Лекарки тоже воюют 2

– Добрый вечер, воин, - не отрываясь от своего занятия, поздоровалась она в привычной манере. – Меня зовут Син, я буду тебя обследовать.

При этом с губ егозы не сходила озорная улыбка. Несмотря на большую загруженность, ей нравилось дело, которым она была занята.

– Проходи за ширму и раздевайся до нижнего белья, - все также не поднимая глаз, распорядилась мелкая.

Я не двинулся с места. Мне почему-то очень захотелось, чтобы Син сейчас посмотрела на меня. Остальные студенты, находившиеся в палатке, замерли, опасаясь чем-либо привлечь к себе мое внимание. После спарринга с Керемом меня стали не только уважать, но и бояться. Син же удивительным образом удавалось игнорировать напряжение, повисшее в смотровой палатке.

– Воин, - все также безлико продолжила обращаться ко мне малышка, - ты стесняешься нас удивить чем-то необычным или пытаешься продлить интригу, стремясь произвести максимально ошеломительное впечатление? – перевернув страницу в карте и делая очередную пометку, откровенно хихикала надо мной егоза. – Поверь мне на слово, мы с коллегами готовы, как к первому, так и ко второму вариантам. Поэтому не теряй времени! Действуй смелей! – мелкая непринужденно рассмеялась над собственной шуткой. – Поторопись, у меня большие планы на сегодняшний вечер!

Я, злясь на самого себя, зашел за ширму, быстро снял военную форму и, как мне было ранее рекомендовано, остался в одних плавках. Именно в этом виде я и встал перед егозой, которая, мурлыкая под нос веселую песенку, наконец закончила заполнять карту и отложила ее в сторону. Лишь тогда она подняла на меня глаза, в изумрудной глубине которых плескались хитрые смешинки.

– Ну, вот видишь, Явуз. Ничего страшного с тобой не произошло. Тебе даже удивить нас нечем: ни хвоста, ни копыт, ни крыльев за спиной, даже чешуи или на крайний случай перьев на тебе нет. Все как у всех!
– продолжала беспечно веселиться малышка, чем еще больше меня злила.

Хотелось наказать ее, заставить пережить тот ужас, что испытал я сегодня ночью, видя, как эриконский полковник ломал ей шею. Но Син словно не замечала моего состояния, она взяла чистую карту и начала вносить в нее мои данные, при этом давая четкие распоряжения Мояре и другим студентам взять у меня несчетный перечень анализов, провести непонятные для меня обследования, магические тесты.

– Син, может не стоит так измываться над Явузом? Некоторые процедуры болезненны! – неожиданно вступилась за меня тихоня.

– Мояра, когда еще у меня будет возможность убедиться в отменном здоровье моего неродственника? Никакие увещевания не заставят меня упустить эту чудесную возможность, - растянув губы в хищной улыбке, адресованной исключительно мне, ответила егоза.

– Син, тебе не кажется, что ты переходишь все допустимые границы? – не скрывая своего раздраженного настроения, прорычал я.

– Явуз, мы давным-давно их перешли! Не стоит друг друга обманывать! – ехидно заметила она, а затем перешла на официальный тон: - Господин куратор, Вы решили оспорить мои распоряжения или сомневаетесь в моей компетентности?

Мелкая громко и четко проговаривала каждое слово задаваемого вопроса, явно провоцируя меня на скандал.

– Ты никогда не давала мне повода сомневаться в тебе, как в лекарке, - яростно прохрипел я, необходимость подчиняться своенравной девчонке откровенно выводила из равновесия, а она, видя мое состояние, лишь усугубляла ситуацию.

– Вот и не сопротивляйся моим ПРИКАЗАМ, - акцентируя внимание на последнем слове, вкрадчиво проворковала она.

Мое обследование длилось довольно долго. Мояра оказалась права, некоторые процедуры были весьма неприятны и болезненны. За все это время Син ни разу не подошла, даже не посмотрела в мою сторону, она тщательным образом изучала результаты анализов, исследований, тестов. Лишь когда перед ее глазами появился отчет по последней процедуре, она, надев перчатки, поднялась из-за стола и направилась ко мне. К этому времени я уже был на пике своего терпения.

