Легенды Скалистых гор

Рейфа мучила совесть. Деми верила ему, а его целью было соблазнить ее, чтобы она навсегда стала его.

Молодая женщина счастливо вздохнула и вытянула руки вверх.

— Посмотри на эти звезды, мне кажется, их можно потрогать. Как раз в такую ночь, как эта, Элизабет все удалось… Как ты думаешь, что чувствовал Лайэм?

Рейф закрыл глаза и постарался не представлять себе Деми в ситуации, в которой когда-то оказалась Элизабет. Когда они ехали верхом, его тело реагировало каждый раз, когда он смотрел на соблазнительные бедра Деми. Ее грудь плавно покачивалась в такт движению лошади. Деми выглядела, как настоящая Деметра, богиня плодородия, пышная, зрелая и совершенная.

— Я скучала по тебе, — прошептала она. Каждая частица его тела говорила ему, что он должен обнять Деми и поцеловать ее, что было бы логично, если бы они принадлежали друг другу — Рейф!

— Что?

— Ты скучал по мне?

Этот простой вопрос лишил его присутствия духа. Он никогда не знал, что такое скучать. В Денвере ему было неуютно, он хотел к Деми. Но он не привык к тому, чтобы мысли о женщине нарушали его деловую жизнь и сон. Рейф внезапно встал и бросил свой спальный мешок рядом с ее.

— Так нам будет легче разговаривать. Деми мягко улыбнулась.

— Я понимаю. — Она отвернулась от него. — Ты можешь раздеться. Я знаю, что ты любишь спать без рубашки.

Наверное, старина Томас носил пижаму. Рейф разделся до шортов.

— Тебе тепло? Ночи в горах бывают очень холодными.

Он залез в мешок.

— Рейф, у тебя, видимо, уже были такие приключения с женщинами? Ты все так хорошо организовал. — Деми повернулась к нему, и ее рука легла на его грудь. Он взял ее ладонь и поднес к своим губам.

— Я никогда не брал женщин в поход, — сказал он с волнением. — Завтра поедем к одной пещере. Она меньше, чем хрустальная пещера Лайэма, и до нее легче добраться. Я подумал, что тебе понравится. К настоящей большой пещере ведет слишком опасная дорога. А вообще-то я думал, что нам обоим нужен отдых. Как продвигаются твои занятия? — перешел он к безопасной для обсуждения теме. Но была ли она таковой?

— Замечательно. Я полностью готова к предстоящему уикенду. Желающих очень много. К тому времени, как вернется отец, ему совсем не придется волноваться по поводу денег. О-о! — Деми попыталась через Рейфа дотянуться до своей сумки. — Я забыла прочитать твою записку.

Она осторожно развернула бумагу, и в руку ей упал прекрасный кристалл, который он хранил все эти годы.

Рейф ждал. Его романтическая выходка казалась сейчас глупой, смешной, и любая женщина в здравом уме…

— Какой ты милый!

Слезы навернулись Деми на глаза, когда она взяла кристалл и посмотрела на то, что было нарисовано на бумаге.

— Ну, Рейф. Ты настоящий художник. Мне нравится. Очень красиво. Вместо орнамента, изображенного на верху герба Монклэров, мы используем твой рисунок-знамя, а за ним меч и пересекающая его стрела. Ты гений, Рейф. Мне действительно жаль, что тебе не удалось приобрести замок. Я надеюсь, твоя бабушка не будет слишком разочарована.

— Я решил, что есть кое-что поважнее. Она поймет. Гибкость всегда была правилом в моем бизнесе.

Деми осторожно уложила записку и кристалл в свою сумку — они же были драгоценны. Рейф вздохнул, купаясь в волнах блаженства, ему удалось сделать Деми Толчиф счастливой. В свете костра он любовался мягкой линией ее щеки, ее сияющими глазами.

