Лекарь в мире ЗОМБИ 2

Я тряхнул головой, отгоняя навязчивые видения. Рациональная часть сознания понимала, что квартира в безопасности, дверь забаррикадирована, но инстинкты продолжали работать на пределе. Судя по всему, спокойного отдыха сегодня не предвидится.

Мне нужно срочно найти оружие. Серьёзное, а не обломки арматуры. Сегодняшняя встреча с зомби-Танком показала, что мои способности не всесильны. Я едва выжил, и то только благодаря удачному стечению обстоятельств. Если мы встретим еще одну такую тварь, сбросить её с крыши может не получиться — не каждый раз подвернётся удобное окно. Да и масса других мутаций появляется с каждым днём. Нужно что-то более надёжное, чем нож и голые руки.

И я, кажется, знал, где можно достать это оружие.

Глава 13 Плохое слово

Утро выдалось на удивление ясным. Солнце проникало сквозь полуприкрытые шторы, создавая иллюзию нормальности, словно не было ни падения с семи этажей, ни зомби, ни конца света. Настя проснулась бодрой и выглядела гораздо лучше, чем вчера. Её способности к восстановлению впечатляли — и это была ещё одна черта настоящего, матерого Танка, в которого она со временем превратится.

Я наблюдал, как она уплетает шоколадную пасту за обе щеки, и в голове крутились мысли о детях-псиониках, с которыми приходилось сталкиваться в прошлой жизни. Воспоминания вызывали смешанные чувства — от нежности до настоящего ужаса.

Ребенок-псионик — это ходячая бомба замедленного действия. Сила без контроля, способности без понимания последствий. Природа словно компенсировала малый вес и размер, вкачивая в них энергию с такой щедростью, что взрослым оставалось только завидовать. Но при этом детская психика слишком часто не выдерживала напряжения.

И я ведь даже не про желтоглазых говорю.

Вспомнился Петька — пацан лет десяти, которого мы нашли в подвале школы на окраине города. Мелкий Телекин с такой природной интуицией в управлении силой, что мог поднять в воздух целый автобус, не напрягаясь. А ещё он обожал собирать жуков и устраивать им «гладиаторские бои» на столе, заставляя атаковать друг друга.

Идеальный штурмовик — невероятно ценный для отряда выживших. Мы использовали его способности во время зачисток. Он разносил баррикады из машин одним взмахом руки, вырывал двери вместе с петлями и швырял мертвяков друг о друга, как тряпичные куклы. И что самое жуткое — пацан воспринимал наши операции не более, как игру. А еще хохотал как безумный, когда мертвяки взлетали к потолку и с хрустом впечатывались в стены.

«Дядя Макар, смотри! Этот толстяк лопнул как шарик!» — кричал он, раздавливая очередную тварь между двумя шкафами. Для него это был обычный аттракцион, а не бойня.

Когда приходилось зачищать многоэтажки, Петька просто концентрировался и обрушивал перекрытия, погребая всех тварей под завалами. А потом, весь взмокший, но безумно довольный, сидел на соседней крыше и болтал ногами, наблюдая, как мы отстреливаем тех, кто умудрился выжить. Каждого убитого он отмечал, словно очки в видеоигре: «О! Ещё один! У вас уже двадцать три, дядя Макар! Но Борода всё равно впереди, у него двадцать семь!»

Всё изменилось после нападения желтоглазых на наше убежище. Слишком много крови, слишком много смертей на глазах у маленького ребёнка. Петька стал замкнутым и практически перестал разговаривать. А когда снова начал использовать свои способности, то это было… жутко. Он больше не поднимал в воздух вещи или мертвецов. Он отрывал им конечности. Не торопясь, методично, с той же сосредоточенностью, с какой раньше мучил насекомых. Взгляд при этом оставался пустым, словно внутри него что-то перегорело.

Мы так и не поняли, что именно спровоцировало срыв. Первой была Наташа — медсестра, которая каждый вечер читала ему сказки. Мы нашли её разделённую на пять частей, аккуратно разложенных по углам комнаты. А Петька сидел в центре комнаты и как ни в чем не бывало играл в машинки.

После этого нам пришлось решить эту проблему. Я сам всадил шприц с транквилизатором, когда в его глазах не осталось ничего человеческого. До сих пор помню, как держал его, бьющегося в судорогах, пока препарат действовал. Такой маленький, невероятно лёгкий — словно птичка с пустыми глазами.

Возможно, детская психика просто не выдержала постоянного насилия. Или, что ещё страшнее, сама природа псионических способностей медленно разъедала его сознание изнутри. В любом случае, выбора у нас не было. И эта мысль еще очень долго не давала мне покоя.

Совсем другая история была с Алёнкой — Лекарем, как и я. Четырнадцатилетняя девочка, которая каждое утро заплетала косички и повязывала бантики, даже когда вокруг бушевал апокалипсис. Она могла вправить сломанные кости одним прикосновением и залечить глубокие раны за считанные секунды. И при этом оставалась по-детски невинной.

Ее отряд был уничтожен бандой Рогова — печально известного Кукловода, державшего в страхе весь Северо-Западный округ, и убитого нами прямо перед самой моей смертью. Его заместитель, здоровенный мужик по кличке Дрозд, положил глаз на четырнадцатилетнюю девочку и просто забрал её себе, как трофей.

Рогов лично не интересовался такими вещами, да и в принципе не поощрял подобные наклонности, но Дрозд был слишком ценным соратником, чтобы отказывать ему в «маленьких радостях», как он это называл.

Когда мы нашли Алёнку, она провела в плену у Дрозда три месяца, и это оставило на ней страшный след. Сломанная психика, механические движения и отсутствующий взгляд говорили о том, через что ей пришлось пройти. Она говорила только шёпотом и вздрагивала от каждого резкого движения, будто ожидая удара. Дрозд просто держал её в запертой комнате, как живую куклу, потому что в его извращённом мире она была ценна исключительно для личного пользования.

Мы полгода возвращали её к жизни. Переломным моментом стал обычный цветок — паршивый полузасохший кактус, который я притащил из заброшенного офиса. Алёнка неделю поливала его и ухаживала, словно это был единственный значимый объект в её мире. А потом случайно выяснилось, что она может направлять свою целительскую энергию и на растения тоже. Кактус расцвёл под её заботой, и вместе с ним что-то расцвело в самой Алёнке. Словно вместе с этим маленьким чудом она поверила, что способна не только исцелять физические раны, но и создавать новую жизнь.

Но самыми опасными были дети-Танки. Вроде Насти. Сверхъестественная выносливость, мощные энергетические щиты, сокрушительная сила. И всё это в комплекте с детскими капризами и эмоциональной нестабильностью.

Я видел, как шестилетний пацан разнёс целую улицу, устроив истерику из-за потерянной игрушки — плюшевого динозавра, которого он повсюду с собой таскал. Его силовое поле вспыхнуло с такой мощью, что бетонные стены домов трескались и осыпались, словно они были не прочнее яичной скорлупы. Это был настоящий апокалипсис в миниатюре, спровоцированный детским расстройством.