Легенды Оромеры. Великий Орёл

– Я думаю, - заключил в ответ лис.
– Вот скажи, Танри, ты умеешь летать на дирижабле?

– Х-ххх, - захихикал шакал, - Ты издеваешься? Скажи ещё спасибо, что я эти штуки видел, знаю, что на них летают по небу и могу сделать из этого напрашивающиеся выводы!

– Ну а как тогда ты собрался лететь на нём за "Блуждающим рифом"?

– Проще пареной пшеницы. Мы захватим не только сам дирижабль, но и его рулевого, или как он там называется. Заберёмся туда, спрячемся, а как только рулевой появится - захватим корабль.

– Люк ведь, наверное, на замке.

– Х-ххх! Когда замки задерживали тебя дольше, чем на минуту, трусливая твоя рожа?

Шакал умолк, признав сокрушительную справедливость мудрых лисьих слов, и напарники отправились шататься среди зевак, дожидаясь приближающихся сумерек и ночного холода, которые живо разгонят толпу по домам.

***

Мистер Блэст слегка подпрыгнул и шлёпнул себя по лбу.

– Ах, ты!

– Что? Что случилось, Сэмюэль?
– встревожившись, спросил Генри.

– Ну, как же! Мы ж, как прилетели, не телеграфировали Луизе о наших приключениях! Я ведь обещал — из каждого города, а если произойдёт что-то важное — то прямо с маршрута! Так не пойдёт. Я должен исправить эту оплошность. И немедленно!

Оддбэлл сделал непреклонное лицо и поднял вверх длинный узловатый указательный палец. Постояв так секунду, чудак сорвался с места и помчался в сторону оставленного вчера дирижабля с грацией скачущего циркуля.

Глядя вслед родственнику, Генри молча покачал головой, и друзья неспешно двинулись дальше. Телеграфирует — и догонит. Это лучше, нежели одёрнуть Оддбэлла, а потом всю дорогу только и делать, что слушать его обречённые вздохи и сетования.

*********

Ожидание затягивалось. Лис и шакал вволю выспались, устроившись в роскошных креслах, поели пирогов, украденных походя у какого-то окраинного лоточника, поиграли в «угадай гляделку» и даже по паре раз плюнули в прохожих из форточки. Рулевой всё не появлялся.

– Может, на хрен, а?
– начал терять терпение шакал Танри.
– За это время мы бы давно уже украли корабль и были далеко в море.

– Дурак!
– лениво развалившись в пилотском кресле, констатировал лис Борн.
– Тебе когда ещё представится возможность залезть в оставленный практически открытым дирижабль и посидеть в нём столько, сколько душе заблагорассудится? А? Вот то-то и оно. Сиди и наслаждайся. А в качестве приза будет рулевой. Ну когда то же он всё равно явится, не станешь же ты с этим спорить.

В качестве убедительной «точки» лис хлопнул длинной узкой ладонью по какому-то не то столу, не то шкафчику перед креслом. На боковой стенке сооружения, дрогнув от вибрации, скрипнул и медленно переместился в нижнее положение медный рычаг. За бортом лязгнуло. Дирижабль дёрнулся, качнулся с носа на корму и плавно поплыл вверх, по инерции медленно поворачиваясь по часовой стрелке.

– А-а? Что... Уйййёоо... КУДА??!! СТОЙ!!!
– заметался из стороны в сторону шакал, от страха перекинулся и заметался ещё сильнее, путаясь длинными тощими лапами в ворохе упавшей на пол одежды и поджав клочкастый облезлый хвост.
– У-УУУУУУУУУ!

