Ленд-лиз. Дороги в Россию. Военные поставки США для СССР во Второй Мировой войне. 1941-1945

В 10.30 утра в понедельник 1 июня Литвинов, «господин Браун» (Молотов) и переводчик приехали в Белый дом для очередной встречи с Рузвельтом, Гопкинсом и еще одним переводчиком. На переговорах речь шла, помимо прочих вопросов, о воздушном мосте Аляска—Сибирь, однако единственное, что смог ответить Молотов, – это то, что он не знает, к какому решению пришли по этому вопросу в Кремле. Наконец, речь дошла и до проекта Второго протокола, и Рузвельт озвучил свою мысль о сокращении объемов поставок с 4 млн 100 тыс. тонн до 2 млн 500 тыс. тонн «с целью ускорить создание (второго) фронта». Гопкинс заверил Молотова, что «объемы поставок танков и боеприпасов не будут сокращены». Молотов, заикаясь от удивления, промямлил, что он должен «обсудить это предложение дома». Он выразил свою озабоченность по вопросу о недопоставках таких невоенных грузов, как металлы и железнодорожное оборудование, электростанции, станки и другие жизненно важные грузы, нехватка которых затронет советский тыл. Рузвельт возразил на это, что «корабли не могут находиться сразу в двух местах». Молотов парировал это замечанием, что «второй фронт будет сильнее, если первый фронт будет стойко держаться», и с сарказмом спросил, что произойдет, если русские урежут свои запросы, а второй фронт все равно не станет реальностью? Затем он еще более настойчиво спросил: «Каким будет ответ господина президента по поводу второго фронта?» Рузвельт ответил, что Соединенные Штаты «ожидают» его открытия и что это, наверное, произойдет скорее, если советская сторона позволит США «поставить больше судов для обслуживания Англии». Несмотря на этот обмен замечаниями на повышенных тонах, Молотов сердечно попрощался с принимающей стороной. По возвращении в Москву он сделал заявление в прессе. По мнению Гопкинса и Маршалла, заявление о том, что «было достигнуто полное взаимопонимание по вопросу настоятельной необходимости создания второго фронта в Европе в 1942 г.», было слишком сильным, однако Рузвельт настоял, чтобы оно было включено в заявление. Далее в заявлении Молотова говорилось, что «также обсуждались меры по увеличению и ускорению поставок военных материалов из Соединенных Штатов в Россию»³⁶.

Период деятельности Государственного департамента во время работы над поставками по Первому протоколу заключило еще одно дипломатическое мероприятие, а именно заключение основного соглашения по ленд-лизу с Россией. 18 марта 1942 г. Гарри Хоукинс, начальник отдела по коммерческой политике и соглашениям Госдепартамента, внес рекомендацию заключить с Россией такое же соглашение по ленд-лизу, какое уже было заключено с Англией 23 февраля. Причины такого понимания ситуации отчасти лежали в следующем: во-первых, по состоянию на тот момент Россия уже была должна 2 млрд долларов по двум предыдущим контрактам. По сравнению с условиями, предоставленными Англии, это являлось «полной дискриминацией по отношению к СССР». Отказ от такого положения позволил бы избежать «обид с советской стороны, а также послужил бы дальнейшему укреплению наших отношений с СССР в общей вооруженной борьбе». Во-вторых, выплата «даже одного миллиарда… представляла бы собой очень тяжелое бремя в военное время с точки зрения платежеспособности России. Даже если они [русские] сумеют собрать достаточно товаров и золота для оплаты своих задолженностей, не в наших интересах было бы заставлять их поступать таким образом, поскольку товары и золото, отправленное сюда, не укрепят покупательную способность для американского экспорта в течение десятилетнего периода выплаты задолженностей». В результате стоимость американского экспорта в Россию уменьшилась бы до ничтожно малых величин. Это также затормозит и торговые связи между Россией и другими странами. Соглашение наподобие того, что было заключено с Англией, позволит «избежать такого развития ситуации, которое легло бы тяжелым бременем на торговые отношения, если не уничтожило бы их совсем, а также создало бы почву для отказа от выплаты долгов со всеми вытекающими отсюда последствиями – чувства неудовлетворенности и взаимных обвинений». В-третьих, в Советском Союзе, скорее всего, будут приветствовать заключение такого соглашения, в котором не будут выдвинуты условия немедленной оплаты, если есть возможность отложить ее. И наконец, оно «заставит советское правительство пойти на сотрудничество по экономическим вопросам теперь и в будущем на тех принципах, которые отстаиваем мы [США]»³⁷.

