Лекции профессора Правдорубова

– Дверкой своей «девочки» ты не позволяешь хлопать, а вот моей пастью «хлопаешь» бесцеремонно! – не унималась блондинка.

Вдруг машина «фыркнув» слегка дёрнулась пару раз и снова пошла ровно.

– Ты, сука! Видишь, она обиделась! Ты хочешь, чтобы она заглохла?

– Я хочу, чтобы она СДОХЛА! – выкрикнула блондинка и, стукнув по бардачку, отвернулась к окну.

Резко затормозив и свернув к обочине, сосед остановил автомобиль и, повернув голову к блондинке грубо потребовал:

– Быстро извинись перед ней, тварь.

– Ты чО, совсем охренел? Это ты быстро извинись передо мной и гони эту стерву обратно в салон! Иначе поведёшь под венец её, вместо меня, – вытаращив от удивления глаза, закричала блондинка.

Сосед, плавно отстегнув ремень безопасности, аккуратно открыл дверцу и вышел из автомобиля. Обойдя её спереди, он подошёл к дверце невесты и, открыв ее, заглянул в салон.

– Сударыня, моей «девочке» не нравится ваша компания. Прошу вас, освободите нас от вас. А то неровен час Вы своими дурными манерами и её плохому научите.

– Освободить ВАС от меня? Ты меня на неё променял? Да пошёл ты на хрен козёл! – рявкнула блондинка и залепила соседу звонкую пощёчину.

Сосед, схватив невесту за одежду, выдернул её из машины и бросил в траву у обочины.

Стряхнув с сидения невидимую грязь, оставшуюся, по его мнению, от блондинки, он, удовлетворённо улыбнувшись, с нежностью прикрыл дверь и вернулся за руль.

Но мы не успели проехать и метра, как перед машиной выросла тощая фигура блондинки. Смачно харкнув в лобовое стекло, она выставила перед собой оттопыренный средний палец, показывая соседу «fuck» и своё отношение к его выбору. Пенистый сгусток с жёлто-зелёными разводами медленно растекался по лобовому стеклу, сползая в сторону левого «дворника». Мне даже показалось, что «дворник» брезгливо отгибался вниз с той же скоростью, что и сморчок, избегая соприкосновения.

Через мгновение, сосед, схватив блондинку за волосы, тёр ей по стеклу как мочалкой.

Растягивающееся по стеклу лицо блондинки стыдливо смотрело на меня, видимо переживая оттого, что её деформирующееся лицо выглядит не привлекательно. И ей как девушке неприятно осознавать, что на неё в этот момент смотрит посторонний мужчина. Чтобы не смущать девушку, и вообще не лезть в этот любовный треугольник, я решил подумать о своих помидорах и отвернулся.

После «мытья» стёкол, сосед снова отбросил её к обочине, и сев в машину нервно рванул с места, но глухой звук треснувшего заднего стекла не дал нам уехать.

Выскочив из автомобиля, сосед, неистово рыча, вынул из треснутого стекла застрявший в нём увесистый камень и бросился на блондинку. Несколько коротких, глухих ударов оборвали крики, и воцарилась полнейшая тишина. Складывалось впечатление, что даже птицы от страха перестали петь, и, затаившись, замолкли. Лишь безразличная муха, жужжа, билась монотонно о стекло и слегка шумели листья покачивающихся деревьев.

Тишину нарушил вернувшийся сосед. Тяжело дыша, он молча вытер с лица и рук брызги крови и тронулся с места. Весь оставшийся путь мы ехали в полнейшей тишине.

Въехав в дачный поселок, он остановился возле моего дома и заглушил мотор.

– Теперь в моей жизни осталась только моя «девочка»! – грустно произнёс сосед и, прикрыв глаза, положил голову на руль.

Через минуту молчаливых «обниманий» и поглаживаний своей «девочки» он не открывая глаз, вновь заговорил:

– Я ещё не успел её зарегистрировать на себя и записать на свою фамилию, а нас уже скоро разлучат. Прошу тебя, сосед. Сохрани мою «железную невесту». Пусть она пока поживёт до «свадьбы», у тебя во дворе, до моего возращения? Родных у меня нет, поэтому, можешь мой дом сдавать и деньги тратить по своему усмотрению. Но только «девочку» мою сбереги. В её верности я уверен. Она дождётся меня. А вот ты, не вздумай ей воспользоваться хотя бы разок. Узнаю – УБЬЮ, – с тревогой и ревностью в голосе произнёс сосед и бросил на меня тяжёлый взгляд.

– Хорошо хоть, что не бросил на меня тяжёлый камень, – подумал я, а вслух обречённо ответил: – «НЕ СОМНЕВАЮСЬ, ЧТО УБЬЁШЬ».

