Лекарство для разбитых сердец

Дима.

Тут должен быть вздох.

Дима смотрела на меня, я смотрела на Диму, он постоянно забирал мою руку и обнимал ее, качая как в колыбели в своих рук. Потом и вовсе придвинулся, закинул руку на спинку стула и накручивал прядь моих волос на свой палец, пока я накручивала пружину внизу живота до предела.

В конце концов, я просто расслабилась и положила голову парню на плечо, а он еще сильнее обнял меня.

— Господа, — сказал спустя примерно час Женя. — Самое время пожелать друг другу спокойной ночи, этот день должен закончиться.

Все с ним согласились и начали расходиться по номерам.

Женя понес прямо на руках Катю. Между этими двумя явно что-то происходит. Что-то слишком романтическое, потому что незаинтересованные парни так с девушкой себя не ведут. А незаинтересованные девушки при этом там не хихикают.

Мы прошли с Димой чуть дальше нашего домика, к пруду. И там, без каких либо разговоров начали неистово целоваться. В этот самый момент нам не нужно было говорить о чем-то. Зачем тратить такое драгоценное время на простую болтовню? Не нужно было слов, теперь и нам все было понятно.

Но если бы он отстранился и спросил меня, то я бы непременно рассказала Диме о том, что мне ну просто до трясучки страшно сейчас. Страшно, что все закончится, толком и не начавшись.

Мне бы прощупать заранее почву, понять, где упаду, да соломку постелить. Жаль, что так не бывает. Бывают только ошибки. Или это не ошибки вовсе, а опыт?

Ну а пока я просто отдам ему то, что он просит — жар моих губ и тепло тела. Мы целовались как сумасшедшие, пока за моей спиной не раздалось хриплое:

— Невыразимая печаль…

Дима инстинктивно сильнее прижал меня к себе, и вместе мы развернулись боком. Там стоял Миша. На бедрах у него было замотано полотенце. Спасибо и на этом.

— Открыла два огромных глаза, — Цветочная проснулась ваза И выплеснула свой хрусталь. — закончил он.

— Отличные стихи. Опять поплавать решил? — спросил Дима.

— Это не мои, а Медниль…, Медальшт…, Миндаль….

— Мандельштама, мы поняли.

— Хочется освежиться, — сказал Миша и посмотрел на пруд.

— Завтра, — остановил его Дима. — А сегодня пора спать.

Отпустил меня, и, взяв парня под плечо, пошел в сторону домиков.

— Алин, пошли со мной, я не хочу тебя тут одну оставлять.

— Дим, я пойду спать, уже поздно и мы все устали.

— Хорошо, — не стал спорить парень. — Спокойной ночи.

Дима и практически спящий на нем Миша проводили меня до домика, и я оправилась наконец-то спать.

Женя прав, этот день должен уже закончиться как можно скорее. И по мне, так сейчас самое идеальное время для завершения вечера. Невероятный поцелуй, замечательное стихотворение и парень, который собирался утопиться, но нечаянно уснул.

Глава 27

Утро в лесу — это особый вид удовольствия.

Ты просыпаешься не под шум дороги, вой сирены, и даже не под песню глазастой блондинки.

Открываешь глаза, а за окном — солнышко светит, птички поют. Листва шелестит, подгоняемая порывами дерзкого, весеннего ветра. А запахи! Утром, еще когда все спали, на молодой траве образовалась роса, земля тоже получила свою дозу влаги и теперь можно вдохнуть настоящий, сырой воздух, который переплелся вместе с другими ароматами — хвои и осенней листвы.

Ночь прошла идеально. Я спала, как младенец. Никаких тревог, переживаний. Только теплое одеяло и ощущение мягких губ Димы на своих.

Мы настолько устали, что даже не стали разговаривать перед сном с Катей, хотя у меня было к ней много вопросов, просто пожелали друг другу спокойной ночи и вырубились.

Но утром… утром ей уже было не отвертеться.

— И что это за перешептывания были у тебя вчера с твоим врагом номер один? — спросила я, надевая одежду и готовясь к новому дню.

— Даже не знаю о чем ты, — ответила мне подруга и скрылась за дверью ванной.

Так-так, кто-то ушел в несознанку. Ничего, дожмем.

Минут через десять Катя вышла из ванной с легкий мейком, двумя косами и одетая во вчерашнюю вечернюю одежду.

Я встала напротив нее, не давая пройти, и сложила руки под грудью.

— Ладно-ладно, — подруга примирительно подняла вверх ладошки. — Это все вино! Я выпила, расслабилась и поддалась на провокацию засранца.

— Хорош заливать, Игнатьева. А то я тебя пьяной не видела! Ты вчера была вполне себе адекватна, и я хочу заметить — счастлива. Тебя на хлебушек положи — растечешься медом.

Катя глубоко вздохнула, обошла меня, села на кровать и аккуратно положила с вою ногу рядом.

— Болит? — примирительно спросила я, присаживаясь с другой стороны кровати.

— Да нет, ноет немного, но терпимо.

И мы замолчали, каждая думала о своем. Я — о том, что подруга никогда мне не врала и всегда открыто рассказывала о своих отношениях, свиданиях. А здесь молчит, а значит — что-то ее тревожит до такой степени, что даже лучшей подруге не поворачивается язык сказать правду, а врать она не будет. Решила не мучать девчонку и мягко сказала:

— Катюш, ты же знаешь, что всегда можешь мне довериться? — она кивнула. — Если не хочешь рассказывать — не рассказывай, просто знай, я на твой стороне.

Легонько толкнула ее своим плечом и улыбнулась, пытаясь развеять обстановку.

— Спасибо, Аль, — она покрутила своих руках одну из косичек. — Если честно, я даже не знаю, что тебе сказать, потому, что не знаю, что сказать самой себе. Не понимаю, что происходит со мной и между нами с Женей. Но знай, когда я почувствую в себе силы поделиться, то сразу расскажу тебе.

На том и порешили. Позвонила родителям, отчиталась и с подругой мы пошли в сторону кухни. Там уже явно кто-то хозяйничал, запахи оттуда доносились очень даже аппетитные.

На кухне был веселый Вадим, который что-то готовил в большой сковородке, напевая при этом себе под нос какую-то песенку, увидев нас, он счастливо поздоровался:

— О! Девчонки, доброе утро! Айда за стол, завтрак чемпионов практически готов, — и лопаткой указал в сторону стола.

За ним уже сидела Маша, и вид у нее был, мягко говоря, не очень.