Легенды и мифы о Сталине

Перед похоронами И. В. Сталина у гроба в Колонном зале многие часы находилась Светлана. Она вспоминала: «Мне было страшно от того, что мои собственные чувства были противоречивы: я одновременно испытывала боль и облегчение, ругая себя за то, что я плохая дочь. В момент последнего прощания, когда следовало поцеловать лоб покойного и все вокруг ждали этого и смотрели на меня, я так и не смогла заставить себя сделать это. И ни разу не ходила потом к могиле отца у Кремлевской стены».

С. И. Сталина защитила кандидатскую диссертацию по историческому роману. Работала в Институте мировой литературы. В сентябре 1957 года, сменив фамилию «Сталина», стала С. И. Аллилуевой.

Артем Федорович Сергеев

И. В. Сталин был дружен с Федором Сергеевым – легендарным большевиком Артемом. Уезжая на подавление Кронштадтского мятежа, Артем попросил Сталина:

– Если со мной что случится, присмотри за моими!

В июле 1921 года Артем погиб под Москвой при испытании аэровагона. Эту катастрофу связывали с происками Троцкого, поскольку они ненавидели друг друга.

После гибели Артема осталась его жена с родившимся в марте того же, 1921 года сыном, названным Артемом. Он родился на неделю раньше Василия – сына И. В. Сталина. Они родились в одном и том же родильном доме Грауэрмана на Арбате.

И. В. Сталин усыновил Артема, сына друга. Артем рос вместе с Василием. Старший сын И. В. Сталина Яков жил уже отдельно. Светлана родилась позднее. Сталин часто брал Артема с собой на юг. Артем называл И. В. Сталина отцом. Артем писал позднее, что дома побаивались отца, что к ним, детям, только после пришло понимание, кто он для всей страны.

– Однажды, – вспоминал Артем, – отец собрал Якова, Василия и меня и сказал: «Ребята, скоро война, и вы должны стать военными!» Мы с Яковом стали артиллеристами, Василий – летчиком. Все трое пошли на фронт. С первого дня. Сталин позвонил, чтоб взяли нас немедленно. Это была единственная от него привилегия как от отца.

Артем Федорович Сергеев прошел всю войну. Генерал-майор артиллерии. Прослужив полвека в Вооруженных Силах, вышел в отставку.

Мифическая «третья жена»

На Западе была распространена легенда о «третьей жене Сталина». Обычно называли Розу Каганович – дочь Л. М. Кагановича. И Л. М. Каганович, и С. И. Аллилуева не раз выступали в печати, доказывая вздорность подобных слухов. Так, Светлана Аллилуева писала: «В семье Кагановича я никогда не встречала никакой Розы. Предположение, что отца могла увлечь интеллигентная женщина-еврейка (по этой версии – врач), говорит только о полном незнании натуры отца. Для него увлечение подобного рода было просто исключено. По словам теток, он вообще мало думал о женщинах, не идя дальше того, чтобы выразить одобрение певице Давыдовой, исполнявшей русские народные песни. Он не проявлял симпатий к агрессивным дамам, делавшим попытки заинтересовать его».

О Вере Александровне Давыдовой, по мужу – Мчедлидзе, стоит сказать, что она обладала красивым меццо-сопрано, выразительной сценической внешностью. Сталин в Большом театре слышал в ее исполнении такие оперные партии, как Марфа, Любаша, Любава, Кармен, Азучена и другие. Она была удостоена трех Сталинских премий. Часто пела со своим мужем – басом Д. С. Мчедлидзе. Против гнусных измышлений, что Давыдова якобы была любовницей Сталина, выступил сын великой русской певицы – Мчедлидзе.

С момента переезда И. В. Сталина в Волынское все 18 лет у него экономкой была Валентина Васильевна Истомина, которая ухаживала за детьми еще в подмосковной даче Зубалово. «Круглолицая курносая и всегда веселая Валечка, – как пишет Светлана Аллилуева, – вполне соответствовала его идеалам женщин в доме: она была дородна, опрятна, ловко прислуживала за столом и не пускалась в разговоры». Она, вспоминала Светлана Аллилуева, упала на грудь мертвого И. В. Сталина и искреннее всех оплакивала его смерть.

