Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии
Шрифт:
«Она (социал-демократия) умеет создать представление, будто уступить ей — это единственный способ сохранить спокойствие; а сама в то же время умно и осторожно продолжает наступать, захватывая одну позицию за другой. Столь же понятным стало мне значение физического террора по отношению к отдельным лицам и массе… Террор в мастерской, на фабрике, в зале собрания или на массовых демонстрациях всегда будет иметь успех, если ему не будет противостоять террор такой же силы. (Вот начало формирования того опасного сознания у молодого Гитлера, которое перейдёт меру).
Тогда, конечно, социал-демократическая партия поднимет ужасный
Здесь мы видим, что Гитлер обнаружил ту эффективную тактику подавления и мудрость подавления, которую мы встретили в «Протоколах…».
Не исключено, что, изучая данную тему, Гитлер обратил внимание на потрясающую волну террора в России. И в этот момент Гитлер сделал вывод, который потом, вероятно всего, отразится на исторических событиях — что в борьбе с обнаруженным злом необходимы только радикальные меры.
Забегая немного вперёд, стоит отметить, что Гитлер анализировал свершившуюся через несколько лет после этих его высказываний русскую революцию 1917 года и довольно верно зафиксировал факты и сделал выводы (мы с ними в соответствующей главе познакомимся), которые только укрепили его радикальные антиеврейские убеждения. А в этот временной период Гитлер сделал абсолютно трезвый вывод — любые радикальные меры — инициированные с низу будут подавлены евреями руками собственного немецкого правительства.
В своём пытливом исследовании Адольф Гитлер был также совсем близок к открытию ещё одной истины — об антисемитизме в прессе, гениальная технология которой была описана в начале XX века еврейским мудрецом в знаменитых «Тайнах сионских мудрецов». Вот как Гитлер прошёл «совсем рядом», говоря об антисемитских выступлениях в венской прессе —
«Это был какой-то показной антисемитизма. Такая борьба против еврейства была хуже, чем отсутствие какой бы то ни было борьбы против него. Создавались только пустые иллюзии…
Что касается самих евреев, то они в кратчайший срок настолько приспособились к этому сорту антисемитизма, что он стал для них гораздо более полезен, чем вреден».
Жаль, что молодой Гитлер, как и в случае с марксистами и другого рода демократами — не потрудился взглянуть на авторов и заказчиков этого рода антисемитизма. Если бы он это сделал, то его удивление и открытие было бы впечатляющим, ибо как раз тот эффект, который критиковал молодой Гитлер, — и задумывался всё теми же идеологами. Ибо мудрость на опережение в том и состоит, что лучше самому занять важное и опасное место и не пустить других — реальных; лучше зажечь фиктивный маяк и контролировать полностью ситуацию с недовольными — пусть летят на этот «маяк» реальные «корабли».
Итак, на этом этапе, после откровений Гитлера, можно вполне делать выводы —
1. Адольф Гитлер не родился генетическим ненавистником евреев, а был нормальным молодым человеком как все. Он хорошо был воспитан и вначале положительно относился к евреям.
2. Он стал отрицательно относиться к евреям, когда пытливо поставил перед собой несколько логических вопросов, и проделал определённую исследовательскую работу, чтобы на них ответить. В результате он как бы глянул через очевидность на действительность, и эта действительность поразила его своей правдой.
3. Делая ещё большее обобщение можно утверждать —
что Гитлер сформировался как закономерная реакция, логический ответ — на характер деятельности евреев, на их доминанту, гегемонию во всех областях деятельности, в том числе и в тех. — которые исследовал молодой Адольф Гитлер.В тот период Адольф Гитлер прекрасно понимал, что открыл для себя неприятную реальность жизни, с которой не соглашался, которой возмущался, и которую изменить не мог.
И полон нереализованной энергией негодования он в свои 20 лет пошёл добровольцем на Первую мировую войну, возможно, в бурях военных разрядится и самореализоваться. И это у него получилось.
Гитлер храбро воевал и получил за это геройский Железный Крест, затем был ранен и поехал в тыл, лечиться в госпиталь. — «7 октября 1916 года я был ранен… и первым транспортом меня отправили вглубь страны».
Теперь у него было время подумать не как взять вражеские окопы, а о войне вообще, о её причинах и т. д. Результат его наблюдений, открывшаяся действительность опять поразила его и опечалила — Гитлер:
«Укрывательство в тылу уже считалось в это время образцом высшей мудрости, а стойкость и выдержка на фронте — признаком слабости и ограниченности. Канцелярии кишели евреями. Почти каждый военный писарь был из евреев…
Ещё много хуже обстояли дела в области хозяйства. Здесь уж еврейский народ стал «незаменимым»… Они захватили в свои руки все так называемые военные общества и сделали из них инструмент безжалостной борьбы против нашего свободного национального хозяйства…
В сущности говоря, уже в 1916–1917 годах, почти всё производство находилось под контролем еврейского капитала».
Знаменитый американский инженер и бизнесмен Генри Форд также внимательно следивший за событиями в Германии писал:
«Во всех областях, в которых была возможность спекуляций за счёт народных потребностей или получения побочной выгоды — в банках, военных и благотворительных учреждениях, в министерствах, от которых зависели подряды и поставки, — везде выплыли наружу евреи.
Необходимые для жизни предметы, бывшие в изобилии, внезапно и вновь появлялись, но уже значительно вздорожавшими.
Общества, работавшие на войну, превратились в чисто еврейские вотчины… Общественная совесть пришла в волнение, начались жалобы, за ними следовало возбуждение уголовных преследований.
Но когда дело доходило до суда, неизменно оказывалось, что и судья, и обвиняемый были оба евреями, и дело обыкновенно кончалось ничем. Напротив, если случайно попадался немецкий купец, то поднимался шум и он подвергался столь строгому наказанию, что его хватило бы на всех остальных».
Адольф Гитлер, находящийся внутри этих событий не мог высказываться без эмоций:
«В то время как всю нацию обкрадывали и душили евреи, подлинная ненависть масс направлялась в сторону «пруссаков»… Я ясно осознавал, что при помощи этого гениального трюка евреи только хотят отвлечь внимание от себя на других. Пока Бавария негодовала против Пруссии и наоборот, еврей под носом у обеих обделывал свои делишки.
Пока в Баварии шла руготня против Пруссии, еврей организовывал революцию и затем нанес одинаково решительный удар и Пруссии и Баварии. Мне было просто нестерпимо наблюдать эту взаимную склоку между немцами, и я был рад отправиться на фронт… В начале марта 1917 года я был уже опять в своём полку на фронте».