Легенды танкистов

— А? — поднял взгляд мехвод. Глаза у него были совершенно ошалевшие. — Да, за Германию и победу! Хох! Минуточку, герр обер-лейтенант… Тут в книжке… Я даже не знаю, как сказать…

Шульц развернул вклеенный в руководство и сложенный в восемь раз план. На схеме можно было увидеть как привычные слова вроде «трансмиссия», «гидравлическая система» или «боеукладка орудия № 4», так и абсолютно непонятные значки. Несколько красных крестиков.

— Давайте сходим туда, — сказал мехвод, кивнув в сторону бокового прохода. — Нужны фонарики и набор инструментов. Это ненадолго.

— Зачем? — удивился Кнопке.

— Похоже, наши трофеи не ограничатся сыром и бургундским. Французы спрятали там кое-что посущественнее… Только герр обер-лейтенант, возьмем с собой небольшой запас еды.

— Зачем? — повторил ошеломленный Кнопке.

— Мало ли…

— Вот ты вещмешок и потащишь!

Десять минут спустя бравый экипаж скрылся в гулком коридоре и с тех пор всех троих не видели уже целых шесть дней, что вызвало нешуточную тревогу у командования…

21 июня 1940, где-то в недрах FCM-2C

— …Нам никогда отсюда не выйти, — сокрушенно вздохнул Кнопке. — Хорошо хоть консервы нашли, только хватит их дня на три, не больше… Если бы не хронометр, я бы окончательно потерял счет времени! А все твои идиотские идеи, Шульц!

— Виноват, герр обер-лейтенант. Выберемся, я уверен… При каждом повороте направо я отмечал угол двумя крестиками, а налево — одним. Отыщем неотмеченный поворот, значит нам туда…

— Тихо, что это? — простонал Майер. — Слышите?

— Ерунда, летучие мыши, — ответил мехвод. — Их тут полно.

Экспедиция в непознанные глубины FCM-2C продолжалась почти неделю, и если бы не случайно обнаруженный на третий день продуктовый склад (он был опечатан, на сургучной блямбе стояла дата 1927 год, январь) экипаж Кнопке умер бы с голоду. А маркировка на консервных банках с говядиной и фруктами свидетельствовала: произведены они и того раньше, в 1919 году.

Путешествие по лабиринту ужасов не прекращалось — бесконечная череда переходов и коридоров, мертвые электрощиты, в одном из темных закутков обнаружился скелет в полуистлевшей форме французского пехотинца времен Первой мировой. Однажды наткнулись на покрытую странными иероглифами золоченую панель и Майер, изучавший в Гейдельберге труды Шампольона, перевел с древнеегипетского: «Здесь покоится фараон Атонхотеп VI, проклятие богов настигнет любого смертного, посягнувшего на покой повелителя». Панель решили не вскрывать — неприятностей и так хватало с избытком.

Батарейки фонариков сели в первый же день, но оказалось, что потолки коридоров покрыты светящейся плесенью. Кроме того, изредка встречались тусклые электрические лампочки. В набитом устрашающего вида механизмами зале отыскалось старое кострище, на стене поодаль надпись угольком: «Все надежды потеряны. Пришлось съесть рядового Лаваля, сержанты Шарни и Дарбье посматривают на меня нехорошо. Прощайте. Унтер-офицер Жерар де Ре, 15.03.1931». Кнопке, Шульц и Майер содрогнулись, увидев рядом с кострищем обглоданные берцовые кости.

— Не останавливаться, — твердил обер-лейтенант, — и не сдаваться! Шульц, негодяй, это ты завлек нас в ловушку! Что ты здесь хотел найти?

— Карта, по-моему, неточна… Точно, в книге вклейка — «Возможны опечатки по вине издателя»… Стойте! Остановитесь! — мехвод воспрял духом и ткнул грязным пальцем в план. — Все правильно! Схождение четырех коридоров, рядом дверь в трансмиссионное отделение номер 32 и центральная труба гидравлики! Восемь шагов на север, два на юг — так записано в «Руководстве»… Черт, компас плохо работает, слишком много металла! Еще пять на восток… Майер, ты монтировку не потерял?

— А в чем дело? — безнадежно спросил наводчик.

— Крестик на карте! Это здесь, я уверен! Дай сюда!

Шульц аккуратно обстучал монтировкой стальной пол, прислушался к более высокому звуку и подцепил одну из плит. С трудом вывернул. В коридоре будто бы стало светлее.

— Вот оно! — провал был заполнен золотыми слитками маркированными латинской буквой «N» в лавровом венце. — Сокровища Наполеона вывезенные из Москвы и переплавленные в слитки! Тонны две, не меньше!

— Шульц, — устало окликнул наводчика Кнопке. — Зачем тебе прямо сейчас две тонны золота? У нас осталась одна банка тушенки. И все. Ты хоть понимаешь…

— Молчите! — заорал наводчик. — Что это? Там, справа?

Где-то в глубинах FCM-2C гулко лаяли овчарки.

— Бежим! Бежим на звук! Господи, только бы повезло!

10 ноября, 1944 года, Германия, полигон Куммерсдорф

— …Вы понимаете, как Рейху сейчас необходимо это золото? — рычал Гейнц Гудериан на бледного конструктора Адерса, помимо прочего отвечавшего за операцию «Золото Бонапарта». В гигантском полутемном ангаре скалой поднималась туша давным-давно вывезенного из Франции FCM-2C. — Две тонны! Вы возитесь пять лет, и какие результаты?

— Никаких, — сокрушенно развел руками Эрвин Адерс. — Четыре исследовательские экспедиции исчезли бесследно. Кнопке и Шульц, единственные, кто смог бы помочь в поисках, погибли на Восточном фронте. Майер после того инцидента сошел с ума и полностью невменяем. Книгу с планом они потеряли незадолго до случайной встречи со спасательной группой в 1940 году…

— Расстрелять вас мало, — процедил Гудериан. — Вы уверены, что никто из…

— Уверен, — кивнул Адерс. — В танке восемнадцать дверей и люков, возле каждого круглосуточно дежурит эсэсовский взвод, мышь не проскочит, не говоря уже о людях, вытаскивающих оттуда две тонны золота…

— Смотрите мне, — пригрозил генерал-полковник. — Сроку даю — месяц! Иначе придется звонить Гиммлеру, он с вами будет говорить по-другому!

Эпилог

В мае 1945 года Char FCM-2C был вывезен советской трофейной командой в СССР, дальнейшая его судьба не известна. Однако на полигоне НИИ БТВТ в Кубинке ходят мутные слухи о некоем «проклятии Эльзаса» стоящем в засекреченном ангаре и четырех с лишним десятках научных сотрудников НИИ пропавших без вести в период с 1945 по 2009 годы.