Лекарь
Шрифт:
Пиры прекратились. Попробуй кто из царедворцев вина попей да повеселись, когда царю неможется! Так можно и в опалу попасть, а за места тёплые, за близость к трону бояре держались мёртвой хваткой.
Возникло подозрение, что царя отравили, хотя кушанья с его стола если все. А царь уж не встаёт, только стонет да охает.
Озабоченный Елагин пришёл к Никите и уселся на лавку.
— Царь занедужил, — коротко бросил он.
Слухи о болезни царя до Никиты уже дошли.
— «Дохтур» иноземный ничем помочь не в силах.
Никита молчал, выжидая, чем кончится монолог Елагина. Он уже догадывался, чего хочет от
Никита все потаённые мысли Елагина понял, едва тот о болезни царя заговорил.
— Что думаешь? — спросил князь.
— Я больного не смотрел и пока ничего сказать не могу, — ответил Никита.
Князь надолго задумался. И сейчас, какое решение ни прими, решается не только судьба царская, но и судьба его, Елагина; само собой — и Никиты. Князь же был человеком осторожным, все тайные пружины, двигавшие царедворцами, знал. И сторонники у князя были, и противники. И сколько помнил князь, при дворе всегда две противоборствующие группировки были, боровшиеся за влияние на царя, на милости его, на подарки воистину царские. Одиночке возле трона не выжить, вмиг схарчат и не подавятся. Потому, случись непоправимое, не только себя князь обречёт, но и Ордын-Нащокина, и многих других людей, видных и знатных.
Никита наблюдал за лицом князя. А Елагин то лоб морщил в раздумьях, то губами шевелил.
— С самодержцем поговорить? — спросил он.
— Утопающий за соломинку хватается — согласится царь. А если болезнь запущена, и я помочь не смогу? Хуже того — царь помрёт?
— Тише ты! — Елагин испуганно повёл глазами вокруг себя. Говорили-то они в чужой избе, где квартировал Никита. В соседней комнате возились дети.
— Ох, тяжело решение принять! Кто бы подсказал?
Елагин посмотрел на иконы в красном углу, как будто бы Богородица могла что-то ему подсказать. Но князь был человеком рисковым, иначе бы он не пробился к трону, а сидел бы в своём уделе где-нибудь на Вологодчине. Он поднялся:
— Иду к Нащокину — что он решит. И ты со мной.
Князь явно хотел переложить часть ответственности на покровителя.
Они пошли к дому, который занимал Нащокин. О чём шёл долгий разговор, Никита не слышал — Елагин беседовал с Нащокиным наедине.
Однако вышел князь хмурый. Видно, побоялся Нащокин решать сей щекотливый вопрос.
Они постояли немного возле дома, потом князь вдруг махнул рукой:
— Была не была! Бог не выдаст — свинья не съест! Идём!
Под жильё царя и его слуг был освобождён каменный двухэтажный дом, лучший в Вязьме.
Елагина охрана пропустила в покои, а Никита остался в коридоре. Стрельцы косились на него, но он явился с князем, и потому не гнали.
В доме было тихо. Какое веселье, когда царь болен?
Елагина не было долго. Потом он выглянул из дверей, призывно махнув Никите рукой.
Никита шёл за Елагиным по длинному коридору, и почти у каждой двери стояли стрельцы с бердышами, бдили.
Никита
волновался. Сейчас он увидит самодержца, и не на гравюре старинной, а вживую. А ещё сильнее он волновался из-за того, что его обуревали сомнения: сумеет ли поставить правильный диагноз, сможет ли помочь?В комнате царской, в опочивальне было темно из-за тяжёлых штор, не пропускавших свет. Горели только несколько свечей и пахло благовониями.
На широкой кровати, под тёплым одеялом лежал мужчина в исподнем. Лицо его было бледным, глаза — страдальческими, лоб в каплях пота. Он тяжело дышал. «Ну да, а чего ты хотел увидеть? — спросил себя Никита. — Самодержца в короне, со скипетром и державой в руках?»
В опочивальне было несколько человек. Один их них — явно заморский «дохтур», судя по бритому лицу и коротким штанишкам.
Князь тихо сказал:
— Государь, я своего лекаря привёл.
Алексей Михайлович кивнул.
— Поди к государю, — прошептал Никите Елагин.
— Пусть все выйдут, — попросил Никита.
Царь услышал, кивнул.
Вышли все, кроме «дохтура» и Елагина.
Никита сначала расспросил, с чего всё началось и где болит, потом осторожно осмотрел живот. Брюшная стенка напряжена, налицо все симптомы раздражения брюшины. Похоже на аппендицит, причём запущенный.
Увлёкшись анализом состояния больного, Никита совершенно забыл о том, в каком времени он находится.
— Надо оперировать, в противном случае неизбежен летальный исход.
— Чего?
— Или операция, или смерть, и не далее чем через два дня, — решительно сказал Никита.
— Даже так?
Царь задумался. Умирать, да ещё в таком возрасте, когда достиг вершины, никому не охота.
— Но и ручаться за исход не можешь? — тихим голосом спросил царь.
— Не могу, — не стал кривить душой Никита. Сейчас перед ним лежал больной человек, требующий немедленной помощи.
В разговор тут же встрял «дохтур»:
— Какая операция? Это живот резать? Он её не перенесёт!
— Ты, тля заморская! — вскипел Никита. — Ты же царя едва не уморил! Сам не понимаешь — других бы позвал! В таких случаях тянуть нельзя!
«Дохтур» стушевался. Похоже, он только теперь осознал, что царь на волосок от смерти. Случись плохое, его не выгонят из страны с позором, а казнят.
«Дохтур» потёр шею, как будто её уже коснулась петля от виселицы или топор палача, но всё же решил, что его слово должно быть последним.
— На всё воля Господня! — глубокомысленно изрёк он.
«Вот же сволочь! Ему помогать мне сейчас надо, а он мешает», — подумал Никита.
Все повернулись к царю. Каждый человек вправе распоряжаться своим здоровьем и жизнью — тем более самодержец.
Алексей Михайлович был человеком образованным по своему времени, умным. Не будет оперироваться — умрёт через два дня, если лекарь не соврал. А какой ему резон врать? Но даже если и будет, гарантий никаких лекарь не даёт. О худшем же думать царю не хотелось. Дети ещё малы, трон и власть передать некому. В лучшем случае опекунов назначат — из тех же бояр, только неизвестно, как жизнь ещё повернётся. Захватит кто-либо — да тот же Нащокин — власть, и в первую очередь позаботится, чтобы наследники трона сгинули. Долго ли отравить или уморить голодом в казематах? А если прооперироваться, то хоть и страшно, но шанс есть. И царь решил его не упускать.