Леопард охотится в темноте
Шрифт:
Все кончено. Охранники отпустили его, и он пошатываясь подошел к привязанной к столбу женщине. Ее глаза были круглыми от ужаса и стыда, но первыми словами ее стали:
– Мой господин, что они сделали с тобой?
– Сара. – Он хотел дотронуться до ее прекрасного любимого лица, но не стал этого делать под похотливыми взглядами охранников.
– Как они нашли тебя? – Он чувствовал себя очень старым и слабым. Все было кончено.
– Я сделала все, как ты приказал, – попыталась извиниться она. – Я ушла в горы, потом мне сообщили, что умирает один из моих учеников. Он заболел дизентерией, а врача не было.
– И все оказалось ложью, – сказал он.
– Да, ложью, – призналась она. – Меня ждали солдаты, прости меня, мой господин.
– Это не имеет значения, – сказал Тунгата.
– Только не для меня, мой господин, – взмолилась она. – Не делай ничего ради меня. Я – дочь машобане. Я выдержу все, что сделают со мной эти животные.
Он печально покачал головой и, протянув руку, коснулся ее губ кончиками пальцев. Его рука дрожала как у пьяницы. Она поцеловала его пальцы. Он опустил руку и, волоча ноги, направился к навесу. Солдаты даже не попытались остановить его.
Питер Фунгабера поднял на него взгляд и указал на свободный брезентовый стул. Тунгата тяжело опустился на него.
– Во-первых, – сказал он, – развяжите и оденьте женщину.
Питер отдал приказ. Солдаты набросили на Сару одеяло и увели в одну из хижин.
– Мой господин… – Она повернула к нему полное страдания лицо.
– С ней не должны жестоко обращаться.
– Никто и не думал, – сказал Питер. – И не станет, если ты не вынудишь нас так поступить.
Он придвинул к Тунгате блюдо с лепешками.
– Она должна быть вывезена из страны и доставлена в представительство Международного Красного Креста в Францистауне.
– Легкий самолет уже ждет на полосе рядом с миссией Тути. Ешь, товарищ, силы еще понадобятся тебе.
– Когда она будет в безопасности, она свяжется со мной по радио или по телефону и произнесет условное слово, которое я скажу ей перед отъездом.
– Согласен. – Питер налил Тунгате горячего сладкого чаю.
– Мы должны остаться наедине, чтобы договориться об условном слове.
– Ты можешь поговорить с ней, – согласился Питер, – но на этом плацу. Никто из моих людей не подойдет ближе, чем на сто ярдов, но на вас будет наведен пулемет. Я даю тебе ровно пять минут.
– Я подвела тебя, – сказала Сара.
Тунгата уже начал забывать, как прекрасна она была. Вся его душа была переполнена любовью к ней.
– Нет, – успокоил ее он. – Это было неизбежно. Твоей вины нет. Ты пришла в школу не ради себя, а чтобы выполнить свой долг.
– Мой господин, чем я могу помочь тебе?
– Слушай. – Он заговорил быстро и тихо. – Некоторым из моих людей удалось улизнуть от Третьей бригады Фунгаберы. Ты должна найти их. Думаю, они сейчас в Ботсване. – Он назвал ей имена, она точно их повторила. – Скажи им…
Она запомнила все, что он сказал, и повторила слово в слово.
Тунгата заметил краешком глаза, что к ним направляются солдаты. Пять минут истекли.
– Когда ты будешь в безопасности, тебе разрешат поговорить со мной по радио. Чтобы я понял, что с тобой все в порядке, скажешь: «Твоя прекрасная птичка взлетела быстро и высоко». Повтори.
– О, мой господин. – Она едва не разрыдалась.
– Повтори!
Она подчинилась, а потом бросилась в его объятия. Она прижалась к нему, а
он – к ней.– Я еще увижу тебя?
– Нет. Ты должна забыть меня.
– Никогда. – Сара зарыдала. – Я никогда не забуду тебя, мой господин, даже если доживу до старости.
Охранники растащили их. На плац выехал «лендровер», в него посадили Сару.
Он увидел в заднем окне ее лицо, ее прекрасное лицо.
На третий день охранники вывели Тунгату из камеры и доставили на командный пункт Питера Фунгаберы.
– Женщина готова говорить с тобой. Вы будете разговаривать только по-английски. Разговор будет записываться. – Питер показал на установленный рядом с рацией магнитофон. – Если ты попытаешься передать сообщение на синдебеле, его переведут.
– Условные слова будут произнесены на синдебеле, – сказал Тунгата.
– Это допускается, но ничего, кроме них. – Он критически оглядел Тунгату. – Очень рад, что ты так хорошо выглядишь, товарищ. Немного пищи и отдых творят настоящие чудеса.
Тунгата был одет в летнюю старую, но выстиранную и отглаженную форму. Он все еще выглядел изможденным и слабым, но кожа уже не казалась серой и пыльной, а глаза блестели. Опухоль на щеке от укуса гадюки спала, рана была покрыта сухой коркой без признаков инфекции.
Питер Фунгабера кивнул капитану и передал микрофон Тунгате, одновременно нажав кнопку «запись» магнитофона.
– Говорит Тунгата Зебив.
– Мой господин, это Сара. – Ее голос был искажен помехами, но он все равно узнал бы его среди сотен других. Он едва не задохнулся от любви в ней.
– Ты в безопасности?
– Я в Францистауне. Обо мне заботится Красный Крест.
– У тебя есть сообщение для меня?
– Твоя прекрасная птичка взлетела быстро и высоко, – сказала она на синдебеле. – Я встретилась с людьми. Не отчаивайся.
– Хорошо, я хочу, чтобы ты…
Питер Фунгабера выхватил микрофон из его руки.
– Извини, товарищ. Я плачу за звонок.
Он поднес микрофон к губам и нажал кнопку пере-дачи.
– Конец связи.
Питер бросил микрофон капитану.
– Пусть разговор переведет один из матабелов, которому мы доверяем. Перевод немедленно принеси мне.
Он повернулся к Тунгате.
– Каникулы закончились, товарищ, пора приниматься за работу. Отправимся в путь?
Удастся ли ему затянуть поиски гробницы Лобенгулы надолго? Дорог был каждый час – еще один час жизни, еще один час надежды.
– Прошло почти двадцать лет с тех пор, когда дед показал мне место. Я многое забыл…
– Твоя память ясна, как небо над нашими головами, – перебил его Питер Фунгабера. – Всем известна твоя способность запоминать лица и имена, товарищ. Я сам видел, как ты выступал на ассамблее без записей. Кроме того, вертолет доставит нас прямо до места.
– Так не получится. Я приходил туда пешком. С воздуха я не увижу ориентиров.
Они повторили по полузаросшим дорогам путь, проделанный Тунгатой и старым Гидеоном много лет назад, и Тунгата действительно не смог найти начальную точку – россыпь камней в русле реки и скалу, похожую на спящего льва. Три дня ушли на поиски, Фунгабера становился все более раздраженным, пока они наконец не пришли в крошечную деревню с лавкой, которую Тунгата смог вспомнить.