Легионы Калара

– Если Дорога так говорит, я ему верю.

Сенатор позволил себе лукаво улыбнуться.

– Понятно. Складывается впечатление, что сражение против чудовищ вместе с варваром привело к тому, что вы начали ему доверять. – Он немного помолчал. – И стали слишком легковерным.

Бернард довольно долго смотрел на Арноса, потом вздохнул и заговорил все тем же терпеливым тоном:

– Сенатор, даже если отбросить свидетельства, которые я не видел собственными глазами, ворд является разумным, изобретательным и безжалостным врагом, который не делает разницы между солдатами и мирным населением противника. Очевидно, они располагают ресурсами, позволяющими причинить огромный ущерб всем, кто окажется рядом.

Арнос передернул плечами, на его губах все еще бродила легкая улыбка.

– Может быть. Но их самая главная и опасная черта, похоже, состоит в способности воспроизводиться с фантастической быстротой. И если даже одно такое существо уцелеет, оно сумеет вновь стремительно увеличить свою численность. – Он склонил голову набок и добавил: – Однако прошло три года с тех пор, как вы с ними сражались, граф, и больше их никто не видел. Таким образом, у меня возникает вопрос, не солгали ли вам мараты, чтобы усилить у вас ощущение опасности, которое приведет к еще большему доверию к ним после того, как вы сумели одержать победу.

– Иными словами, вы утверждаете, что Дорога мне солгал?

– Не будем забывать, граф, что он варвар.

Бернард натянуто улыбнулся сенатору:

– В языке маратов не было слова «ложь» до тех пор, пока они не встретились с нами, сенатор. Понятие «неправда» стало им известно всего несколько поколений назад и не получило развития. Если один марат назовет другого лжецом, это повод для смертельного поединка, отказаться от которого невозможно. Дорога не лжец.

– Однако у меня нет возможности это проверить.

– А у меня есть, сенатор, – сказал Бернард. – Я ему верю. Я граф, гражданин Алеры, ветеран-легионер, который проливал кровь, защищая нашу страну. Я готов подтвердить его слово своим.

– Я в этом не сомневаюсь, – произнес Арнос тоном, которым добрый дедушка обращается к глупому юнцу. – И не ставлю под сомнение вашу искренность. Но я подозреваю, что мараты вами манипулируют.

Бернард посмотрел на сенатора и повел плечами. Амара видела это движение, когда он готовился выстрелить из боевого лука.

– Сенатор, если вы еще раз назовете моего друга лжецом, – теперь его голос стал жестким и звучным, но оставался неизменно вежливым, – мне это не понравится.

– Прошу простить? – сказал Арнос, приподняв брови.

– Я предлагаю вам найти какую-нибудь другую, не столь очевидно глупую, наглую, недальновидную и опрометчивую причину игнорировать очевидную угрозу Алере только из-за того, что вы не хотите верить в ее существование. И если вы не прекратите свою отвратительную клевету, я с радостью встречу вас на поединке, чтобы вырвать ваш змеиный язык.

Все разговоры стихли, и в зале наступила гробовая тишина.

Амара почувствовала, как ее захлестнул прилив яростной гордости за мужа, и обнаружила, что улыбается ему.

Лицо Арноса стало пурпурным от ярости. Без единого слова он повернулся на каблуках и стремительно покинул зал. Примерно треть присутствующих, в том числе и часть тех, кто был на помосте, последовала за ним.

Когда они ушли, Бернард тряхнул головой и почти незаметно подмигнул Амаре.

– Хорошо, – сказал он, – а теперь следующий вопрос.

Поднялся небольшой лес рук. Все оставшиеся мужчины, коротко подстриженные и одетые в форму легионеров, продолжали слушать его ответы.

* * *

Амара улыбнулась, когда Бернард отошел от легионеров и приблизился к ней.

– Ты вырвешь его змеиный язык?

Он улыбнулся в ответ:

– Ты считаешь, я перестарался?

Амара произнесла, подражая родисскому акценту Арноса:

– Оказывается, вы варвар, граф.

Бернард расхохотался, но тут же покачал головой:

– Он мне не поверил.

– Он глупец, – ответила Амара. – Когда мы сюда собирались, мы знали, что таких здесь окажется немало.

– Да. Просто я не думал, что одним из них будет сенатор, который контролирует финансы легионов. – Бернард покачал головой. – И его многие поддерживают. Может быть, следовало позволить ему еще немного покуражиться.

– Тогда бы это был уже не ты, – заметила Амара. – Кроме того, ты произвел сильное впечатление на собравшихся здесь настоящих солдат. Именно их мнение имеет значение.

– Именно они пострадают больше всего, если финансирование будет урезано, – сказал Бернард. – Трудно воевать, когда твое оружие находится в плохом состоянии. Особенно если имеешь дело с вордом.

– А разве обхаживание сенатора приведет к тому, что золота на содержание легионов станет больше? И легионы смогут увеличить количество разведчиков и вспомогательных частей?

– Скорее всего, нет, – признал Бернард.

– Тогда и жалеть не о чем. Ты сделал все, что в твоих силах. И я не сомневаюсь, что кадеты, которые присутствовали на встрече, будут еще долго вспоминать, как ты бросил сенатору вызов. Истории об этом станут рассказывать долгие годы.

– Значит, мне все-таки удалось добиться хоть какого-то позитивного результата. Почему ты прямо не сказала?

Амара рассмеялась, взяла его за руку, и они вместе вышли из зала, чтобы прогуляться по парку.

Бернард улыбнулся и повернулся к ней:

– Ты выглядишь… я даже не знаю. Счастливой. Сегодня ты все время улыбаешься.

– Нет, я не выгляжу счастливой, – возразила Амара.

– Неужели?

– Нет, муж мой. – Она глубоко вздохнула. – Я выгляжу так, будто у меня задержка.

Он недоуменно посмотрел на нее:

– Ты выглядишь… – Потом его глаза широко раскрылись. – Ах вот оно что!

Амара посмотрела на мужа и улыбнулась. На мгновение ей показалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди и устремится в небо. Она не смогла больше бороться с искушением позвать Циррус – свою фурию ветра, и та подхватила ее и подняла на семь или восемь футов над землей. Сделав пируэт, Амара опустилась на землю рядом с Бернардом.

На его лице появилась широченная улыбка.