Лениград - 43
Шрифт:
А кригс-комиссар уже тут, рядом. И стопроцентно, заявит о трусости и нерешительности, если уклонюсь от атаки. А потопить своего — это, по завершении похода, гестапо и расстрел однозначно. И как свою шкуру спасти?
Пока — сближаемся с целью. И если не удастся — я не виноват! Честно сделал все, что мог, но не вышло — и это даже комиссару должно быть понятно. Судя по пеленгу, курс цели восток, почти перпендикулярно нашему, там же побережье, милях в шестидесяти — вроде, янки там делать нечего, а вот «Шарнгорст» вполне мог быть послан обстрелять что-то, или просто уйти на юг, прижимаясь к берегу. Дистанция пока велика, по оценке урояня сигнала. И тут цель повернула, на север, на нас — пеленг почти не меняется, зато шум быстро возрастает!
U-1505 шла навстречу. Если удастся на контркурсах сойтись вблизи, в перископ
А, к дьяволу! Моторы — на полный. Но не дольше чем на четверть часа, чтобы батарею не разрядить. Может быть, нам этих четырех миль для визуального контакта как раз и не хватает!
Акустик докладывает, цель близко! Всплыть под перископ, сбавить ход. Вот он, черный силуэт на расстоянии мили, пожалуй даже меньше. Шесть торпед в носовых готовы, ждут приказа, и ракурс удачный — вот только кто это? Высокий борт, маленькая надстройка посреди, орудийных башен не видно — авианосец? Что делать авианосцу янки без эскорта — а вот на «Цеппелин» это было бы похоже. И он скоро выйдет из положения для стрельбы, у нас заряжены электрические «угри», ими вслед быстроходной цели стрелять бесполезно. Хотя у «Цеппелина» надстройка-остров большего размера и сдвинута к носу, а у этого точно посреди корпуса? К дьяволу все — залп!
Промазать было сложно — авианосец шел хоть и быстро, но постоянным курсом, упреждение можно было рассчитать даже вручную, не то что автоматом стрельбы. Четыре взрыва, четыре попадания из шести! Авианосец еще двигался, но резко сбавил ход и кренился на правый борт. Антенну поднять — если это все же наши, то должны радировать в штаб, на заданной волне! Нет, в эфире чисто. Множественные шумы винтов на юге, пока еще далеко — эсминцы! Успеем еще уйти — а пока рассмотрим поближе, кого поймали!
Авианосец горел и кренился. U-1505 подошла к нему на пять кабельтовых, и Шнее тщательно рассмотрел жертву в перископ — от сердца отлегло, точно, не «Цеппелин»! Это что ж выходит, я единственный подводник, потопивший уже два американских авианосца — у Нарвика, и еще вот этот? (что еще одним потопленным был «Йорктаун», Шнее еще не знал). Дубовые Листья с Мечами к моему Рыцарскому Кресту! А пока надо удирать — сейчас янки здесь все море перепашут локаторами и глубинками. А командир их эскорта точно пойдет под трибунал.
Адмирал Спрюэнс. Линкор «Нью Джерси»
Слава Господу, немцев с французами удалось отогнать! Потеряно всего девять транспортов, но еще полтора десятка имеют повреждения и пожары, причем на некоторых очень тяжелые, можем до Лиссабона не дотянуть. И среди них «Джон Горнсби», перевозивший войска — два попадания одиннадцати дюймовыми с «Шарнхорста», не затонул каким-то чудом, что там с людьми, страшно представить! Погиб «Монпелье», почти со всем экипажем — с эсминцев докладывают, он держался хорошо, когда гунны уже ушли, и появилась надежда, что крейсер удастся спасти, ведь так будет по справедливости, если бы не он и «Санта Фе», немцы ворвались бы в конвой как волки в овчарню! Но десяток одиннадцатидюймовых попаданий слишком много для легкого крейсера — «Монпелье» все больше садился носом, а когда вода закрыла полубак, вдруг перевернулся, до того, как был отдан приказ «оставить корабль», отчего такое число жертв. «Теннеси» избит сильнее, чем в Перл-Харборе, большие потери в экипаже — и очень может быть, корабль и восстанавливать не станут, дешевле обойдется списать в лом. И этот чертов «Балтимор», которым Олдендорф оправдывает свое бездействие — ползет со скоростью десять узлов, медленнее чем транспорта, как гиря на ногах уже всей эскадры, а ведь в сражении у конвоя не сделал ни одного выстрела, и куда лучше было бы, прикажи Олдендорф его затопить, сняв команду, еще там, после боя с итальяшками, и идти к нам на выручку полным ходом!
