Легенды Лиса (сборник)

Алиса, меж тем, думала только об одном. Она слонялась, как умалишенная, по полупустому чердаку, и никак не могла заставить себя сесть. Потому что как только она садилась, список из девяти неизвестных вставал перед глазами, и не хотел уходить, меркнуть, стираться. Давление вины нарастало – она хотела одновременно и позвать их, услышав голоса, и заставить их раствориться, уйти.

Ей нужно было сделать что-нибудь, как-то убрать это из головы. Но вместо того чтобы отвлечься и попытаться забыть, она, напротив, думала только об этих девятерых, снова и снова в мельчайших деталях представляя их – и накатывающий черный вал. Узнай об этом Кларисса, она спросила бы с ужасом и состраданием: «Зачем ты делаешь это?!» Сестра Вернита мигом прекратила бы самоистязание, и начала молитву за упокой душ погибших. Сестра Богемия кивнула бы, и вышла, ничего не сказав. Облачная швея Мэй, возможно, прижала бы Алису к себе и дала ей выплакаться. Но никого из сестер рядом не было – они проводили важные, срочные совещания. Поэтому Алиса лечилась собственным – не сладким, но правдивым лекарством. Через час весь мир сузился до девяти свечек, мерцающих на одном из ящиков чердака.

Ровно в восемь вечера в трубах загудело, волна горячего влажного воздуха пронеслась по чердаку, свечки разом погасли, и он погрузился в кромешную, непроглядную тьму.

Таким образом, тьма снаружи Алисы сравнялась с тьмой внутри нее. Почувствовав, как выравнивается давление, она вздохнула, и смогла заплакать.

Рин встретила ее на лестнице, медленно спускающейся вниз, держа погасшие свечки в руках.

– Зачем ты себя мучаешь? – прошептала она, глядя в бледное лицо, желая обнять девятнадцатую, но боясь и стесняясь сделать это. – Ты и не виновата, и не сможешь им помочь!

Еще сутки дня назад Коротышка ни при каких условиях не заговорила бы с Алисой первая. День назад Алиса не ответила бы ни на один ее вопрос. Сейчас – когда жемчужница была мертва, а незнакомые им обеим люди теперь не станут знакомыми никогда…

– Пойду в Храм, – пожав плечами, прошептала девятнадцатая, и продолжила свой путь.

В условиях тотального контроля со стороны воспитательниц, она просто сделала, что могла. Вроде бы совсем немного. Девять свечек, огонь которых канул в непроглядную тень, вновь горели, вместе с сотней других, поставленных девочками. Загаданные желания, смешные и красивые мечты, опасения и надежды трепетали в тонких свечах. В их теплом сиянии тень отступила. Что-то в Алисе дрогнуло, будто этот свет перевесил чашу весов – и наконец она смогла прошептать несколько слов перед иконами за каждого из них.

Это заняло два часа, по окончанию которых у девятнадцатой не осталось больше ни слезинки, ни слова, ни капли сил. Пошатываясь, она выползла из храма, как улитка на крутой склон, и уже не помнила, как оказалась в своей комнате.

Письмо

Несколькими часами позже, уже перед сном, девочки сидели кружком и слушали, что она говорит. Левая рука каждой была спрятана под подушку или сложенное одеяло.

– … и тогда я пошла в Храм, – сказала Алиса. – А когда вышла, знала что делать.

– И что делать? – спросили сразу несколько голосов, но Мэри-Энн, конечно, первая.

– Надо найти родственников каждого. Даже стигийских родственников.

– Найти их… – моргнула Менга, – и что?

– Я принесла им зло. Раз больше ничего нельзя сделать, надо просто сделать каждому из них добро.

– Что-то доброе? – задумчиво отозвалась Рин. – Хорошо.

Идея понравилась всем девочкам, но особенно Ванессе. Верная ученица сестры Верниты (этот незатейливый каламбур девочки считали вполне уместным и часто его использовали) была склонна к красивым жестам, как и учительница. Во время Алисиного рассказа в больших глазах примерной Ванессы стояли слезы, и теперь она всплеснула руками, выражая восторженное одобрение.