Часть 2 Путь Сталина в революции

Боевое революционное крещение

Отвечая на приветствия рабочих главных железнодорожных мастерских в Тифлисе И. В. Сталин говорил 8 июня 1926 года:

«Я вспоминаю 1898 год, когда я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских. Я вспоминаю, как я на квартире у Стуруа в присутствии Сильвестра Джибладзе (он был тогда тоже одним из моих учителей), Закро Чодришвили, Михо Бочоришвили, Нинуа и других передовых рабочих Тифлиса получил уроки практической работы. В сравнении с этими товарищами я был тогда молокососом. Может быть, я был тогда немного больше начитан. Но, как практический работник, я был тогда, безусловно, начинающим. Здесь, в кругу этих товарищей, я получил тогда первое свое боевое, революционное крещение. Здесь, в кругу этих товарищей, я стал тогда учеником от революции. Как видите, моими первыми учителями были тифлисские рабочие. Позвольте принести им теперь мою искреннюю товарищескую благодарность. (Аплодисменты.)

Я вспоминаю далее 1905–1907 годы, когда я по воле партии был переброшен на работу в Баку. Два года революционной работы среди рабочих нефтяной промышленности закалили меня как практического борца и одного из практических руководителей. В общении с такими передовыми рабочими Баку, как Вацек, Саратовец и другие, с одной стороны, и в буре глубочайших конфликтов между рабочими и нефтепромышленниками – с другой стороны, я впервые узнал, что значит руководить большими массами рабочих. Там, в Баку, я получил, таким образом, второе свое боевое революционное крещение. Здесь я стал подмастерьем от революции. Позвольте принести теперь мою искреннюю товарищескую благодарность моим бакинским учителям. (Аплодисменты.)

Наконец, я вспоминаю 1917 год, когда я волей партии, после скитаний по тюрьмам и ссылкам, был переброшен в Ленинград. Там, в кругу русских рабочих, при непосредственной близости с великим учителем пролетариев всех стран – товарищем Лениным, в буре великих схваток пролетариата и буржуазии, в обстановке империалистической войны, я впервые научился понимать, что значит быть одним из руководителей великой партии рабочего класса. Там, в кругу русских рабочих – освободителей угнетенных народов и застрельщиков пролетарской борьбы всех стран и народов – я получил свое третье боевое революционное крещение. Там, в России, под руководством Ленина, я стал одним из мастеров от революции. Позвольте принести свою искреннюю товарищескую благодарность моим русским учителям и склонить голову перед памятью моего учителя Ленина. (Аплодисменты.)

От звания ученика (Тифлис), через звание подмастерья (Баку), к званию одного из мастеров нашей революции (Ленинград) – вот какова, товарищи, школа моего революционного ученичества.

Такова, товарищи, подлинная картина того, чем я был и чем я стал, если говорить без преувеличения, по совести. (Аплодисменты, переходящие в бурную овацию.)»

Из «Ответа товарища Сталина на приветствия». Газета «Заря Востока», Тифлис. 1926. 10 июня.

Экспроприация

Живуча до сих пор легенда, будто Коба грабил банки вместе с Камо. Кстати, партийное имя Камо навсегда вошло в историю именно благодаря Кобе-Джугашвили. А было так: молодой революционер Семен Тер-Петросян, плохо владевший русским языком, однажды переспросил Кобу: «Камо (вместо – кому) отнести?» Коба ответил: «Эх ты, камо, камо!»

Действительно, 12 июня 1907 года в 10 часов 45 минут в Тифлисе, на Эриванской площади, было совершено исключительное по дерзости нападение на казачий конвой, сопровождавший экипаж, перевозивший 341 тысячу рублей. Это нападение организовал и осуществил Камо-Петросян. Коба никакого отношения к этому не имел.

В марте 1918 года, через несколько месяцев после установления Советской власти, лидер меньшевиков Л. Мартов напечатал в своей московской газете, что кавказские большевики в свое время исключили Сталина «из партийной организации за прикосновенность к экспроприациям». Сталин привлек Мартова к суду революционного трибунала. Перед судом при переполненном зале он говорил: «Никогда в жизни я не судился в партийной организации и не исключался – это гнусная клевета».

