Леопард охотится в темноте

– Сэм, это самое маленькое, что они могли сделать…

– Только для начала. – Тунгата улыбнулся и схватил его за руку. – Признание, которое тебя заставил подписать Фунгабера, признано премьер-министром не имеющим законной силы как полученное по принуждению. Постановление о признании тебя врагом государства и народа аннулировано, как и документ о передаче части акций «Ролендс» Питеру Фунгабере. Право собственности на «Кинг Линн» и «Воды Замбези» возвращено тебе.

Крейг не мог произнести ни звука, только смотрел на своего друга.

– Премьер-министр признал, что все насильственные преступления, совершенные каждым из нас, были необходимы для самообороны. Это относится к убийству солдат, которые преследовали тебя до границы с Ботсваной, угону вертолета «супер-фрелон» и всему остальному…

Крейг только покачал головой.

– Третья бригада выведена из Матабелеленда. Она расформирована, солдаты распределены по частям регулярной армии, уничтожение моего народа прекратилось. В Матабелеленд для сохранения мира допущены независимые иностранные наблюдатели.

– Это самая приятная новость, Сэм.

– Есть много новостей, очень много, – заверил его Тунгата. – Мне вернули паспорт и гражданство Зимбабве. Мне разрешено вернуться домой с заверением, что моя политическая деятельность не будет контролироваться. Правительство должно рассмотреть предложение о проведении референдума по вопросу о предоставлении автономии матабелам, я, в свою очередь, должен использовать все свое влияние, чтобы убедить вооруженных диссидентов выйти из лесов и сдать оружие в связи с общей амнистией.

– Ты именно к этому и стремился, Сэм. Поздравляю тебя, искренне поздравляю.

– Мне это удалось только с твоей помощью. – Тунгата повернулся к Генри Пикерингу. – Могу я рассказать ему об «Огне Лобенгулы»?

– Немного позже, – попросил Генри Пикеринг и повел их к обеденному залу. – Сначала следует пообедать.

Зал был отделан светлыми дубовыми панелями, которые являлись чудесным фоном для пяти полотен Ремингтона, украшавших три стены. Четвертая стена, стеклянная, выходила на город и Центральный парк. Шторы были раздвинуты.

Заняв место во главе стола, Генри улыбнулся Крейгу.

– Думаю, – сказал он, – мне следует продемонстрировать, что я выполняю свои обещания. – Он показал Крейгу этикетку.

– Вау! Шестьдесят первого года!

– Ну, не каждый день мне удается обедать с самым популярным писателем…

– Да, как чудесно! – воскликнула Сэлли-Энн. – Книга Крейга занимает первое место в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс» с момента выхода из печати!

– А как насчет контракта с телевидением? – поинтересовался Тунгата.

– Еще не подписан, – сказал Крейг.

– Но, по моим сведениям, скоро будет подписан, – сказал Генри, наливая вино в бокалы. – Дамы и господа! Позвольте предложить вам тост. За последний опус Крейга Меллоу и его вечное пребывание на вершине славы.

Все выпили, радостно смеясь, только Крейг запротестовал с нетронутым бокалом.

– Перестаньте, тост должен быть таким, чтобы я тоже мог выпить.

– Есть такой! – Генри поднял свой бокал. – За «Огонь Лобенгулы»! Расскажите ему.

– Если эти женщины перестанут трещать хотя бы секунд на десять…

– Так нечестно, – запротестовала Сэлли-Энн, – мы не трещим, а ведем серьезное обсуждение.

Тунгата улыбнулся ей и продолжил:

– Как ты знаешь, Генри Пикеринг договорился о хранении алмазов в сейфе и их оценке. Лучшие специалисты Гарри Винстона осмотрели камни и произвели предварительную оценку…

– Скажи! – взмолилась Сэлли-Энн. – Сколько?

– Как вы знаете, в настоящее время на рынке алмазов положение непростое. За камни, стоившие семьдесят тысяч всего два года назад, с трудом можно получить двадцать тысяч…

– Ну, давай, Сэм, не дразни нас!

– Хорошо. Компания Винстона оценила камни в шестьсот миллионов долларов…

Все заговорили одновременно, и лишь через несколько минут Тунгате удалось привлечь внимание к себе.

– Как мы договорились с самого начала, алмазы будут помещены в трастовый фонд, и я хочу попросить Крейга быть одним из попечителей этого фонда.

– Согласен.

– Тем не менее четырнадцать камней уже проданы. Я разрешил эту продажу, прибыль от которой составила пять миллионов долларов. Вся сумма была передана Всемирному банку в качестве погашения кредита и процентов по долгу Крейга. – Тунгата достал из внутреннего кармана конверт. – Вот расписка, Пуфо. Твоя доля «Огня Лобенгулы». У тебя больше нет никаких долгов. «Кинг Линн» и «Воды Замбези» принадлежат тебе.

Крейг потерял дар речи. Он взял конверт и стал тупо вертеть его в руках. Тунгата перестал улыбаться и наклонился к его уху.

– За это я хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Проси о чем угодно, – сказал Крейг.

– Ты должен пообещать мне вернуться в Зимбабве. Нам нужны такие люди, как ты, способные помочь нам забыть темные времена, не допустить, чтобы они снова воцарились на нашей земле, которую мы оба так любим.

Крейг наклонился над столом и взял Сэлли-Энн за руку.

– Скажи ему ты.

– Да, Сэм, – сказала она. – Мы возвращаемся домой вместе с тобой.

* * *

Сэлли-Энн и Крейг ехали по холмам «Кинг Линн» на стареньком «лендровере». Вечернее солнце превратило в парчу луга, деревья на вершинах холмов казались кружевными на фоне голубого африканского неба.

Все слуги и пастухи «Кинг Линн» ждали их на лужайке под джакарандой. Крейг обнял Шадрача и заметил пустой рукав рубашки.

– Не волнуйся, нкози. Я могу одной рукой работать лучше, чем все эти щенки – двумя.

– Предлагаю сделку, – сказал Крейг так, чтобы слышали все. – Я дам тебе взаймы руку, если ты дашь мне ногу.

Шадрач смеялся, пока слезы не потекли по его морщинистым щекам, и самой молодой жене пришлось вести его домой за руку.

Джозеф ждал их на широкой террасе. Он не пожелал встречать их в общей толпе и стоял в безукоризненно белой канзе и высоком поварском колпаке.

– Я вижу тебя, носикази, – поприветствовал он мрачным голосом поднимавшуюся по лестнице Сэлли-Энн, но не смог скрыть искорки удовольствия в глазах.