Легенды и притчи, рассказы о йоге

Яджнавалкья был потрясен, просто повержен в ужас. Кровь прихлынула к его надувному лицу, черные тени пота хлынули по щекам вниз, словно соленые слезы об упущенной победе. Все присутствующие непослушно молчали, им, пораженным, казалось, что на сей раз женщина была права…

Почувствовав запах победы, Гарджи протянула правую ладонь к солнцу:

— Только ради спора. Ничего личного! Предположим, если я допускаю, что Бог создал мир, я хочу знать — на каком основании ты веришь в эту гипотезу?

Набитый библиотеками мудрец развел сердитыми руками:

— Все должно быть созданным. Эта прекрасная, безбрежная жизнь не может прийти к существованию из ничего.

— Допустим. Но ты уже упустил победу. Гони стадо назад!

Голос Яджнавакалкьи вытянулся и побагровел:

— Что ты имеешь в виду, женщина?

— Если всякое существование нуждается в Создателе, то кто сотворил Создателя? Допустим, Создателя создал другой Творец, более безбрежный, а того в свою очередь создал еще более великий Творец. Но в таком случае, кто сотворил Создателя всех Создателей?

Яджнавакалкья увидел, как упало его величие, и, ударившись с грохотом о землю, рассыпалось на мелкие кусочки. Мудрец поспешно рассердился и поэтому, не контролируя себя, кинулся собирать острые осколочки былого величия:

— Женщина, замолкни! Если ты не остановишься сейчас, то я вырву своими руками твое ядовитое жало! Еще одно неправильное слово — и твоя голова со свистом слетит с плеч и покатится по земле, как кокосовый орех!

Красавица ослепительно улыбнулась:

— И это, ты полагаешь, аргумент? Ты полагаешь, что, отрубив мне голову, станешь победителем? Это, несомненно, станет фактом твоего могучего поражения.

Толпа зрителей замычала, затем приподнялась и запенилась, забулькала и засвистела, как закипающий чайник.

И тогда великий раджа встал с благородного трона и послал треугольный поцелуй красавице!

Правильная Победа была отдана Гарджи. И все зрители вокруг тучно радовались справедливому решению судей, кроме тяжело потевших коров…

Дорогие мои читатели, ответов на вопрос Гарджи безбрежное множество, хотя их и нет в старинной лемурийской притче. Я думаю, будь Яджнавакалкья постарше, он мог бы ответить и так:

— Солнце и его свет сосуществуют. Они, как две стороны монеты, совершенно неразделимы. Подобным образом сосуществуют Бог и вселенная. Не было такого времени, когда бы Вселенной не существовало, и никогда не будет времени без нее. Она была, есть, и она будет, ибо Бог без Вселенной не имеет смысла, и Вселенная, в свою очередь, не может ни секунды существовать без Бога. Такое понимание заложено в самом термине «Бог». Поэтому вопрос, когда же началось творение, нелогичен. Если бы подобное могло случиться (творение, сохранение и разрушение всей Вселенной во времени), мы бы могли знать и сказать, что Бог был рожден тогда-то. Такое утверждение нелогично и абсурдно. В Бесконечности существует бесчисленное множество солнечных систем. Некоторые из них образовываются, другие разрушаются и третьи сохраняются в один и тот же момент. Это триединый процесс — рождение, развитие и смерть бесчисленного множества галактик и солнечных систем. Он происходит в Бесконечности постоянно и беспрерывно. Поэтому Вселенная существует всегда.