**

Оддбэлл спешил к дирижаблю, насвистывая на ходу мелодию песенки про лягушку, которая решила покататься верхом на крокодиле. Однако на подходе к площади со швартовой башенкой свист его оборвался на полуноте, а сам мистер Чудак замер, уставившись в небо. Там, в сероватой обесцвеченности выдавшегося пасмурным дня, неторопливо уплывал вдаль "Летящий на...". Подгоняемый усиливающимся порывистым ветром, дирижабль медленно вращался вокруг вертикальной оси и стремился оправдать своё название. Двигатель молчал, винты безжизненно топорщили лопасти. Воздушное судно было явно неуправляемо. Зимний муссон, колючий и плотный, сносил цеппелин всё дальше и дальше к морю.

Очнувшись от ступора, Оддбэлл издал нечленораздельный клокочущий крик и присел в поспешной метаморфозе, нимало не заботясь о приличиях и мнениях уставившихся на бесплатное представление туристов и обывателей. Менее чем через минуту на краю площади на ворохе валяющейся одежды сидел маленький пещерный сыч, лохматый и рассерженный, как воробей после драки. Присев, сыч расправил широкие мягкие крылья, взмахнул ими, одновременно сильно оттолкнувшись лапами, и начал рывками подниматься вверх, пока перья не нащупали восходящий поток. Опираясь на него, крылья заработали плавнее, и подъём стал увереннее и стремительней. Бросившийся в погоню за дирижаблем сыч вскоре растаял в призрачной дымке над морем.

Ветер всё усиливался. Хмурое марево и тяжёлые свинцовые облака, ползущие по небу навстречу ветру, предвещали бурю. Через пять минут зеваки разочарованно разбрелись, только какой-то мародёр, воровато оглядываясь, подкрался к оставленной Оддбэллом одежде, цапнул её, сминая в плотный ком, чтобы не выпало из карманов что-нибудь ценное, и так же с оглядкой порскнул в ближайший переулок меж одинаковых белых стен.

Незапертую дверь гондолы Оддбэлл заметил издалека, метров за сто. Благо, зрение сыча позволяло и не такое.

Надвигающийся низкий грозовой фронт тоже заметил, для этого опции зрения совы были не нужны. Фронт наползал по всему горизонту, медленно, мрачно и неотвратимо, словно стаи драгханской саранчи в июле.

Правда, саранчу можно распугать и разогнать ветросветом, а тучи не известно реагируют ли на него вообще. Очевидный ответ - нет.

Решив разбираться с проблемами по мере их поступления, Оддбэлл сосредоточился на дирижабле. Понятно, что внутри кто-то есть, иначе было не отцепить трос. Понятно так же, что этот кто-то понятия не имеет, как управлять аппаратом, и это в данном случае хорошо, это нам на руку, то есть на крыло, то есть... Тьфу.

Мистер Блэст сосредоточился, прицелился ровно в середину двери и начал набирать скорость. Ветер сперва сильно мешал. Однако немного позже, когда дирижабль окончательно погасил инерцию вращения и полностью оказался во власти воздушных потоков, для догоняющего сыча ветер оказался фордевиндом и помог активно разогнаться. Ускорившись ровно настолько, чтобы не расплющиться в лепёшку прежде, чем удастся открыть дверь, Оддбэлл дождался, пока расстояние сократится до пары метров, закрыл глаза, выставил вперёд слегка согнутые в локтях лапы и в последний момент поставил крылья вертикально, растопырив перья и стремительно гася скорость.

Расчёт оказался точен. Остатков ускорения хватило ровно настолько, чтобы маленькая масса сыча позволила распахнуть дверь внутрь, а спружинившие лапы сохранили птице невредимость и отбросили её по касательной не наружу, а к стене гондолы внутри в полуметре от открывшегося входа. Открыв глаза, сыч мгновенно сориентировался в обстановке. В пилотском кресле, вцепившись в подлокотники, сидел тощий оборванец с исполненным крайнего идиотизма и страха длинным заострённым лицом. По салону, оставляя густой мускусный след, истерически метался облезлый длиннолапый шакал, ещё более тощий, чем парень в пилотском кресле - казалось, возьми зверя за лапы, переверни позвоночником вниз, и получишь отличную двуручную пилу для дров.