– Ну что ж, посмотрим, что у нас здесь! – с этими словами Син, чуть прикрыв глаза, начала изучать мое тело, водя по нему изящными пальчиками.

Ее ласковые прикосновения заставили меня вспомнить тот далекий день, когда я едва не отдал Видящему душу. Осколки фугаса тогда изрядно покуражились над моим телом и лицом, превращая их в кровавое месиво. Боль терзала мое тело, казалось, это никогда не прекратится, я бесконечно долго метался в агонии, сходя с ума. И лишь заботливые прикосновения пальцев лекаря, на которых я сконцентрировал все свое внимание, позволили мне сохранить разум.

Ну что ж, мелкая, ты выиграла предыдущий раунд. Но сейчас пришло мое время отыграться, а заодно проверить недавно обретенные лекарские способности.

Я полностью погрузился в, казалось, забытые воспоминания о том страшном взрыве и полученных ранениях, припоминая мельчайшие детали, переживая вновь весь калейдоскоп ощущений, и резко направил наполненные мучительными эмоциями магические потоки в улыбающуюся лекарку.

Она вздрогнула, затем мгновенно побледнела, но пальчиков от моей груди не отдернула, продолжая водить ими, удивительным образом повторяя линии давно затянувшихся швов, от которых не осталось и следа. Штопавший меня военный лекарь, с которым мне не удалось познакомиться, поскольку из-за сложности ранений меня почти сразу после операции направили в тыл, был большим кудесником. Ему удалось не только вытащить меня из-за грани, но и полностью восстановить мои тело и лицо, изуродованные металлическими осколками, которыми был нашпигован взорвавшийся фугас. Он зашил мои раны так искусно, что когда сошли отеки и уже совсем другие лекари в городском госпитале снимали мне бинты, то под ними не смогли найти ни одного уродливого шрама.

Изумрудные глаза Син резко распахнулись, они смотрели в пустоту. Мелкая неожиданно для всех начала перечислять полученные мной в тот злополучный день ранения совершенно безжизненным голосом.

Это был высший пилотаж! Я не раз проходил подобные обследования, но ни один лекарь не был так точен. Мелкой удалось перечислить все мои давно уже исцеленные ранения. Затем она положила свою ладошку мне на сердце, при этом ее взгляд стал более осознанным, в нем начал проявляться испуг.

Это удивило меня! Я был уверен, что немало раненых парней прошло через руки егозы. Что же в моем случае могло так напугать ее? Она встревоженно вгляделась в мои глаза, словно желая о чем-то спросить и не решаясь этого сделать. Я замер, терпеливо ожидая ее вопроса.

Громкий телефонный звонок заставил Син опомниться. Она шумно выдохнула и поднесла трубку к уху.

– Ребенок, это невыносимо! – срываясь на крик, возмущалась госпожа Данейра.

– Мама, невыносимый Контер вновь изводит тебя своим вниманием? – нежно улыбаясь, уточнила малышка.

Вид при этом у нее был слегка дезориентированный: она словно очнулась ото сна, чуть хмурясь, оглядывала все и всех в палатке. Затем, будто обжегшись, отдернула руку от моей груди.

– Нет! Придворные! Они проявляют ко мне повышенное внимание, чрезмерно настаивая на моем присутствии на устраиваемых ими приемах. У всех наблюдается нездоровая тяга к беременной женщине! – громко негодовала старшая лекарка. – Меня так и подмывает на очередном торжестве влить в пунш слабительного и признаться в своей пакости, чтобы больше ни у кого не возникло желания мне докучать!

Син негромко рассмеялась над словами матери, затем, обращаясь к Мояре, проговорила:

– Заканчивайте без меня, - и вышла из палатки.

А я остался в полном смятении, не понимая собственных чувств. После всего, что я заставил мелкую пережить сейчас, она должна была злиться, плакать, проклинать меня. Но мне были продемонстрированы завидная сдержанность, удивительное умение держать любые эмоции под контролем! Словно я имел дело не с молодой лекаркой, а с особой королевских кровей.