Легенды и сказания крыма

Я раньше обычного велю закрыть ворота. А вы тотчас высылайте слуг с хворостом и факелами, пусть они обкладывают весь мой дом, все входы и выходы. Чтобы дерево быстро загорелось, велите облить его маслом. Когда я выйду, вы зажжёте хворост, а затем окружите дом и будете следить, чтобы из него никто не ушёл живым.

Как было условлено, в день памяти Ламаха население города целый день веселилось на улицах. Гикия щедро раздавала вино на пиру, часто угощала своего мужа, сама же не пила: она приказала наливать себе воду в чашу пурпурного цвета, где вода казалась вином.

Когда наступил вечер и граждане, как бы утомясь, разошлись по домам, Гикия стала звать мужа отдыхать. Он охотно согласился, так как со своей стороны старался не возбудить в ней никаких подозрений. Она велела закрыть ворота и все выходы и тотчас выносить из дома одежду, золото, драгоценности.

Дождавшись, пока все в доме успокоились и опьяневший муж уснул, Гикия вышла из спальни и заперла за собой дверь, позвала служанок и вместе с ними оставила двор. На улице она сказала, чтобы подожгли дом со всех сторон.

Огонь быстро охватил все здание. Боспорские воины пытались спасаться, но их тут же убивали.

Так Гикия избавила родной Херсонес от смертельной опасности.

Благодарные граждане вскоре поставили в честь Гикии на главной площади две статуи. Одна изображала её сообщающей о заговоре мужа, другая — вооруженной, мстящей заговорщикам. На постаментах были высечены надписи, гласившие, что сделала Гикия для своего народа.

Впервые опубликована в издании: В. X. Кондараки. Универсальное описание Крыма, СПб, 1875. Печатается по изданию «Легенды Крыма», Симферополь, «Крым», 1967.

Бухта Символон (Символ) — древнее название Балаклавской бухты.

ГИКИЯ — спасительница Херсонеса (гераклейское сказание)

Трахейский полуостров значит каменистый полуостров. Он называется тоже Герак-ейским, по имени гераклейских поселенцев, основавших на нем знаменитый Херсонес.

Гераклейский полуостров составляется с северной стороны Севастопольскою бухтою — древним Ктенунтским заливом, а с запада и юга окружен морем, которое изрезывает его множеством бухт и делает в этом отношении весьма похожим на Пелопоннес; немудрено, что этот юго-западный угол Крыма, так напоминавший греческим колонистам Грецию, первый обратил на себя их внимание.

На этом пространстве, в несколько квадратных верст каменистой почвы, процветал почти две тысячи лет знаменитый город, со множеством окрестных селений, всякого рода торговых и хозяйственных учреждений; здесь были разведены прекрасные виноградники, проведены водопроводы; вся страна, по свидетельству современников, представляла вид цветущего сада или оживленного города; в городе было много статуй и храмов; в Инкермане добывался отличный камень; по берегам Каламитского залива выволакивали соль; рыбу ловили не только по крымским берегам, но и при устье Днепра. Все это везли в Грецию, в Малую Азию, в Египет, и Херсонес был предметом удивления и зависти окрестных племен. Но, имея богатство, он имел и силу.

Он пал, как падает все на земле, — это, разумеется, само собою. Но мысль спрашивает: отчего же нет третьего Херсонеса, такого же торгового и могущественного, на месте, оказавшемся столь удобным, и в век, несравненно более счастливый? Ведь разорены же были здания первого Херсонеса и перенесены были на другой пункт полуострова, где возник новый Херсонес, второй, или так называемый Корсунь; и однако же судьба херсонесцев не изменилась через это к худшему.

Историки много толкуют о влиянии географических и климатических условий на историю; но кроме географии, как видно, есть этнография, которой выводы делают иногда ничтожными все другие выводы. Видно, недаром в рабочем скоте верблюд сильнее буйвола, буйвол сильнее вола, какой хомут ни надевайте на них.

Племена людские имеют те же различия и характерные свойства.

Зеленый сад в руках одного превращается в руках другого в бесплодный сухой пустырь, хотя вода, почва, небо и солнце остаются без перемены.

Большая разница, когда жизнь кипит свободно и самостоятельно; беспрепятственно выбирая для себя пути и средства, принимая на собственный страх свое счастье и несчастье, свой барыш и убыток; или когда она вгоняется в рамки, приготовленные для нее постороннею рукою, и заводится, как бессознательная машина, на определенный срок, для определенной цели, по определенному размеру.

Расчеты и размеры, предначертанные заранее, редко оправдываются единственным их знатоком и критиком — текущей жизнью.

Чиновничьи города, разумеется, будут бессильны в том деле, которое спорилось в руках свободной общины.

История Херсонеса, конечно, много обязана тому гражданскому устройству, под которым жили обитатели Херсонеса и которое у разных племен, в разные века — у финикийцев, как у голландцев, — при самых разнообразных географических и климатических обстоятельствах — в Америке, точно так же, как в Африке и Европе, — приводит всегда к одному и тому же благому и естественному результату.

II

Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девою, Богами и богинями олимпийскими и героями, Которые владеют городом и землей И укреплениями херсонеситов…

Так начиналась присяга граждан Херсонеса, текст которой был вырезан на мраморной плите, установленной на главной площади города. Плита была найдена при археологических раскопках в конце XIX века; и спустя тысячу двести лет после своего создания херсонесская присяга явилась на свет как зримое свидетельство драматической истории города-государства и его блестящей культуры. Полутораметровая мраморная стела, в лаконичном декоративном оформлении, производит впечатление монументальной художественной вещи строгого классического стиля; пятьдесят семь строк ее текста напоминают о том, что, пустившие глубокие корни на таврической земле, херсонеситы гораздо прочнее, чем жители других греческих городов-колоний — ольвийцы или боспорцы, — сохраняли чистоту греческой речи.

Присяга — «прекраснейший образец заклинательной и гражданской поэзии» (по выражению Максимилиана Волошина) — свидетельствует о том, что через полтораста лет после своего образования, на рубеже IV–III веков до нашей эры, Херсонес испытал первые серьезные потрясения. Город-полис был устроен как демократическая республика: его свободные жители составляли гражданскую общину и все важнейшие вопросы своей жизни решали в Народном собрании, руководимом Советом; государственные декреты издавались от имени «Совета и Народа». Каждый свободный гражданин Херсонеса обладал политическими правами и был наделен правами имущественными — прежде всего на владение своим земельным наделом. Херсонеситы были хозяевами своего города, дорожили его свободой — и потому присяга, которую принимал каждый гражданин полиса по достижении политического совершеннолетия, не была для них пустой формальностью.

Но та клятва, которая была начертана на мраморной стеле и которую должен был произнести каждый гражданин, — была не обычной гражданской присягой: она была вызвана чрезвычайными обстоятельствами. В этой присяге есть три ключевых слова, которые помогают нам представить, что же произошло в Херсонесе на рубеже IV–III веков до нашей эры: Заговор; Спасение; Свобода. Был обнаружен заговор против города некими людьми, которые «отпали» от него: изменили своей клятве, захватили часть владений города — его хоры — в северо-западной Тавриде и вознамерились установить в самом Херсонесе свою единоличную, тираническую, власть. Поэтому два других ключевых слова в новой клятве херсонеситов — СПАСЕНИЕ и СВОБОДА: спасти город — это и значило сохранить его свободу, его демократическое устройство и общину свободных граждан.