Лекции мисс тиклтоби по истории англии

Пикты, шотландцы и датчане; остряк Григорий, обращение бриттов в

христианство, личность Альфреда.

В своей прошлой лекции я ни словом не обмолвилась о речи королевы Боадицеи, с которой она обратилась к своему войску перед битвой, потому что, хотя до нас дошло несколько свидетельств об этой речи, по моему мнению, ни одно из них нельзя считать достоверным, а что пользы, дорогие мои, приводить здесь слова (весьма оскорбительные для римлян), которые никогда не были сказаны? И без того, мои милые, довольно сплетен в этом ужасном мире, чтобы еще вспоминать давнишние истории - тем более что нынешние сплетни подлинные и кого угодно удовлетворят.

Ничего не сказала я и о благородном поведении короля Карактака перед римским императором Клавдием; история эта до того приелась, что, право же, мои возлюбленные крошки, вам незачем ее знать.

Когда бриттов, покинутых римлянами, начали грабить и разорять пикты и шотландцы, они послали гонцов к народу, который назывался саксы (их называют так потому, что они не жили в Саксонии); те пришли на помощь своим друзьям, изгнали пиктов и шотландцев, и поскольку здесь им понравилось, завладели островом, заявив, что бритты не достойны иметь собственную страну, так как не способны ее удержать. Такие доводы считались в те времена весьма вескими, да и в нашей школе есть мальчики, которые поступают на саксонский манер: например, юный Спрай на днях отобрал у Джонса пряник, а взамен съездил его по носу; и каковы же были последствия? Я разъяснила Спраю несправедливость его поступка, и он был строго наказан. (Обращаясь к юному Спраю.) Как я наказала тебя, мой милый? Расскажи всем.

Спрай. Вы забрали пряник себе.

Мисс Т. (строго). Я не об этом: как еще я тебя наказала?

Спрай. Вы меня высекли. Но я все время брыкался и бил вас пятками по ногам.

Каков проказник! Но в детстве человека, леди и джентльмены, все обстоит точно так же, как и в детстве народов: мы имеем свидетельства о бесконечных насилиях до тех пор, пока благоразумие не научило уважать собственность, а закон не стал могущественней грубой силы. Но вернемся к саксам: они отняли у слабых бриттов все их имущество и захватили в плен их самих, сделали их рабами и продали в чужие земли. Душа содрогается от таких ужасов! Как вам понравилось бы, проказник Спрай, если бы вас схватили и увели из родительского дома? (Сильное волнение и явственные рыдания среди присутствующих дам.) Как вам понравилось бы, если б вас увели и продали в рабство во Францию или в Италию?

Спрай. А там есть школы? Если нет, я ни капельки не пожалею.

Мисс Т. Да, сэр, там есть школы, и розги тоже.

(Оглушительный шум. Крики: "Стыд и срам!" "Нельзя сечь детей!", "Поделом ему!", "Долой произвол!", "Всыпать ему сию же минуту!" Однако мисс ТИКЛТОБИ с восхитительным присутствием духа прекратила беспорядок, развернув перед слушателями В_Е_Л_И_К_У_Ю И_С_Т_О_Р_И_Ч_Е_С_К_У_Ю К_А_Р_Т_И_Н_У, которую мы воспроизводим далее.)

Однажды двое прелестных британских деток, проданные, подобно тысячам других, в рабство своими безжалостными саксонскими господами, попали в Рим и были выставлены там на рынке рабов. Представьте себе положение этих несчастных крошек!

Бедняжки стояли там и плакали, вспоминая родную хижину на далеком северном острове, вздыхали и тосковали по зеленым полям Альбина!.. {Альбин древнее название Англии; не путать с парикмахером Альбином, поставляющим парики судейским (Эссекс-Порт, Темпл).}

Волею судьбы некий джентльмен по имени Григорий, который позже возвысился и стал папой Римским, но в то время был простым священником, проходил с друзьями по рынку и очутился на том месте, где стояли двое бедных английских деток.

Преподобного мистера Григория сразу поразил их вид - их розовые щечки, золотистые волосики, их курточки, сплошь усеянные круглыми пуговками, их поношенные штанишки, которые стали им коротки от стирки и времени, и он спросил у их хозяина, какой национальности эти бедняжки.

