Легенды и мифы Древнего Востока

Выдумки? Мифы? Сказки? Но не так давно были найдены подтверждения легенды о Мопсе — одном, из героев, осаждавших Трою, а после войны основавшем город в Киликии. Может быть, и в других легендах тоже кроется истина, укутанная в плотную пелену позднейших домыслов, пересказов, фантазий?

Трудно, почти невозможно разглядеть сейчас в темном колодце времени, как в действительности происходило крушение мира, олицетворением незыблемости которого служили циклопические стены Микен и Тиринфа, цитадели Хаттусы и Богазкёя. И до сих пор неясно, что за племена принимали участие в грандиозном переселении, которое принято именовать нашествием «народов моря» и которое было для современников чем-то вроде Всемирного потопа, бушевавшего не семь и не сорок дней, а несколько лет.

Египту еще повезло, что на юге волна «народов моря» была не столь высока; лишь благодаря этому Рамсесу III удалось разбить врагов в грандиозном морском сражении и уберечь от уничтожения свою страну. У хеттов же на спасение не было ни малейших шансов.

Диковинное сборище движущихся с запада полудиких племен с неудержимостью цунами обрушились на хеттское царство, на его вассалов, недругов и союзников и смело их с лица земли. Были захвачены Аласия, Амурру и Киццуватна, уничтожена Арцава, погибла Киликия, разорена дотла Северная Сирия. С захватом северо-западного и сирийского торговых путей для хеттской империи все было кончено.

Последний царь Хаттусы, Суппилулиумас И, все же пытался сопротивляться врагам, но это было безнадежным делом, ибо одновременно с нашествием с Балкан «народов моря» в спину ему ударили каски. И вот над стенами хеттской столицы взметнулись первые языки пламени, в то время как зарево на западе возвещало об уничтожении поселения, успевшего отстроиться на месте уничтоженной ахейцами Трои. И вряд ли уцелевших жителей селения могло утешить то, что города их врагов ахейцев — легендарные Иолк, Фтия, Микены, Пилос — тоже гибли сейчас один за другим, уничтожаемые ордами дорийцев. Эти северные племена, первоначально обитавшие в предгорьях Олимпа и в Иллирии, несколькими волнами прокатились по Элладе, на пятьсот лет погрузив ее во мрак «темных веков».

Ахейцы, изгнанные голодом и войной из родных мест, тысячами выселялись на Киклады или на малоазийское побережье, а самые активные из них вливались в полчища «народов моря»; повсюду властвовал железный меч, а оказавшиеся вдруг ненужными вещи вроде письменности, науки и искусства были надолго забыты.

Это неправда, что государства гибнут, только подточенные внутренним недугом. Взгляните: вот могущественный Агамемнон в блеске славы возвращается из-под Трои, вот Арнувандас отплывает с побежденного Кипра… Проходит совсем немного времени — и Хаттуса гибнет в огне, а Микены превращаются в руины, по которым бродят дикие звери!

Начиная с XII века до н. э. завеса забвения опустилась над великой империей хеттов и над крито-микенской Грецией. Но если Греции через много веков суждено было возродиться во всем блеске классической Эллады, то от страны Хатти боги отвернулись навсегда. Правда, в Сирии еще спустя полтысячелетия после гибели хеттской державы существовали мелкие государства, хранившие традиции ее культуры — такие как Хама, Алеппо, Мараш, Каркемиш, но их язык и религия были уже не хеттскими, а хурритскими. А потом и эти царства подмяла под себя Ассирия, и с падением Каркемиша, взятого Саргоном II в 717 году до н. э., хеттский народ окончательно ушел в небытие.

ИХ БОГИ, ИХ ЛЕГЕНДЫ, ИХ ИСКУССТВО… ИХ МЕНТАЛИТЕТ

«Народ, лишенный изящества»

Завоеватели и беспощадное время оставили от памятников хеттской культуры лишь немногие крохи, а то, что уцелело, дало основание С. Ллойду назвать хеттов «народом, лишенным изящества».

Если сравнивать барельефы и скульптуры Хаттусы и Богазкёя с вычурным искусством египтян, с изящными фресками Крита и Феры или с шедеврами классической Эллады, искусство страны Хатти и впрямь может показаться безыскусными набросками ребенка в сравнении с произведениями опытных мастеров. Но есть в этих «набросках» нечто, чего вы не сможете найти ни в тель-амарнских росписях, ни в ассиро-вавилонских барельефах. Это сила в сочетании с простотой и искренность, граничащая с наивностью.