Глава 7

Рейф резко остановился, ошеломленный тем, что увидел: Деми, обнаженная, загорала на огромном плоском камне. Растянувшись на красной скале под ясным голубым небом, она выглядела, как… как богиня, ждущая его, чтобы… У него пересохло во рту при виде плавных линий ее тела, упругих розовых бутонов ее грудей, темных завитков между ее бедер. Он с трудом сглотнул, поставил ведро воды на ближайший камень и осторожно спросил:

— Деми, что ты делаешь?

Не открывая глаз, она прижала одну руку к груди, а другую положила на низ живота. Ее волосы вокруг головы были, как иссиня-черная шелковая река, текущая по камням. Нежный горный ветерок играл концами волос, приподнимая их, и казалось, что Деми лежала на холме из мягкого пуха… Вдруг по ее телу пробежала дрожь.

— Здесь прохладно, но приятно загорать обнаженной. Я читала о чем-то подобном, и мне понравилась эта мысль. Ты знаешь, я никогда не чувствовала себя так спокойно.

Рейф в волнении заставил себя вдохнуть горный воздух, когда она медленно вытянула руки вдоль тела.

— Мы сейчас, лицом к лицу с природой, бросающей нам вызов, и мы должны выжить. Я чувствую себя первопоселенцем. Мне так хорошо, и я понимаю… да, я знаю, что непривлекательна, но когда солнце освещает мое тело, я ощущаю себя настоящей женщиной. Я все думаю о бедной Элизабет. Лайэм должен был быть благодарен ей. Она спасла и его жизнь.

— Я не хочу больше ничего слышать об Элизабет. Ты простудишься, — резко сказал Рейф. Он с трудом отвел взгляд от ее напряженных сосков и заставил себя смотреть на ястреба, парящего в небе, на ветви сосен, колеблемые ветром, на белок, бегающих по стволам деревьев, куда угодно, только не на кремово-белое тело Деми. Его собственное тело было таким же твердым, как и скала, на которой он стоял.

Деми подвинулась к нему, прикрыв глаза от солнца.

— Рейф? Ты смущен? Ты покраснел и смотришь в сторону. Ты не думаешь, что Элизабет причинила боль Лайэму, когда она… ах, ну ты знаешь… Рейф? Почему ты сердишься? Не надо быть таким ханжой. Чувственность происходит от знания чьего-либо тела, от наслаждения им — о, правильно, повернись и беги, спасайся бегством. Убирайся с моей скалы.

— Твои глаза такие зеленые, почти изумрудные. Когда ты негодуешь, они сверкают огнем, а когда ты добрый — они становятся светлее. Они были как беснующийся огонь, когда ты шел ко мне по скале, чтобы запихнуть меня в спальный мешок и в одежду. Но тогда ты все-таки немного волновался, я даже заметила это. Извини меня, но я смотрела внимательно. — Деми откусила кусочек крольчатины, приготовленной Рейфом на костре и поданной с печеной картошкой. Ночь была не по сезону теплой. На Деми была надета его рубашка. Она скрестила ноги перед собой, нахмурила брови, глядя на него, и потянулась, чтобы вытереть его подбородок краем полотенца.

Затем она погладила его по голове. Этот жест заставил его почувствовать себя любимым щенком иди юношей, потерявшим голову из-за женщины. Рейф схватил ее за запястье и прижал к себе. От удивления она выгнулась назад, и они упали на спальный мешок.

— Я хочу тебя, — услышал он свой охрипший голос.

Он представил себе хохочущих братьев. Он, Рейф Палладии, мистер Холод, совершенно лишенный чувств, безнадежно желал женщину, которая сводила его с ума одним прикосновением.

И поскольку он боялся, что она задаст невинный вопрос, который еще более смутит его, он запечатал ее губы поцелуем — очень нежно, чтобы она поняла, каким сокровищем она была для него.

Деми вздрогнула. Ее серые глаза широко распахнулись.

— Пусти, — дрожащим голосом приказала она. Ее щеки порозовели в свете костра.

Рейф поборол свою боль и отпрянул назад. Он сам себе был противен; он, наверное, был так же груб, как и Ллойд. Его гены…

Сбросив рубашку, Деми прижалась обнаженной грудью к его руке. Он медленно повернулся.