Легкомыслие

– Раньше говорили ошибка природы, теперь – ошибка врачей. Надеюсь, что он увидит солнце.

– Я тоже верю. Сколько таких искренних черно-белых фильмов снимается онлайн на очень личных страничках интернета. Теперь хоть можно крикнуть миру SOS. Родители в роли режиссеров или верные друзья, они собирают средства в надежде отснять белую полосу этой жизни. Счастливую.

– Теперь я понимаю, за что я люблю черно-белое кино, сразу две стороны жизни, черная и белая, – Саша убрала сострадание одним движением. – Вы открываете мне глаза.

– Нет, только дверь, – засмеялся Герман.

Актриса смогла искренне улыбнуться и продолжила серьезно:

– Удивительно, ведь мы родились в порядке, и зрение есть, и слух, а потом многие как-то утратили эти органы, теперь не видят и не слышат, только несут пургу с высоты карьеры.

– Я бы сказал карьера, – добавил я.

– А внизу пропасть.

– Если вы про пасть, Саша, то она ненасытна, сколько туда ни кидай. Откуда в вас столько сострадания?

– От противного, столько противного в жизни встречаешь, что просто не можешь с этим мириться, может быть, еще и от бабушки, которая меня учила любить жизнь. «Не надо каждый день жить, как последний. Не надо. Проживи лучше жизнь, как один день, красивый незабываемый день, Нет, лучше как один день и одну ночь, красивую незабываемую ночь». Последнее предложение она добавила, когда я уже повзрослела.

Психо 7

– Странно…

– Что странно?

– Мы уже столько времени наедине, а вам никто не звонит, даже не пишет, – взял я в руку бокал с коньяком.

– Я выключила звук. Если это имеет отношение к делу, – потянулась она, подняла со стола клатч и достала оттуда свой телефон: пять непринятых вызовов, сто двадцать три сообщения.

– Красивым тяжело – их все хотят. Поклонники?

– Я бы сказала, противники. Вы думаете, я сразу к психологу пошла? Сначала захотелось узнать, что думают по этому другие. Я же изучала эту тему, торчала в одном форуме «Любовница». Вызывая огонь на себя, я прикинулась любовницей, интересно было услышать мнения других людей на этот счет, женщин, мужчин.

– Женщины, наверное, в основном?

– Женщины всегда в основном.

– А почему противники?

– Столько на меня было вылито противного. Надо почитать, чтобы понять. Но там не для слабонервных, иногда женщины голые пробегают.

– Куда бегут?

– За мужчинами. Мужчин мало, искренних, открытых, либо играющие в циников, либо интроверты, либо трезвенники. А разговаривать о здоровом образе жизни надоело, хочется здорово жить.

– То есть в основном осуждают?

– Ага, инквизиции на меня нет. Вызываю огонь на себя. Пока не погаснет. Потому что каждый интересный разговор где-то к двум часам ночи скатывается к теме одиночества.

– За тех, кто в чате!

Герман сделал чересчур большой глоток коньяка, и лицо его стало горьким.

– Я смотрю, доктор любит выпить. Уже третий стакан. Может, стоит закусить?

– После третьей не закусываю. После третьей я отливаю, так сказал бы мой пес. Извините, – поднялся с кресла и поставил стакан на стол Герман.

– Смешно. Представила ваш туалет, а внутри столб или дерево. У вас есть собака?

– Есть.

– А вы молчите.

– А что мне – лаять, что ли?

– Лайте.

Германа вдруг лизнул в щеку лабрадор, которого на время переезда он отдал родителям, услышал его лай и понял, что соскучился. Вспомнил, как недавно жарким летним днем тот весело гонялся за желто-розовой бабочкой. Стоило мне крикнуть, как он остановился, глянул на меня как на обстоятельство: «Неужели и тебе, старик, тоже захотелось побегать за кем-нибудь?» и поскакал дальше за бабочкой. «Нет», – я стоял и продолжал наблюдать. «Может, старость? Зрелость? Мудрость? Все равно не догонишь. Как ему не лень в такую жару? Да, дело не в жаре и даже не в бабочке, дело в голове. Откроешь в голове собственное дело, и пропал – на жизнь времени не хватает. Одни живут, другие наблюдают». Пес продолжал лаять и дурачиться. Уши его вздымались, когда он кидался на бабочку, словно огромный бык на мулету. Снова промах. Чем не коррида? Добрее не придумаешь.

– Давайте Луну. Буду лаять.

– Кстати, вчера должна была выступить самая большая луна за шестьдесят восемь лет. Я вышла на улицу. Подняла голову на сцену. Облака, как занавес. Больше ничего не видно. Хоть бы кто месяц к небу прибил.

– Медведицы испугалась. Спряталась. Вы тоже с собакой гуляли?

– Нет, у меня нет собаки. Сбежала как-то на прогулке, так и не нашли.

– Грустно.

– Цена свободы, – паутинка печали на мгновение затянула ее лицо.

– Мы оба циники.

– Я от вас заразилась.

Лас-Бентас

Горнисты и ударники подали сигнал об окончании первой терции.

Вместе с ним двадцать семь тысяч зрителей Лас-Бентас застыли в ожидании. Тореро сел на колени прямо напротив ворот, откуда бык вот-вот должен был вырваться, обожженный каленым железом. Тореодор, застыв в позе орла, вскинул руки, в каждой из которых по бандерилье, ждал быка посреди большого круглого пляжа, зажатого в кольцо стен из красного кирпича с изразцами в арабском стиле. Сверху все напоминало мишень, где тореро в самом ее яблочке ждал своей пули.

Сначала одна бандерилья, затем другая проткнули плоть.

Наконец, всем принесли бифштекс. Красное густое опьяняющее страстью вино полилось в бокалы, когда вечером вся куадрилья Тино решила отпраздновать победу в одном из баров. Вся команда заняла столик напротив сцены, на которой уже устроили свои разборки в стиле фламенко местные музыканты. Женщина лет тридцати, словно матадор, махала своим платьем перед гитаристом, вызывая его на бой, она рисовала каблучками и костяшками кастаньет сложный узор звуков, чтобы привлечь быка, соблазнить, проникнуть к нему в душу, чтобы ранить затем в самое сердце. Она пела, и голос ее висел, словно дым сигарет в помещении, то затягивался, то, выдохнутый, взмывал вверх, чтобы обрушиться сверху громом, чтобы вновь рассеяться, уступая место гитаре.

– Непростая штучка эта твоя Виктория.

Тино не слушал. В этот момент он был на сцене. Он представил, что это герцогиня сейчас танцует перед ним.

– Проткнешь ее сегодня своей бандерильей? – подтолкнул его в локоть чей-то голос.

Тино хотел взорваться, но сдержался, увидев пьяное лицо Кики:

– Да какой там! Я не знаю, что с ней происходит. Вроде все было отлично, а потом какая-то глупая ссора. Теперь близко к себе не подпускает. Подождем. Девушка не бык, к ней нужен особый подход.

– Ты так считаешь? Пока ты общаешься с ее родителями, с ее собаками, кое-кто уже подошел и напел в уши.

– Ты о чем? – одним глотком допил вино Тино и резко повернулся к Кики. Говорят, что она спуталась с каким-то гитаристом из Англии.

– Кто говорит? – Тино схватил его за ворот рубашки.

– Люди. Может, брешут, – перехватил его руку Кики. Тино отпустил.

– Надеюсь, – он махнул рукой бармену и без слов попросил у него еще вина. – Надо выпить.

– Настоящая женщина как коррида. Никогда не знаешь, чем закончится, победой или поражением.