Легенды Львова. Том 1

За руки они вели двоих детей, тоже наряженных, как куклы.

Я описываю их вид совсем не для того, чтобы показать, какие это были важные паны. Совсем нет. Так одевалась вся театральная публика, за исключением галёрки, где действовали свои законы, потому что на галёрке пили пиво, ели колбасу, распространяя по всему театру густой чесночный дух, и орали, как недорезанные поросята, выражая свой восторг, или наоборот – негодование. Мало того, что на головы партера капало масло с софитов, так ещё и сыпались крошки хлеба или куличей, а потому дамы предпочитали шляпок не снимать.

Одним словом, это семейство, которое подошло к фонарщику и попросило провести до театра, ничем особым не отличалось. Единственное, на что фонарщик обратил внимание, была их косолапость. Походка их напоминала утиную. Ладно старшие. Но дети?

И ещё, когда миновали на Марийской площади мельницу и ступили на мост через Полтву, то жабы так громко начали квакать, что хоть уши затыкай.

Все это припомнил фонарщик позднее. А сейчас он добросовестно довёл семейство до театра, где ему панок положил на ладонь целых пять крейцеров и сказал:

 – Если бы вы были так добры провести нас и после спектакля, то получили бы в два раза больше.

 – Буду ждать вас, панове – обрадовался фонарщик и поторопился на Подвальную, откуда можно было бы ещё кого-то проводить.

Когда спектакль закончился, и толпа зрителей с шумом высыпала из театра, фонарщик с нетерпением ждал своих клиентов. А вот и они появились. Дети громко смеялись, вспоминая разные шутки со сцены, пани негодовала из-за галёрки, а пан зажёг трубку и с невозмутимым видом пускал кольца дыма.

Фонарщик сразу пошёл впереди.

 – Куда мне вас вести? – поинтересовался он.

 – А обратно, – ответил пан.

 – Понравился ли вам спектакль?

 – Ах, да, да… Хорошая игра. Но очень уж было сухо.

 – Сухо? – переспросил фонарщик. – Может, душно?

 – И душно, и сухо. Еле высидели. Хорошо, что в перерыве можно было пойти в буфет и освежиться. Там было хорошее пиво.

 – И много же вы выпили?

 – Да как сказать. По одной кружке выпили, а по другой за пазуху вылили. И сразу легче стало.

Фонарщик глянул на этих странных панов и только теперь заметил, что животы у них мокрые, а у пана – ещё и штаны. Только головой покачал – разные бывают люди.

Дойдя до моста, пани вздохнула:

 – Ой, да что же это такое! Как меня сушит! Может, я бы немного поплескалась?

 – Потерпи, – сказал муж, – сколько там до дома!

И снова жабы заквакали, как безумные.

 – Ге-ге! – засмеялся пан. – Чувствуют, видать, кто идёт!

У фонарщика пробежали по спине мурашки.

Наконец вышли они на Гарбарскую, прошли несколько домиков и оказались перед болотом, из которого торчали густые копья камыша.

 – Ну, вот мы и дома, – сказал пан и дал фонарщику десять крейцеров. – Благодарим вас, что довели без приключений.

И с этими словами – чап-чалап, чап-чалап – всё семейство двинуло в болото.

Фонарщик стоял, вытаращив глаза. Только теперь он понял, что это была семья водяных.

 – Надо же, какие! И те по театрам ходят! – покачал он головой.

Сапоги водяного

Когда-то взгорье Калечей горы спускалось на юг к оврагу, по которому протекал из Вульки один из потоков Сороки. В том потоке жил водяной, который шил сапоги для всех львовских водяных. А надо сказать, что сапоги, сшитые водяным, никогда не снашиваются.

Вот один парень, услышав о том водяном, решил во что бы то ни стало заполучить такие сапоги. А был он малый находчивый и знал, как такие вещи делаются.

Ночью подкрался он к оврагу, выглянул из-за кустов и видит – в самом деле сидит водяной, мурлычет что-то под нос и сапоги шьёт. Собственно, уже дошивает.

Парень подобрал камешек и бросил ему в плечо:

 – Это тебе раз!

Водяной вздрогнул, глянул на месяц, погрозил ему пальцем и сказал:

 – Лучше светил бы, чем камнями бросаться.

Но через секунду парень бросил второй камешек.

 – Это тебе раз!

Водяной снова пожурил месяц. Но только сделал последний стежок, как ему в спину ударил третий камешек.

 – Это тебе раз! – сказал парень, зная, что никогда нельзя говорить ни «два», ни «три», потому что тогда силы водяного не ослабнут.

 – А чтоб тебя! – вскрикнул водяной. – Ты не светишь, только дерёшься! Я даже слабнуть начал.

Тут он встал, расправил плечи и прыгнул в поток, чтобы освежиться и набраться сил.

А парню только того и надо было. Он быстренько подбежал, схватил сапоги и исчез в кустах.

Водяной выбрался на берег, начал суетиться, заглядывать всюду и ругаться:

 – Ах ты, злющий месяц! За что ты меня бил? А теперь ещё и сапоги украл! Ну, да ладно, я другие пошью. Но на этот раз буду внимательно следить. Сегодня мне что-то неважно. Завтра начну шить.

И прыгнул в воду.

А парень носил те сапоги всю свою жизнь, и были они всегда как только что сшитые.

Добро водяного

В пруду Шумановка, где теперь Академия ветеринарии, жил один водяной, с которым у окружающих сложились очень хорошие отношения. Но чем больше город наступал на окраину, тем сложнее было жить водяным. Из-за этого водяной из Шумановки решил перебраться в один из трёх прудов на Клепарове.

Он пришёл к хозяину, с которым дружил, и попросил:

 – Приезжайте в полночь телегой к пруду. Я соберу вещи, а вы перевезёте меня на Клепаров. За это я вам хорошо заплачу. Но вы не должны оборачиваться, сидя на телеге. Я не хочу, что бы кто-нибудь знал, что именно я буду перевозить.

Хозяин согласился, и в полночь приехал на подводе к пруду. Но очень уж ему было интересно, что же там такое ценное водяной перевозит. Знал, что если обернётся, будет лихо. Тогда он привстал немного, нагнулся, расставив широко ноги, и глянул между ними назад. Телега была полна жаб, рыб, раков, водорослей, ряски и водяных лилий.