Лекарство от хандры

— Ты уж извини, что так вышло, — сказал он виновато. — Я-то помню твое предупреждение: как заметим что подозрительное — обращаться к тебе. Но ребята молодые, горячие. Как увидели бегающие глазки того самогонщика — так и взяли его в оборот. А во второй квартире какой-то засранец, даже не выслушав их, попытался захлопнуть дверь. Ну так они и вломили ему по первое число. Пока с ним разбирались, из комнаты выскочили две телки в чем мать родила и подняли такой визг… Полдома сбежалось. Видел бы ты лица мужиков! Так и рвались учинить девочкам допрос с пристрастием.

Селезнев представил себе эту картинку и ухмыльнулся.

— Ладно, на первый раз прощается. Но в следующий будьте осторожнее. Мало ли на кого можно нарваться… — Он поблагодарил молодого человека и отправился опрашивать граждан, полагавших, что они видели Варвару. Во время второй беседы в кармане запиликал телефон.

— Дон! — В голосе Сандры звучало облегчение, словно она опасалась услышать кого-нибудь другого. — Приезжай скорее. Я кое-что нашла. — И прежде чем он успел задать уточняющий вопрос, отключилась.

Селезнев поспешно закончил разговор с сомневающимся свидетелем, вприпрыжку выбежал на улицу, нырнул в машину и скомандовал Михаилу:

— Вперед! Дом Сандры знаешь?

— Сандры? — озадаченно нахмурился Миша. — А-а, Сашки, что ли? Естественно! — Он плавно тронул машину с места. — Я еще не встречал ни одного питерца, который бы не побывал хоть раз у Сашки. Классный она парень, верно? Мой босс, уж на что жмот, а и он ради нее гляди, как расстарался!

«Парень?» — удивился про себя Селезнев нелепому определению. За свою жизнь, полную контактов с самыми разнообразными людьми, он встречал не так уж много женщин, которые были бы женщинами в большей степени, чем Сандра. И ничего общего с Варварой! Словно горный поток и равнинная река, если метафорически.

Дверь в квартиру Сандры была приоткрыта. Встревоженный Селезнев окликнул хозяйку из прихожей.

— Дон? — сразу отозвалась она. — Раздевайся и проходи на кухню.

Обстановка на кухне немного изменилась. Вместо тарелок, вилок, ложек и чашек на столе теперь лежали старая лупа и ворох фотоотпечатков крупного формата. Хотя в окно било солнце, Сандра зачем-то принесла из комнаты настольную лампу.

— Садись, — сказала она, кивнув на стул. — Посмотри-ка сюда.

Селезнев подвинул к себе отпечатки. Все они воспроизводили один и тот же кусок улицы, которую он исходил сегодня вдоль и поперек. Один негатив был бракованный — почти половину отпечатка закрывала черная полоса. Но именно его Сандра сунула Дону в руки.

— Видишь, это я щелкнула, когда Варька еще стояла рядом. Как раз в этот момент и сорвалась пленка. Я решила, что кадр безнадежно загублен, но оказалось, кое-что разглядеть все-таки можно. А вот это я снимала, когда уже вышла из парадного. Заметил разницу?

Не заметить разницу было трудно. На испорченный снимок попал кусок стареньких «Жигулей» то ли серого, то ли бежевого, то ли светло-голубого цвета. На остальных снимках место у того же самого столба пустовало. Сандра порылась в ворохе отпечатков и нашла увеличенное изображение машины.

— Тут, конечно, очень крупное зерно, но мне удалось разобрать две последние цифры и буквы номера.

Селезнев вскочил.

— Немедленно звоним полковнику!

— Подожди, — остановила его Сандра, поудобнее устраиваясь на диване. Не суетись.

— Сандра, ты что, не понимаешь? — вытаращился на нее Селезнев. — Эта машина исчезла в то же время, что и Варька. Даже если это совпадение, водитель почти наверняка что-нибудь заметил.

— Скорее всего, — невозмутимо согласилась Сандра. — Если тебе не трудно, сядь, пожалуйста, мне тяжело разговаривать, запрокидывая голову.

Селезнев стиснул кулаки и запыхтел, как паровоз, но подчинился.

— Я, как и обещала, позвонила полковнику, — продолжала Сандра. — Он подтвердил, что ждал твоего звонка, и дал мне телефон лейтенанта Луконина, которого выделил тебе в помощь. Совсем молоденький, по голосу. Петей звать.

