Ленинградец
Шрифт:
И все-таки?
Даже не знаю, с чего начать. Если Вас интересуют архитектурные памятники, то город на них очень богат, все-таки двести лет был столицей России, и каждый из царей что-нибудь да строил. Если Вам больше нравятся музеи, то их в нашем городе тоже очень много, и картинные галереи Эрмитажа и Русского музея здесь хоть и одни из самых больших, но далеко не единственные...
В беседе время пролетело достаточно быстро. Гарик не мог не радоваться, что неожиданная собеседница совершенно
Сама мадмуазель Делакур ("Флёр, просто Флёр!" - "Тогда и я просто Гарик") оказалась девушкой очень и очень неглупой, и первое впечатление о красотке-вейле все же оказалось ошибочным. Флёр жила в особняке на юге Франции и часто бывала в Париже, так что оба делились впечатлениями. Выяснилось, что француженка интересовалась памятниками архитектуры, на кои Ленинград, вестимо, во все времена был весьма богат, также неплохо рисовала, обожала хорошую музыку и собиралась поступать в академию искусств. Так что общие темы для бесед нашлись, и нашлись быстро.
Беседа была прервана на полуслове.
Что-то скучновато, музыки не хватает. Эй, Гарик! Сыграй что-нибудь!
– раздались не слишком трезвые голоса от стола.
Чего вам? Что сыграть-то?
Да хоть что-то, ты ж умеешь. Сейчас твою гитару принесем, - неугомонная Дора сходила в их с Гариком купе и принесла помянутый инструмент.
'Арик, так ты умеешь иг'ать на гита'е?
– удивленно спросила Флёр.
Умею, меня учили друзья моего отца.
Спой что-нибудь, для меня, пожалуйста.
Что бы спеть такое... А, вот, вспомнил, дядя Слава как-то пел, - с этими словами Гарик провел рукой по струнам и запел песню...
Я пытался уйти от любви,
Я брал острую бритву и правил себя,
Я укрылся в подвале, я резал
Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь...
Я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой и я буду с тобой...
На лицах собравшихся советских и французских студентов появились понимающие выражения. Многие уже знали, что Чернов лично знаком с Бутусовым, Шевчуком и еще добрым десятком питерских рокеров, и, соответственно, прекрасно умеет исполнять их песни.
Флёр такой песни еще не слышала, а потому была явно заворожена музыкой. Гарик же этого, казалось, не замечал, продолжая петь.
Твое имя давно стало другим,
Глаза навсегда потеряли свой цвет,
Пьяный врач мне сказал, тебя больше нет,
Пожарный выдал мне справку, что дом твой сгорел!
Но я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой и я буду с тобой...
В комнате с белым потолком, с правом на надежду,
В комнате с видом на огни, с верою в любовь...
На бездонных синих глазах француженки показались слезы. Заметившая это Дора попыталась кинуть на нее нервный взгляд, ибо за своего младшего брата все же беспокоилась, но сердиться на сидящую рядом вейлу было совершенно невозможно. Да и сама Дора вскоре почувствовала, как и ее глаза вдруг отчего-то стали мокрыми. Хоть и не в первый раз Гарик эту песню пел, но все равно...
Я ломал стекло, как шоколад в руке,
Я резал эти пальцы, за то, что они не могут прикоснуться к тебе.
Я смотрел в эти лица и не мог им простить
Того, что у них нет тебя, и они могут жить...
Но я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой и я буду с тобой...
В комнате с белым потолком, с правом на надежду,
В комнате с видом на огни, с верою в любовь,
В комнате с белым потолком, с правом на надежду,
В комнате с видом на огни, с верою в любовь...
Ну ты даешь, Гарик, спел как Бутусов прямо, - протянул товарищ, приехавший с Байкала.
А что? Он же сам меня этой песне и учил, - ответил Гарик, ничуть не смутившись.
Это как? Ты вообще откуда?
Так из Ленинграда.
Погоди... Чернов... Не родственник ли ты Сергею Чернову, что у Шевчука в ДДТ на барабанах играет?