Легенды, рассказанные у костра

Дождь продолжал хлестать по навесу, когда перо, последний раз побывав в чернильнице, поставило на лице путника "жирную точку". Портрет был закончен, а на меня накатила неимоверная усталость. Я зевнул и почувствовал, как сон сковал меня, и тело обессилено повалилось на мягкий плед.

Проснулся я внезапно, будто и не спал. Тело колотила холодная дрожь и я только сейчас понял, что за время сна продрог до костей.

Случайно, мне бросился в глаза растекшийся чернильный рисунок, от которого осталось лишь высохшее, вытянутое пятно. Другая часть красовалась на моей руке и лице.

С досадой я скомкал испорченный портрет. Наверное, мне никогда не написать эту треклятую историю, не испытав настоящей тоски и одиночества ...

– Эй, господин штудент, - раздался снаружи напуганный голос возницы.

Сладко потянувшись, я с неохотой выглянул из-под промокшей насквозь завесы.

На улице была уже ночь. Дождь прекратился, и в воздухе ощущалась приятная свежесть.

Я стал с интересом изучать окружающую местность, пытаясь понять, где мы оказались. По обеим сторонам дороги возвышались низкие кряжистые деревья, верно охраняющие дремучие чащобы леса, а чуть впереди виднелся слегка покосившийся дорожный указатель. Я взглянул на небо и, почувствовав легкое дуновение ветра, заметно вздрогнул - яркая россыпь звезд, словно холодные и бессердечные правители, равнодушно взирали на нас с недосягаемой высоты.

– Дальше не стоит ехать ночью, - наставительно пробурчал возница.

– Почему это?
– искренне удивился я.

– "Молчаливый погост", дурное место. Ночью как хошь, а ни за что не поеду, - отрывисто проговорил извозчик и тут же затих.

Я внимательно вгляделся в темноту, пытаясь различить среди дорожного сумрака покосившиеся кресты и склепы.

– Дурное место говорю вам, господин штудент. Я не в жизнь не поеду, -произнес возница слегка побледнев.

– А в объезд?
– осторожно предложил я.

– Некуда здесь объезжать. Везде эти могилы. И болоты! Куда не плюнь. Богом клянусь, дурное место. Знал бы, что днем не успеем проскочить, ни в жизть не поехал бы!

Отчего-то мне стало не по себе. Слишком уж убедительно говорил извозчик, и с каждым сказанным им словом, где-то внутри, росло непреодолимое желание забраться обратно в повозку и с головой накрыться теплыми одеялами.

В ночи раздалось тревожное уханье филина, и я ощутил, как екнуло сердце, и по спине пробежал тревожный холодок.

Костер тихо потрескивал свежими еловыми ветками, а мне все никак не удавалось хорошенько согреться. Наверное, так и заведено, что одни могут годами скитаться по лесам и чащобам в поисках приключений, а другим - суждено читать об их подвигах и мирно попивать чай, сидя у теплого домашнего камина. Видимо поэтому, столкнувшись с крохотными дорожными неприятностями, я навсегда уверовал, что никогда мне не стать храбрым и отважным странником, смело смотрящим в глаза любой возникшей на пути опасности.

– Сейчас будет теплее, - бодро произнес возница, подбросив в костер еще пару веток.

– Странные места. Тихие, и какие-то без...
– Я попытался подобрать подходящее слово, но Филджи сам договорил за меня.

– Мертвые... По-другому и не назовешь. Даже и не старайтесь, господин штудиоз.

Мне ничего не оставалось, как ответить согласием.

Погревшись у костра, Филджи сел на подстилку и разведя руками, тихо произнес:

– Еще мой дед не советовал хаживать в здешние места. Не сунь сюда носа - не принесешь в свой дом беды.

– А почему его назвали: "Молчаливый погост"?
– сгорая от любопытства, поинтересовался я.

Возница задумчиво хмыкнул:

– А ты попробуй на нем хоть слово произнеси. Еще ни кому не удавалось. Язык сам не поворачивается, будто все слова позабыл. Даже днем едешь, а сердце замирает и на душе такой страх, что потом всегда помнить будешь.

В моем воображении живо возникли образы старых покосившихся от времени могил и склепов, на которых вместо душераздирающих надписей были раскиданы человеческие кости.

– А кого на нем хоронили?
– сам не знаю почему, поинтересовался я.

Филджи тяжело вздохнул:

– Да кто его знает. Видать разный был народ. Иначе, почему место такое? Я вот, что думаю... Может там люд дурной лежит, оттого все и идет.

Сзади послышался едва различимый шорох, заставивший нас вздрогнуть и обернуться. Я инстинктивно придвинулся к костру и сжал в руке случайно подвернувшуюся палку.

Мы замерли не в силах произнести ни слова. Страх сковал нас, заставив настороженно вслушаться в тишину. И в тот же миг на свет показалась ушастая маленькая зверюшка: толстенькая и пушистая, она на мгновение остановилась, с интересном взирая на исчезающие в темноте искры. Ее черные, словно смоль глазки стали внимательно осматривать все, что творилось вокруг.

– Что за чудо?
– прошептал Филджи.

Я лишь пожал плечами.

Зверюшка была очень симпатичной, но абсолютно мне неизвестной: ни в одной книге, которые я так тщательно изучал в городской библиотеке, мне не встречалось ничего подобного.

– Тихо, не спугни, - прошептал я в ответ, осторожно вытянув руку.

Существо резко отпрыгнуло в сторону и, остановившись, снова внимательно посмотрело на нас.

– Странная зверюга. Ненашенская!
– Кажется, возница был удивлен не меньше моего.

– Нааашааа, - тихо пропищало существо.

Мои глаза полезли на лоб.

– Ты слышал?
– беззвучно, одними губами произнес я.

Возница, заворожено взирая на зверюшку, утвердительно кивнул головой; та в свою очередь совсем не замечала нашего удивления.

– Она что, говорит?

Зверушка отпрыгнула, оказавшись в тени, и ловко взгромоздилась на плече внезапно возникшего перед нами незнакомца. Я только рот успел открыть, как незаметно и тихо к нам подобрался этот человек.

Он был похож на забытого богом попрошайку: старые потрепанные башмаки, вымазанная в грязи куртка и плащ, за плечом похожая на тряпицу изорванная в клочья котомка. Лицо незнакомца также не внушало особого доверия - обветренное, иссохшее как кора дерева, оно было испещренно глубокими шрамами.

– Вам здесь нет места. Уходите! И я вас не трону, - размеренно произнес незнакомец.

– Троооооннуу, - повторил за своим хозяином зверек.

Не смея произнести ни слова, в поисках поддержки, я посмотрел на Филджи.