Теперь еще и «Интрепид», удирая от французов, растеряв свой эскорт, был атакован субмариной! И ему на помощь пришлось послать последние боеспособные эсминцы. Что критично: «берсерк» отползает в свое логово, виден еще на радаре, к юго-востоку, и можно было
бы его догнать, добить, и его самого привезти в Норфолк в кандалах — жалко что не в железной клетке, как когда-то поклялся перед боем сделать со своим врагом какой-то европейский адмирал. [5] Но если немцы развернули здесь завесу подлодок, то запросто можно и «Нью Джерси» погубить! Олдендорф передает, что на «Саут Дакоте» заканчивается боезапас — и что тогда будет, если вернутся французы и «Шарнгорст», положим, немцы тоже должны растратить снаряды, но «Страсбург» почти не стрелял, у него должны быть полные погреба!5
Спрюэнс ошибается. Это обещал султану турецкий адмирал Саид-Али, привезти Ушакова в клетке в Стамбул — и был разбит Ушаковым при Калиакрии, едва спасшись с остатками флота. Что после сказал Саиду султан, история умалчивает — В.С.
И если я прав, то сейчас мы пойдем сквозь строй подлодок. И нам потребуются все силы, чтобы отбивать их атаки. И пройти надо быстро, уже началась темнота, а с рассветом конвой должен быть разгружен. Только что передали — «Интрепид» затонул. У меня осталось всего пять малых, эскортных авианосцев, с ополовиненными авигруппами, причем «хеллкеты» погибли все, на «Интрепиде», «Монтерее», «Сэнгамоне» — а «уайдкеты» немецким истребителям не противники. С рассветом на нас навалится вся немецкая авиация, сколько ее осталось. А самолеты у них лучше японских — впрочем, тут и японцы есть, радисты слышали переговоры по-японски во время воздушного боя, и на немецкой частоте! Японские морские летчики на немецких самолетах — большей угрозы и представить трудно! Только что мы шли, уверенные в своей победе. Теперь, если мы допустим еще одну оплошность, нас перетопят всех.
Я отвечаю перед президентом и Америкой за те десятки тысяч американских парней, которые я должен в безопасности доставить в Лиссабон. Потому сожалею, но приказа преследовать Тиле не будет. Пусть пока живет, мерзавец, виселица ему будет гарантированно.
До Лиссабона осталось всего шестьдесят миль. Или целых шестьдесят — в зависимости, что у нас на пути.
И боюсь, что «Нью Джерси» уже не повезет нашего Президента на встречу с русскими. По возвращении — если вернемся! — то встанем на ремонт. Надеюсь что немцам досталось побольше — и Тиле еще с месяц не будет нас беспокоить.
Север Португалии. Декабрь 1943
Эрих Хартманн снова радовался жизни. Быть национальным героем — дело не только приятное, но и весьма полезное. Ведь подвиги, совершаемые героем, выгодны и для его начальства, а вот его гибель совсем наоборот!
На востоке был ад. На востоке и севере Испании — американские бомбардировщики, вдрызг разнеся аэродромы, переключились на железнодорожные станции, мосты, автодороги, 301-я истребительная эскадра несла тяжелейшие потери, почти как на русском фронте. Неуютно было и над плацдармом, американцы закопались в землю и вели бешеный зенитный огонь — после прибытия того проклятого конвоя, снарядов им хватало. И в воздухе все еще появлялись их истребители, не только прилетевшие из Англии, но и базирующиеся где-то здесь, несколько мест, откуда они вроде бы взлетали, перепахали бомбами — без результата. И где-то среди них был и тот проклятый русский ас — хотя Хартман очень надеялся, что его уже сбили.
После той безобразной сцены на борту «Фридриха», что устроил ему «берсерк», Эрих испытал еще больший ужас, когда узнал, что их группу — то, что от нее осталось — перебрасывают на север, где и был замечен русский. Южный плацдарм был уже практически уничтожен, но на севере у Порту американцы упорно сопротивлялись — говорят, у них там командует генерал, прошедший еще ту войну, успел организовать там едва ли не линию Мажино в полевом исполнении, прорвать оборону быстро никак не выходит, к тому же впервые за всю операцию уже немцы стали испытывать трудности со снабжение, амриканский воздушный террор по дорогам принес свои плоды, к тому же часть дивизий спешно выводилась на Остфронт, где русские вторглись в Восточную Пруссию и угрожали Кенигсбергу. В итоге, хотя до Порту на некоторых участках фронта осталось пятнадцать километров, преодолеть их немцы не могли — ну а на союзных испанцев надежды было мало.