Эта ясно выраженная мысль заставила по-новому зазвучать первоначально высказанную Рузвельтом концепцию, где, по его выражению, «следовало убрать старый дурацкий символ доллара». В формулировке всего основного соглашения было важно также обратить внимание на послевоенное положение с задолженностями в торговле, которое будет учитываться в послевоенном международном экономическом сотрудничестве. Халл надеялся, что Молотов, будучи народным комиссаром иностранных дел, мог бы заключить соглашение еще во время своего нахождения в Белом доме. Однако Литвинову пришлось отправлять текст в министерство иностранных дел, и соглашение было подписано только 11 июня. Но даже это стало рекордом для советско-американских переговоров. Возможно, на скорость как-то повлиял визит Молотова и обещание второго фронта. Основное соглашение с Советским Союзом отличалось от договора с Англией тем, что здесь делался акцент на том, что советская сторона принимает принципы Атлантической хартии. И это все, больше не было никаких существенных отличий. «Твердой решимости придерживаться условий… на которых [СССР]… принимает помощь, следует придерживаться на весь период оказания этой помощи» и до того момента, пока в будущем не станет ясным, что общие «условия и выгоды» послужат «дальнейшему укреплению и сохранению мира на земле»³⁸.

Пятой статьей соглашения предусматривается возврат полученных товаров после того, как в них отпадет необходимость, при условии, что они не были уничтожены, утеряны или изношены. «Как это было определено президентом», эти товары будут в дальнейшем использованы на нужды Соединенных Штатов. Но, как считали в Государственном департаменте, особенно важной была седьмая статья. Советский Союз, Соединенные Штаты и все другие страны, разделяющие их мировоззрение, «принимая соответствующие меры у себя на родине или на международной арене», предпримут шаги к тому, чтобы избежать любой формы дискриминационных соглашений в международной торговле, не допустить создания торговых барьеров. Они будут работать «в соответствии с экономическими задачами, определенными Атлантической хартией». Эта статья являлась голубой мечтой о послевоенном мире, где не будет места конфликтам на почве национального экономического эгоизма³⁹.

Глава 4 Айсберги и подводные лодки

Ленд-лиз был похож на айсберг тем, что большая часть программы являлась скрытой от взоров публики. После того как утихли дебаты вокруг прохождения акта, публике остались видны лишь некоторые очевидные шаги администрации и очень мало реальных дел. Рузвельт сам способствовал этому, поручив контроль над программой Гопкинсу, что и происходило на протяжении всей войны. Как специальный помощник президента, Гопкинс отчитывался только лично перед Рузвельтом. Отдел учета документов по военной помощи, созданный Рузвельтом, с самого начала своей деятельности так и оставался в тени, как и замыслил Рузвельт. Управление администрации по программе ленд-лиза с его скрупулезным главой представляло собой удобную организацию для общения с конгрессменами и ведения рутинных дел.

Над всеми вопросами, касавшимися высшей политики, вели неусыпный контроль Рузвельт и Гопкинс, как и следовало главе программы, и зачастую их политическая деятельность оставалась незаметной для публики. Например, широкой завесой секретности были покрыты вопросы закупок и распределения военного имущества. В этой области Комитет по ленд-лизу подчинялся политическим решениям Комитета по вооружениям, который возглавлял Гопкинс. Сам же Гопкинс отчитывался перед Рузвельтом, Черчиллем и перед Комитетом начальников штабов. Руководитель программы Стеттиниус являлся самой видимой частью айсберга. Он выступал на пресс-конференциях, отчитывался перед комитетами конгресса, разъяснял общие вопросы политики и воплощал их в жизнь.

В течение всей войны и даже после нее то, что представляла собой программа ленд-лиза для России, так никогда и не было полностью открыто для американского народа, хотя граждане Америки знали о ней гораздо больше, чем рядовые граждане Советского Союза. Как писали в «Нью-Йорк таймс», в 1942 г. президент Рузвельт подписал билль о выделении на нужды ВМС 26 494 265 474 доллара, и эти деньги должны были быть переведены на нужды программы ленд-лиза. Позднее также публиковалась информация относительно поставок по линд-лизу:

1. Помощь по ленд-лизу достигла 30 млрд долларов.