Будь Яджнавакалкья более холоден, то он мог бы уйти глубоководною рыбою с прогретого Солнцем мелководья:

— Гарджи построила вопрос некорректно. Ей следовало бы спросить меня так: «Почему нам кажется, что Бог создал мир?» или «Вследствие чего мы думаем, что будто бы Бога сотворил более великий Создатель?» Любой йог, испытавший высший транс — Самадхи, знает, что времени не существует. Время — это различные состояния пространства, расставленные человеческим умом в определенном порядке. Все существует всегда. И в этом истина всех миров, лежащих в сфере чувств и ощущений. В высших мирах не существует и пространства, ибо любое пространство — продукт работы ума и чувств. Средний ум человека, называемый «Подсознание», по команде кармического ума в запрограммированной последовательности «высвечивает» всегда существующие картины мира. Создается эффект движущейся киноленты, и мы видим «время» на экране нижнего ума — рассудка. В Самадхи работа ума прекращается, поэтому исчезают все миры, остается «Ничто». Это и есть реальность. Не человек рождается в мире, а миры — в человеке. У каждого человека свое время и свое пространство, которым он может манипулировать. Но все существует всегда. Никому никогда невозможно придумать такое, чего сейчас нет на свете.

Не погонись Яджнавакалкья за чувственной рассудочностью в диспуте с красавицей, то он мог бы тихо озвучить и такие мысли:

— На свете есть единственная реальность — Осознающая Себя Пустота. Она не может быть разделена или создана, ибо существует вне времени и вне пространства. Все остальное — Майя, иллюзия, цветные сны Единого Сознания…

После угнанной победы в споре с до обиды красивой женщиной, Яджнавалкья молча рылся в своих глиняных умах, покуда не осознал всю глубину своего неведения. И только по уши зарывшись в себя, мудрец докопался до причин своей неудачи. Он начал заново строить Бога на пути Карма-йоги. Яджнавакалкья бескорыстно раздал стада своих молчаливых коров и мычащих учеников соседям, оставил липкую семью, оставил обломки солнечных истин и золотых наград, и ушел в Гималайские горы к йогам-отшельникам. Зато через каких-то 12 лет он вернулся из пещеры к родным и близким коровам просветленным Мастером. Вот так…

ОМУТ

На границе омута и неба тихо росла береза. Растрепанная ворона спланировала на нижнюю ветвь дерева. Синий ветерок тут же проснулся и испуганно вспорхнул с качающейся ветки. Ворона от неожиданности жалобно каркнула, и, чтоб удержать равновесие, воздела крылья к небу. И тут она увидела — ангела. Небожитель, красивый и большой, медленно проявлялся в разрывах облаков, отраженных в омуте. Он поднимался, как музыка зари над дымящейся черной водой…

— Ты что за зверь? Это моя территория! — воинственно выпалила ворона.

— Я не зверь, я — небожитель! — серебряным голосом пропел ангел.

— А-а, тогда ладно. Клевал ли ты ноне, и где бы поклевать? — хитро сощурилась плутовка.

— Я не клюю, дочь моя, я вкушаю! — с нажимом на «вкушаю» прозвенел небожитель.

— Ну, и что же ты ноне вкусил?

— Я всегда вкушаю одно — манну. И ничего боле.

— Манную кашу или манную крупу?

— Манну небесную!

— Манну небесную? Как это… А бесную манну ты не вкушаешь?

— Ты что за личность? — скомкал брови на переносице ангел.

— Я та, кто ест бесную манну и все остальное, что удается урвать, стырить и найти на работе, — протараторила ворона. Потом она на минуту задумалась и заприлипала к ангелу обманчивым детдомовским голосом:

— А где эта манна? Угости меня! Ну хоть капельку попробовать…

— Как это где? Вот же, вот и вот — везде! — повел упругим крылом ангел вокруг черной птицы.

— Да ты что, что ты говоришь — везде!? И что — бесплатно?

— Бесплатно ничего не бывает. Когда тебе кажется что-то «бес-платным», то в это время за тебя бес платит…

— Это ты что сейчас сказал? Это ты кому сказал! Ты что — ты меня очернить хочешь?!

— Очернить можно только светлое. Черное очернить невозможно…

Ворона сбавила воинственный тон и, склонив голову, призадумалась. Затем встрепенулась и примирительно спросила:

— Ну и где она, твоя манна не-бесная?

— Ну вот же она: и тут, и тут — везде вокруг тебя…

— Не-а, не-а, врешь, нету, не вижу! — закружилась на ветке ворона. — Обманул, подлец, честную труженицу. Очернил, оговорил, кинул…