– Я тебе помогу, можно? Давай вместе!

Остальные загалдели с блестящими глазами, и даже Рин слегка раскраснелась, обдумывая идею. Очень быстро оказалось, что Общество Помощи насчитывает восемь горящих энтузиазмом участников. Алиса, еще час назад раздавленная, теперь обнималась с девочками, и чувствовала, что выплаканные до самого донышка слезы снова увлажняют глаза. Но от этих слез было так хорошо!

– Отлично, – взяв на себя инициативу, громко и гордо спросила Ванесса, потрясая указательным пальцем, – надо решить, как именно мы будем это делать!..

В наступившей тишине зуммер вызова донесся из-под подушки, с Алисиного запястья, совершенно отчетливо.

– Вас вызывают к директору, – пискнув в качестве приветствия, вежливо сказала Лин из браслета, и девочки разом втянули воздух.

– Чего еще? – возмущенно спросила Мэри-Энн, когда он пискнул, выключаясь. – Опять допросы?

– Может, анализы?

– Привезли аппаратуру для де-ксе-но-мор-фи-ро-ва-ния руки!

– Ох, лучше молчите! Наверное подслушали они, что Алиса все нам рассказывает! Говорила я вам, подушками не обойдешься!

Девятнадцатая вздохнула, выслушав версии подруг. И тут она вспомнила про известие, столь удивившее ее во время полета.

Письмо.

Она все еще чувствовала себя несколько оглушенной и обессиленной, но воспоминание о письме внушило ей тревогу и пробудило от усталости.

– Кто-то прислал мне письмо, – сказала она, пожимая плечами в задумчивости. – С Абено, из столицы сектора.

– Ни фига себе, – звучно высказалась Толстая Мэри, любившая эффектно ругаться и пугать этим окружающих. – Это что еще за новость? Может, тебя теперь заберут в лабораторию? Для экспериментов!

– Не смешно! – негодующе воскликнула Мэри-Энн, вскакивая и стремительно краснея.

– Чего вы так мечетесь, сестры? – кротко удивилась Ванесса, сложив пухлые губы бантиком. – Святые покровительницы уже спасли Алису, и теперь с ней все будет хорошо. Иначе для чего ее было спасать?

С этим доводом согласились все, кроме Рин, которая, как обычно, была ни с чем не согласна; сейчас она хотя бы промолчала.

Алисе, правда, всегдашняя приютская отговорка уже не казалась разумной. Кто из них мог знать, как было лучше… Возможно, ее спасли для того, чтобы она успела помолиться за людей и Королеву, смягчив свой грех, и что как раз теперь с ней должно было что-нибудь случиться?

«Пути планет изучены и управляемы, но пути человеческие меж ними неисповедимы», гласила очередная мудрость из учебника по межзвездному Христианству. Алисина жизнь, вообще-то, всегда была «неисповедимой»: она ей почти не управляла, потому что принимать решения о судьбе девочек было привилегией воспитательниц. Но в первый раз власть над Алисой мог получить кто-то другой. Незнакомый и… опасный.

Будущее вдруг стало пугать.

– Ладно, – поднявшись и оправив рубашку, сказала она, стараясь выглядеть собранной. – Что бы там ни было. Хуже-то быть не может. Ну… я пойду.

Хоть она и сказала «хуже быть не может», к двенадцати годам Алиса очень хорошо выучила одно правило. В ее жизни хороших неожиданностей не бывает. Чем неожиданнее новость, тем хуже в результате она оказывается.

Письмо было совершенно неожиданным.

– Входи, – кивнула ей миссис Грант, которая выглядела немного посвежевшей, хотя наверняка спала не больше пары часов.

На этот раз в кабинете присутствовали снова почти все сестры. Алиса даже не удивилась этому, только поежилась. Слепая Анна тоже сидела здесь, сложив руки на аккуратном вылинявшем платье.