– Ты прости меня сосед. За хлопоты, за то, что «подбросил» тебя с приключениями. Но ты же понимаешь, на что я пошёл из-за своей «девочки», а у меня ведь её уведут без присмотра-то. Выручи, брат.

– Ну, хорошо. Пусть «поживёт» пока у меня. Но только у меня условие. Ты как-нибудь «окольцуй» свою «невесту». Ну, как-бы «обручись» с ней что ли, как-то по-своему. Пломбы на дверцы, на окна, на руль поставь… Ну, чтобы, так сказать, для ВЕРНОСТИ её, да и тебе спокойнее так «свадьбы» вашей дожидаться. А то потом тебе, с такой-то паранойей, хрен чего докажешь. А мне к твоей блондинке с гостинцами отправляться не хочется раньше времени. Да и помидоры мои кто поливать потом будет? А я ведь их примерно, как ты свою «девочку», люблю, – сказал я и, подмигнув обрадованному моим согласием соседу, вылез из машины.

Двадцать зим сменило двадцать лет с тех пор, как поселилась в моём доме «железная невеста», а «женишок» всё так и не возвращался. Белая ткань, которой она была укрыта, со временем сильно загрязнилась и превратилась из белой «фаты» – в чёрную. А когда пришло известие, что сосед мой в тюрьме сокамерников убил за насмешки над его чувством к его «девочке» и что дали ему пожизненное заключение, понял, что так она в «девках» и помрёт. Прожив такую короткую, но такую яркую и пусть даже трагическую автомобильную жизнь, длившуюся один летний день и пятьдесят асфальтированных километров от автосалона до дачи. И пусть мне суждено было стать в этой истории не свидетелем на свадьбе, а свидетелем убийства, в моей жизни, эта история оставила глубокий след. И стоит она, и по сей день в моём дворе, как памятник о страстной и трагичной любви человека к его верной машине, ждущей своего хозяина и тоскливо смотрящей погасшими фарами на дорогу с выключенным мотором в сердце. Оставаясь для него, его «нецелованной девочкой», вечно юной и преданной ему «железной невестой».

ОТ СКУКИ

– Когда я учился в школе, в классе пятом, я мечтал стать шофёром. А точнее – водителем автобуса. После уроков я бросал все свои дела в виде портфеля под кровать, шёл на автобусную остановку, садился в рейсовый автобус, с номером «46», и ехал на работу к маме.

Стоя возле водительской кабины, я внимательно следил не за дорогой, а за завораживающими манипуляциями, проводимыми шофёром. В связи с чем, я абсолютно точно знал, какой кнопочкой открывается каждая дверь, как включаются «дворники» и переключаются скорости.

В школе, сидя на уроках за партой, я часто представлял себя водителем того самого рейсового автобуса. Я нажимал ногами на невидимые педали, переключал правой рукой скорости, а левой – подруливал «баранкой». Я мысленно вёл тот автобус по выученному наизусть маршруту от нашей остановки до маминой работы, издавая при этом ртом гудящие звуки, имитирующие шум мотора. Соседка по парте, втихушку, посмеивалась надо мной, но называть меня придурком побаивалась, интуитивно чувствуя, что я её могу в гневе «высадить» из своего «автобуса» на первой же остановке.

Потом в моём детском сознании произошёл гуманитарный «взрыв», и моя шофёрская мечта «утонула» в «Лебедином озере» Петра Ильича Чайковского.

А начался мой переход из технической стези в гуманитарную, в тот самый день, когда я впервые побывал в гостях у «сказки». А точнее, в гостях у наших «сказочных» родственников. До этого визита к ним я, даже, и не подозревал, что персонаж мультфильма «Стойкий оловянный солдатик» – очаровательная балерина, может жить в обычной брежневской пятиэтажке и являться моей родной тетей! Правда, я считал и называл эту молодую и стройную девушку своей двоюродной сестрой. Ведь мое хвастовство в школе о том, что моя тетя танцует в Театре оперы и балета, могло спроецироваться в воображении одноклассников в образ «тети-домомучительницы» из мультфильма «Малыш и Карлсон». Поэтому, я всем говорил, что моя сестра грациозный сказочный «лебедь», который служит не Советскому союзу, а балетному искусству – в театре. Кстати, у неё был самый многочисленный фан-клуб из всей театральной труппы, ведь такой многочисленной родней, стабильно посещающей спектакли, мог похвастаться далеко не каждый танцовщик театра. Я помню ошалевшие лица вахтеров служебного входа, когда моя тётя проводила нашу многочисленную «армию поклонников» русского балета на свои спектакли.