Те же черты отличают все, что писали или делали хетты: от анналов царей до воинской присяги. Нет, хеттский народ вовсе не был лишен чувства прекрасного, напротив: даже такие скучные документы, как судебные протоколы, писцы Хаттусы старались расцветить образными выражениями… Видимо, чтобы не умереть от скуки во время длящихся подолгу судебных заседаний.

Раз уж речь зашла об юриспруденции, хочу заметить еще вот что: хеттские законы любопытны не только с точки зрения истории развития юридической мысли и не только как иллюстрация неуемного стремления хеттов к справедливости. Некоторые из статей дошедшего до нас судебника представляют собой зачатки самого популярного впоследствии жанра — анекдота. Как вам, например, понравится такой закон: «Если собака съела чужое сало, а хозяин сала поймал ее и извлек сало из ее желудка, наказания быть не должно». К сожалению, не уточняется, кому именно наказания быть не должно — то ли хозяину собаки, то ли тому, кто извлек сало из ее желудка. Сама собака, надо полагать, бывала достаточно наказана уже в процессе извлечения украденного сала. О том, куда предполагалось употребить спасенный таким образом продукт, даже не хочется думать… Может, данный анекдот вставили в свод законов по просьбе некоего страдальца-судьи, столкнувшегося с подобным случаем и позаботившегося о создании соответствующего прецедента?

Если же говорить серьезно, то в хеттских законах (самый старый список которых всего лишь на 100 лет моложе законов Хаммурапи) [153] , в первую очередь поражает их мягкость. Почти все преступления, по вавилонским законам каравшиеся смертной казнью, в стране Хатти карались всего-навсего штрафом: кража, укрывательство беглых рабов и даже колдовство; причем в судебнике отмечалось, что штраф этот значительно снижен по сравнению с принятым прежде. Правда, подобный гуманизм проявлялся только по отношению к свободным людям, и многие упрекают хеттов за такое вопиющее неравенство рабов и свободных перед законом. Это обвинение кажется мне довольно странным — попробуйте-ка найти хоть одно рабовладельческое государство, в котором раб и его хозяин были бы равны перед законом!

153

Но даже этот список носит следы реформ, значит, первоначальный вариант законов еще старше.

Зато члены Общества защиты животных (существуй такое общество в те времена) остались бы безмерно довольны хеттским правом: в стране Хатти человек, согрешивший с овцой или со свиньей, приговаривался к смертной казни, но и быку, «прыгнувшему» на человека, грозило то же самое [154] .

Пожалуй, большего равенства перед законом «меньших» и «больших» братьев просто невозможно пожелать. И после столь изящного решения проблемы скотоложества кто-то еще называет хеттов «народом, лишенным изящества»!

154

Однако «грех» с лошадью или мулом считался ненаказуемым.

Кстати, об изяществе… и искусстве. Да, в сравнении с ассирийскими шеду или рядом с быками Вавилона львы, охранявшие хеттские крепости и города, несомненно, проигрывают в изяществе исполнения и в реализме. Львы на Телль-Атханы или Алладжи скорее напоминают детскую игрушку или усатого булгаковского Кота Бегемота, довольного очередной хулиганской проделкой. Но со своей охранной службой эти толстые увальни справлялись ничуть не хуже, чем крылатые человекобыки Дур-Шаррукина или быки Вавилона, во всяком случае, до тех пор, пока «народы моря» не разнесли вдребезги многокрасочный мир хеттов.

Каменные львы Хаттусы сохранились до наших дней, но письменных памятников хеттской культуры уцелело до обидного мало. Так мало, что нет никакой надежды свести с богами страны Хатти столь же близкое знакомство, какое мы свели с божествами Египта или Месопотамии.

Царство громов и молний

У хеттов почиталось великое множество богов и богинь, но собственно хеттских среди них насчитывалось совсем немного. В этом нет ничего странного. В такой многонациональной державе, столичный архив которой содержал документы на восьми языках, и божества должны были быть самых разных национальностей. И что сразу бросается в глаза при взгляде на хеттский пантеон — это то, что почетное место в нем занимают многочисленные властители гроз.