Хозяин (говоривший по латыни) ответил, что они - англи, то есть англы, или англичане.

– Англы!
– в восторге воскликнул мистер Григорий.
– Да они не англы, а просто ангелы!
– И с этой шуткой, которая не делает большой чести его уму, хотя сердце, конечно, у него было доброе, он подошел к деткам, обласкал и расспросил их {Мисс Тиклтоби не упомянула (и правильно сделала) о других каламбурах, которые Григорий отпустил по этому поводу; они до того бездарны, что не могут быть напечатаны в "Панче".}.

Мисс Понтифекс (одна из девочек). А мистер Григорий отпустил малышей на свободу и отправил их домой, мэм?

– Мистер Юм, моя милая, добрая девочка, ничего не говорит по этому поводу. Но будем надеяться, что так оно и было. Поверьте, я всей душой надеюсь на это. Но зато точно известно, что он не забыл о них, и со временем, когда стал папой Римским...

Юный Максимус Понтифекс. Папаша говорит, что моя фамилия по-латыни означает "Римский папа". Это правда, мэм?

– Без сомнения, мой милый, раз твой папа это говорит. Так вот, когда Григорий стал папой Римским, он послал в Англию своих священников, которые обратили погрязших во мраке саксов и бриттов в христианство, и они отреклись от своих мерзких идолов и ужасных человеческих жертвоприношений и прогнали прочь негодных друидов.

В конце концов саксы сделались полными хозяевами страны, и народ наш стал называться англо-саксами, то есть английскими саксами. В то время в стране было много мелких королей, но около 830 года король по имени Эгберт стал повелителем всей страны; а он, дорогие мои, был отцом Альфреда.

Альфред вступил на престол вслед за тремя своими братьями, и вы все знаете, каким добрым и славным королем он был. Говорят, отец баловал его, и он до двенадцати лет не умел читать, но этому, дорогие, я не могу поверить или, во всяком случае, мне остается лишь сожалеть, что в то время не было хороших школ, где детей учили бы грамоте ранее двенадцати, ранее десяти или даже восьми лет, как многих из моих дорогих учеников.

(Здесь мисс Тиклтоби выдержала паузу и продолжала с заметной дрожью в голосе.)

Я хотела бы в меру своих сил развлечь присутствующих, и поэтому иногда - ибо по натуре я веселая старая женщина и от души люблю позабавиться - я невольно шучу на такие темы, которые другие историки трактуют высокопарно и торжественно.

Но, дорогие, не подобает шутить по адресу доброго короля Альфреда, который был так добр, мудр, благороден и храбр, что над ним невозможно смеяться, нам остается лишь чтить и боготворить его память. Вспомните, как редки добрые короли, будем же ценить его доброту. После него у нас было ровно пятьдесят королей, правивших без малого тысячу лет, но он один среди них был Великим. Многие были храбрыми и одерживали победы, блистали щедростью и великолепием, были во сто крат могущественней его; но кто помнит хоть одного из них (кроме Гарри Пятого, а все достоинства этого короля, по-моему, выдумал Шекспир), кто любит хоть одного из них, кроме него, человека, который сжег лепешки в пастушьей хижине, а потом пел и играл в лагере датчан?

Даже среди младших из вас нет ни одного, кто не знал: бы этих историй про него. Видите, какой благодарной может быть любовь народа! Целое тысячелетие эти рассказы передавались от отца к сыну по всей Англии, и каждый из многих миллионов людей, которые их слышали, любил короля Альфреда в сердце своем, благословлял его и гордился, что он правил англичанами. А потом мы узнаем, что Альфред победил датчан и изгнал их из Англии, что он был милосерден к врагам и сохранял верность, когда все вокруг были коварны и жестоки; и что он первый ввел законы и обеспечил нам мир и свободу.

Кому теперь дело до Карла Второго, который прятался в ветвях дуба, как и до всякого другого, кому грозит опасность? Пускай Карл сидел бы на своем дереве хоть всю жизнь, нам безразлично, что он сделал, когда наконец слез с него. Но король Альфред, который тайно выжидает на своем островке, собирая силы, чтобы снова сразиться с недавними победителями, или во вражеском лагере поет песни, аккомпанируя себе на арфе, всякому кажется близким другом и отцом в минуту опасности, и всякий крикнет "ура", от всей души радуясь его победе!