— Сандр-ра! — зарычал Селезнев.

Она посмотрела на него глазами раненой лани, и Дону пришлось прикусить язык.

— Когда я догадалась рассмотреть испорченный кусок пленки, то сразу бросилась звонить тебе, но линия была занята — после набора первых трех цифр сразу раздавались короткие гудки. Тогда я решила все отпечатать и увеличить кадр с машиной. Мне удалось рассмотреть последние цифры номера. Остальное напрашивалось само собой. Я позвонила лейтенанту Пете, попросила установить, сколько «Жигулей» шестой модели заканчиваются на 04-ЛД, после чего опять стала названивать тебе. Как только мы поговорили, перезвонил Петя. Он выяснил все, что нужно, и рвался в бой. Подходящих «Жигулей» оказалось всего восемь. Петя поехал проверять владельцев. Я переслала ему по факсу фото Варвары и рисунок.

Дон снова вскочил.

— Он продиктовал тебе список машин с фамилиями и адресами владельцев? Сказал, куда поедет в первую очередь?

Сандра покачала головой.

— Нет. Он собирался, но я подумала, что тебе нужно отдохнуть. Восемь адресов — это немного. Петя наметил оптимальный маршрут и заверил, что управится самое большее за три часа.

Селезнев схватился за голову.

— Ты соображаешь, что делаешь?! Мы могли бы выгадать полтора часа! А если твоя самодеятельность будет стоить Варваре жизни — что тогда?! Господи, помилуй! Ты понимаешь, что, возможно, отправила зеленого юнца прямиком в волчью пасть? От него оставят рожки да ножки, а Варьку упрячут так, что ни одна собака не найдет!

Сандра спокойно наблюдала, как он меряет кухню аршинными шагами, и ждала, когда буря утихнет. Наконец Дон выдохся.

— Ты прекрасно знаешь, что порешь чепуху, — заговорила она ровным голосом. — Волки, готовые растерзать милиционера, никогда не взяли бы для похищения собственную машину. Это все равно что оставить на месте преступления визитную карточку и семейный альбом с фотографиями. Если Варвару увезли на этих «Жигулях», то машина, скорее всего, краденая. Расследовать такую кражу — дело местной милиции. У тебя на это нет ни времени, ни сил. Будешь ты искать воров или нет, поиски все равно затянутся. С твоей стороны было бы разумнее использовать хотя бы часть этого времени на отдых.

— Какая трогательная забота! — снова вскипел Селезнев. — Сегодня все, кому не лень, советуют мне отдохнуть, разве что колыбельные песни не поют. Интересно, для чего ты вообще взяла на себя труд позвонить мне в Москву? Армии сыщиков, которую тебе удалось навербовать, мое присутствие не нужно даже для галочки! Но я не позволю делать из себя карточного болвана! На кону стоит Варькина жизнь!

Он выскочил из кухни, а через секунду хлопнула входная дверь.

«И некоторые еще утверждают, будто любовные романы — это сказки для сентиментальных дур, — подумала Сандра. — Интересно, как эти скептики прокомментировали бы такое вот кипение страстей? А Варьке повезло. И в двадцать-то лет далеко не всякой девице удается стать объектом столь пылких чувств, а уж когда тебе за тридцать… — Неожиданно для себя Сандра поняла, что злится. — А уверяла, дуреха, будто они с Доном питают друг к другу исключительно дружеские чувства! Как можно быть такой слепой! Ну, только найдись, я тебе вправлю мозги!»

Ее воспитательные мысли прервал звонок в дверь. За порогом с видом побитой собаки стоял Селезнев.

— Извини, Сандра! Я веду себя, точно истеричная барышня или вельможный хам. Наорал, натопал ногами, сорвал на тебе злость… Пора принимать валерьянку. Прости меня, ладно?

Сандра улыбнулась загадочно, как Мона Лиза, и впустила его в квартиру.

— Прощу, если поможешь приготовить завтрак. Я голодна, как мамонт в ледниковый период.

* * *

После завтрака оба, несмотря на взаимные уговоры, отдыхать категорически отказались. Они взяли по чашке чая, перешли в самую большую из трех комнат и долго просидели молча, гипнотизируя телефонный аппарат. Хотя они старались скрыть друг от друга растущее внутреннее напряжение, атмосфера с каждой минутой становилась все более гнетущей.