В 1931 году во время беседы с И. В. Сталиным Эмиль Людвиг попросил рассказать ему «что-нибудь» из похождений своей молодости, вроде, например, ограбления банка. В ответ Сталин вручил ему брошюру со своей биографией.

Троцкий, тщательно собиравший все документы и материалы к книге «Сталин», отмечал: «Старый боевик, хорошо осведомленный в делах того периода, пишет: «Планы всех организованных последним (Камо) экспроприаций в Квирильском и Душетском казначействах и на Эриванской площади подготовлялись и обсуждались им совместно с Никитичем (Красиным)». О Сталине ни слова. Другой бывший боевик утверждает: «Такие экспроприации, как тифлисская и другие, происходили под непосредственным руководством Леонида Борисовича (Красина)». О Сталине опять ничего. В книге Бибинеишвили, где рассказаны все подробности подготовки и выполнения экспроприации, имя Сталина не упомянуто ни разу. Из этих умолчаний вытекает неоспоримо, что Коба не входил в непосредственные сношения с членами дружины, не инструктировал их, не был, следовательно, организатором дела в подлинном смысле слова, не говоря уже о прямом участии. Съезд в Лондоне закончился 27 апреля. Экспроприация в Тифлисе произведена 12 июня, через полтора месяца. У Сталина оставалось слишком мало времени между возвращением из-за границы и днем экспроприации, чтобы руководить подготовкой столь сложного предприятия».

Безосновательная фальшивка

За пятнадцать лет революционно-подпольной деятельности И. В. Джугашвили неоднократно арестовывали, сажали в тюрьмы, переводили из одной тюрьмы в другую, ссылали в Сибирь. Он часто совершал побеги, лишь февральская 1917 года революция ему, как и другим революционерам-подпольщикам, принесла свободу. Такова была жизнь революционера-подпольщика в царское время. А вот освобождение из тюрем и побеги из ссылки И. В. Джугашвили, считают даже серьезные историки, к сожалению, не избежал этого и академик А. М. Самсонов, связаны-де с тем, что Джугашвили был «агентом царской охранки».

Документов таких нет. Архивы Охранного отделения частично сгорели в 1917 году. Остальное по приказу министра финансов А. О. Керенского перемещено в Академию наук. И здесь гуляет легенда, что якобы досье охранки на Сталина находилось у Ворошилова как гарантия сохранения в Политбюро ЦК.

После «Секретного доклада» на XX партсъезде в подтверждение этого исторического вздора была подброшена фотокопия доклада царской охранки, якобы свидетельствующая о сотрудничестве Сталина-Джугашвили с Охранным отделением. Но, когда этот документ западные исследователи, например Борис Суварин – биограф Сталина, подвергли тщательному анализу, выявилось, что документ фальшивка. Было доказано: стиль документа противоречит тому, который обычно использовался в царском департаменте полиции. Документ датируется 1913 годом, но в официальном документе было недопустимо опускать приставку «Санкт» при обозначении Санкт-Петербурга. Сталин упоминается не только его подлинной фамилией – Джугашвили, но и псевдонимом – Сталин, хотя он принял его недавно и это не было широко известно: он был известен в подпольных кругах и упоминался в документах царской полиции как Coco, Коба, Иванович и Васильев, но не Сталин. В документе Сталин называется «агент», тогда как на самом деле агенты Охранного отделения назывались «секретными сотрудниками». Сталин подается как «член Центрального Комитета партии», без уточнения, какой партии, а в 1913 году в России существовало несколько социалистических партий, как на легальной, так и на полулегальной основе, а главное – Пражская 1912 года конференция положила межу между большевиками и меньшевиками, документ, утверждается, был послан в Енисейское отделение охранки, но в Енисейске охранка не имела отделения. Подпись на документе начальника Особого отдела департамента полиции Еремина подделана: Еремин не мог подписать документ 12 июля 1913 года, поскольку с мая был в отпуске, а затем стал начальником Финляндского жандармского управления. И почему подпись Еремин, а не как положено в официальном документе – полковник A. M. Еремин. И еще: почему полковник обращается к ротмистру, связанному с ним служебными взаимоотношениями, – милостивый государь? И вся эта адресовка не имела права располагаться с левой стороны. И многие другие недостоверности показывают, что такой документ – безосновательная фальшивка.