2. Вероятно, Советский Союз получит новый заем, даже если Соединенные Штаты так и будут отставать от ежемесячного графика поставок.

3. Пёрл-Харбор сильно отбросил назад график поставок в Россию, однако президент Рузвельт ожидает, что Соединенные Штаты нагонят его к 1 марта.

4. Англия экспортировала на все театры военных действий, включая Россию, 9 тыс. самолетов и 3 тыс. танков.

Рузвельт подписал билль об ассигновании армии, для программы ленд-лиза и на нужды торгового флота самой крупной суммы денег за всю историю – 32 762 737 900 долларов.

5. Рузвельт использовал свою власть главнокомандующего, чтобы добиться от военного и военно-морского министерств выполнения графиков поставок по советским протоколам.

6. В новое соглашение по ленд-лизу (Основное соглашение) включен раздел о свободной международной торговле в послевоенный период.

7. При подписании Основного соглашения между Соединенными Штатами и Россией стороны договорились об открытии второго фронта в 1942 г. Кроме того, они согласились с тем, что после войны будет построен новый лучший мир.

8. Соединенные Штаты, Англия и Россия подписали новый протокол, в котором предусмотрены поставки в Россию на сумму 3 млрд долларов.

9. Компания «Форд моторс» по просьбе американского правительства поставила в Россию целый завод по производству автомобильных шин.

10. Правительство Соединенных Штатов приобрело оборудование компании по переработке нефти «Дуглас ойл рефайнери» близ Лос-Анджелеса для поставки в Россию по ленд-лизу¹.

Из газет следовало, что Соединенные Штаты выделяли и тратили значительные денежные суммы, что они заключали соглашения с Советским Союзом о поставках большого количества техники и что поставки этой техники шли с достаточно большим отставанием от графика, что заставило президента Рузвельта дать команду представителям военного и военно-морского министерств нагнать эти графики. В октябре 1942 г. в журнале «Форчун» отмечалось, что «официальные представители США в общем признают, что мы поставляем меньше, чем запланировано». Далее там написано, что «помощь Соединенных Штатов России крайне незначительна», а также (здесь «Форчун» цитирует «Нью-Йорк таймс») «похоже, что, несмотря на настойчивые просьбы русских… Англия и США могут лишь отчасти выполнить то, что они хотели бы сделать для Советов». Всем стало ясно, что было гораздо легче выделить денежные средства, чем превратить их в оружие и доставить по назначению².

Некоторые суда беспрепятственно продолжали следовать по излюбленному советскому Северному маршруту на Мурманск, однако Гитлер, суровые условия ледовой трассы и длинный арктический день – все это вместе очень затрудняло путь. Опасаясь нападения англичан на Норвегию, а также намереваясь полностью перекрыть путь в Россию, германский диктатор перенес акцент действий немецкого военного флота в норвежские фьорды. В январе в Тронхейм прибыл «Тирпиц», в феврале к нему присоединился карманный линкор «Адмирал граф Шеер», в марте – тяжелый крейсер «Хиппер», а в мае там же появился карманный линкор «Лютцов». Каждый из этих кораблей сопровождал эскорт эсминцев. Линейные крейсеры (официально – линейные корабли) «Шарнхорст» и «Гнейзенау», как и крейсер «Принц Ойген», получили повреждения в проливе Ла-Манш во время февральского перехода из Бреста. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» получили повреждения от мин («Гнейзенау» в дальнейшем был полностью выведен из строя до конца войны на верфях в Киле, где он стоял на ремонте, в результате воздушного рейда), поэтому они так и не появились в Норвегии. «Принц Ойген» был торпедирован английской подводной лодкой «Трайдент» и с трудом дошел до Тронхейма. Оттуда корабль был отправлен в Германию на ремонт. Часть немецкого подводного флота получила приказ двигаться из Атлантики в Норвегию для усиления находящейся там группировки германских надводных кораблей. В Норвегии и в северной части Финляндии были созданы базы для эскадрилий люфтваффе. Немецкие кригсмарине (военно-морские силы) и люфтваффе (военно-воздушные силы) получили верный шанс не только совершать нападения на конвои, но и навязывать англо-американским кораблям прикрытия бой на своих собственных условиях. Следует, однако, отметить, что за исключением подводных лодок они «редко использовали такую возможность»³.