы и безнадежно смяв грудную клетку. Последние капли крови вырвались изо рта мужчины и брызгами остались на побелевшем лице безумца. Осознание произошедшего пришло почти сразу же, и гнев улегся так же быстро, как появился.