Лекарь 6

Потом все же взял себя в руки и прошел через двор-колодец, вошел в подъезд и поднялся на второй этаж по широкой лестнице. С замиранием сердца позвонил три раза, как было написано под одним из звонков — Протасовы и услышал, как открылась дверь в коридоре, звуки шагов и входная дверь, щелкнув замком, распахнулась.

На меня строго смотрит незнакомый мне молодым мой отец.

— Добрый день, я пришел, как и обещал, — улыбнувшись, произнес я и двинулся вперед. Отец отскочил в сторону, пробормотав:

— Проходите.

Видно, что он изрядно смущен, надеясь, что узнает меня по внешнему виду, что я за родственник, но, естественно, не узнал.

В большой комнате, на два окна, с высоким потолком, меня ждала и мать, немного напряженная, непонятным визитом неизвестной родни.

Все же, появление родственника, какого-то Виктора Степановича, обычно грозит непонятными делами. Я снял сандалии, которые ношу еще с Кутаиси, лучшая обувь в СССР для такой жаркой погоды и одел предложенные тапочки, прошел к столу и поздоровался с мамой, совсем молодой девчонкой.

Ей сейчас, на самом деле, двадцать два года, моложе некуда и она сидит со мной, ожидая времени, когда меня можно будет отправить в ясли и вернуться на работу в детский сад, где она работала до родов, находящийся от дома через канал Грибоедова. Матушка проработала всю жизнь в детских садах и, естественно, наработала большой опыт в общении с детьми, который, правда, не уберег ее дочь, мою младшую сестру, от того, чтобы уехать в Штаты и стать понемногу чужим человеком.

Мы присаживаемся за стол и приходит время мне представиться. Я давно уже продумал свою версию, кто я такой, поэтому уверенным тоном ссылаюсь на троюродного брата отца, проживающего где-то в глубинке Вологодской области, практически никому не знакомому из моих родителей и называюсь его дядей, про которого никто и не слышал никогда.

Может, как-то потом родители и смогут дозвониться или списаться с троюродным братом и узнают, что никакого дяди по имени Виктор у него нет и никогда не было. А, может, и есть.

Только, это известие будет гораздо позже моего визита, мне важно только сейчас рассказать им, откуда я узнал об их существование и как нашел в огромном городе.

— Давайте все вместе расслабимся, я не принес в вашу семью никаких плохих новостей. Наоборот, только хорошие и очень хорошие, вы скоро про них все узнаете, — спокойно говорю я, понимая, что напряжение растет и пора вносить ясность, а, главное, завоевать доверие родителей.

Судя по взглядам матери, она не идентифицирует меня с малышом, мирно спящим за шкафом, который надежно закрывает кроватку от света лампы и наших разговоров. Оно и понятно, только, через много лет она сможет связать мои черты, манеру разговаривать и голос, со своим, пропавшим сыном, через примерно тридцать семь лет.

С другой стороны, я собираюсь вернуться в свое время и сделать так, что появлюсь на горизонте моей семьи именно тогда, когда мой, теперь оригинальный предшественник пропадет в капсуле на берегу. Придется вернуться на двадцать единиц времени, выставляемых на счетчике в капсуле, чтобы я смог спокойно подготовиться к этому моменту.

С моими умениями, силой и знаниями я не пропаду в любое время и, тут я задумался — в любом мире. Что случится с моим оригиналом, трудно предугадать, может, он сможет повторить мой путь, и мы когда-то встретимся, может — пойдет своим путем и навсегда останется в Черноземье.

Знал бы, что такое произойдет, оставил бы ему какую-то записку в Храме, быстро раскрывшую ему глаза на то, куда его занесло. Впрочем, есть вариант и еще проще, просто подложить ему в рюкзак или карман куртки такое же описание, ведь он, то есть, я, проведет тщательный осмотр всего добра, попавшего с ним в новый мир и найдет инструкцию.

Как раз в этот момент, я подумал, что мог тогда, когда встретился с Тонсом на стоянке, представиться жителем северного королевства Сатума, ведь никто не знает язык этой страны в Черноземье. Риска разоблачения нет никакого, странные вещи можно объяснить местной модой, впрочем, я тогда не имел никакого понятия о здешнем мироустройстве.

Да, есть, о чем подумать, причем, очень много времени.

— Я плохо помню своего троюродного брата Славу, — немного извиняющимся голосом произнес отец.

— Ничего страшного, он не имеет пока никакого значения для нашего разговора, — отвечаю я и продолжаю, — Наши пути связаны между собой, поэтому я и приехал к вам.

Недоумение на лицах родителей служит мне ответом.

— Давайте я сразу раскрою карты перед вами. Я — не обычный человек, мне очень много дано миром и природой, я могу видеть будущее и видеть, что будет дальше на вашем пути.

Теперь молчание встречает мои слова. Да, такие прорицатели вызывают большое недоверие со стороны нормальных людей, поэтому я не удивлен.

Я называю всех наших родственников, о которых могу вспомнить, кратко говорю о том, что знаю про них и понемногу родители расслабляются, понимая, что я не совсем чужой человек для семьи.

— Теперь о том, почему я пришел к вам. Это и просто, и сложно. Просто — это отдать вам то, что у меня есть, сложно объяснить свой поступок. Еще раз говорю вам, что мне много дано и сейчас покажу это на простом примере.

Я прошу руку матери, которую она немного испуганно, под напряженным взглядом отца, отдает мне и подержав ее в своей ладони с полминуты, отпускаю:

— У вас сильные головные боли, начались именно после родов, до этого такого не случалось.

Мать и отец потрясенно смотрят на мое серьезное лицо и потом, мама кивает в знак согласия с моими словами:

— Да. Все случилось именно так.

Потом прошу руку отца и через такое же время выпускаю и ее из своей:

— У вас травмировано колено, оно доставляет вам беспокойство и будет болеть всю жизнь, вылечить его получится только через тридцать пять лет, когда появятся современные медицинские технологии. Я вижу даже это.

На самом деле, я помню, что мать, после моих родов, всю жизнь страдала от головных болей и рождение сестры еще больше усилило проблему. Отец всю жизнь немного прихрамывал и только недавно, перед моим исчезновением, современная медицина смогла немного облегчить его страдания. Обычная травма для начинающего футболиста оборвала его карьеру и тогда только способности в освоении техники дали ему новый смысл в жизни.

— Откуда вы такое знаете? Ладно, про мое колено узнать нетрудно, но про головные боли, как вы узнали? — отец растерян, а, когда он растерян, он становится трудным собеседником, это я хорошо помню.