Лепестки алой крови
Шрифт:
– А у вас еще есть лошади? – плавно направила я разговор в нужное мне русло.
Наталья кивнула.
– Да, из них я могу вам предложить Янтарика. Это один-единственный наш конь, помимо него, на конюшне две кобылы. Он молодой, четыре года, еще не кастрированный. Но очень умный, хороший, мягкий в управлении, послушный. На нем можно ездить как опытному наезднику, так и новичку, его бы я вам дала под седло. Как, попробуете?
Мне показалось странным, что Наталья так легко дает незнакомому человеку лошадь, которая является собственностью Алисы. Что-то здесь непонятное… Я поспешила разобраться в ситуации.
– Замечательно! – воскликнула я. – Янтарь – ваш личный конь?
– Нет, – покачала головой Наташа. – Моя лошадь – Бабочка, а Стрелка и Янтарь находятся
Наталья снова ласково потрепала лошадь. Я же раздумывала над словами женщины.
– Алиса уехала? – переспросила я. – Это точно?
– Ну да, – пожала плечами Наталья. – А что здесь такого удивительного? Девочка она не бедная, родители постоянно ее за границу возят. Она меня предупредила, сказала, что пока не знает, когда в Тарасов приедет. Конечно, для лошади не очень хорошо оставаться долго без хозяина, как и для другого животного. Ведь это не игрушки – даже собаке постоянно хозяин нужен, не то что коню. Но что поделаешь, Алиса ведь девушка молодая, ей и поездить хочется, а во время учебного года тоже занятость большая. Но ничего, вернется из поездки, снова сюда приедет. Она ведь любит Янтарика, это видно.
– Вы уверены, что Алиса сейчас находится за границей? – снова задала я тот же самый вопрос. Наталья посмотрела на меня со смешанным выражением лица, в котором читалось теперь удивление и какая-то подозрительность.
– Ну конечно, – пожала плечами она. – Алиса мне сама позвонила и сказала, что уезжает. Не думаю, что она говорила неправду – зачем? В конце концов, если бы Янтарь ей надоел, она бы предложила мне купить коня. Мне он очень нравится, к тому же я бы не стала осуждать Алису. Своя лошадь – дело очень ответственное, и нельзя требовать от юной девушки, чтобы она правильно оценивала свои силы. Да сколько таких случаев было – родители идут на поводу у своего ребенка, покупают лошадь или даже собаку, а потом выясняется, что животное никому не нужно. Но Алиса не такая: несмотря на то, что она никогда не знала проблем с деньгами, девочка не избалована. Я не могу сказать о ней ничего плохого.
– А я вот могу вам сообщить, что никуда Алиса не уезжала с родителями, – тихо проговорила я. – Я знаю ее отца и мать и недавно разговаривала с ними. Они уверены, что их дочь каждое утро едет к своему коню, проводит тут все свободное время. Павел Олегович сам вам звонил, чтобы узнать, где Алиса, правда, не смог дозвониться.
– Вы серьезно? – искренне удивилась Наташа. – Но… Алиса как минимум недели три здесь не появлялась, я ей не звоню – она же сказала, что не в Тарасове. Почему она солгала?
– Это я бы сама хотела узнать, – медленно произнесла я. – Наверняка она сочинила про свой отъезд, чтобы родители не знали, где она находится на самом деле. Им она говорила, что ездит на конюшню вместе с Лизой, а на самом деле занималась чем-то неизвестным. Кстати, Лиза ведь ездит к вам? Или она тоже куда-то собралась?
– Лиза каждый день приезжает, – кивнула Наталья. – Раньше из-за учебы она выбиралась раза три-четыре в неделю, а теперь без выходных, ей же и с Янтарем надо успевать работать по просьбе Алисы. Да, странно все это… Я ведь думала, Алиса жить не может без своего коня – она так радовалась каждый раз, когда его видела. И ездила неплохо, ей только галоп чуть-чуть подтянуть надо, и все.
– Лиза сегодня уже приезжала сюда? – поинтересовалась я.
Наташа покачала головой.
– Нет, но она скоро должна подъехать. Я собиралась вначале Бабочку
отработать в леваде, а потом мы хотели в поля выехать. Я – на Бабочке, Лиза – на Стрелке. А Янтаря бы она потом в леваде на корде погоняла…– Можно мне подождать ее? – спросила я. – Родители Алисы очень волнуются за дочку и просили меня узнать, где она. Думаю, если они с Лизой были в хороших отношениях, Алиса наверняка рассказала своей подруге, почему на самом деле она не может посещать вашу конюшню. Вы не будете возражать?
– Конечно, проходите. – Наталья кивнула на открытые ворота. – Можете пока во дворе посидеть, только к Бабочке сзади близко не подходите. Она и лягнуть может. Давайте я вас провожу. Бабочка, стой смирно!
Последнее было адресовано лошади, которая снова попыталась своим крупом прижать Наташу к воротам. Женщина ловко отодвинула лошадь, потом кивнула мне. Я обошла кобылу, описав солидный круг – не хватало мне еще схлопотать удар мощной ногой лошади. Все-таки не совсем понимаю лошадников – ехать верхом, по-моему, жутко неудобно и ненадежно. Кто знает, что взбредет в голову животному: оно и напугаться может, и понести, и на «свечку» встать. В этом отношении автомобиль куда безопаснее и надежнее, да и комфортабельнее. Конечно, конный спорт – это вид физической активности, этакое хобби для аристократов, но лично у меня никогда не возникало желания взгромоздиться на лошадь. Скорее, я попытаю свои силы в каких-нибудь автомобильных ралли – водить я обожаю и могу с уверенностью сказать, что получается у меня это превосходно.
Наташа проводила меня во двор, и я увидела весьма обширное пространство, хотя думала, что за воротами обычный дачный участок. Однако здесь находилась конюшня, представляющая собой вытянутый одноэтажный дом, и поле, огороженное забором. Видимо, здесь гоняли лошадей на корде – длинной веревке, как пояснила мне хозяйка Бабочки.
Левада – так называлось поле – предназначалась и для выездки лошадей. До манежа она, конечно, не дотягивала – манеж я видела на нашем тарасовском ипподроме. Он представлял собой огороженный участок весьма солидных размеров с расставленными по нему препятствиями для конкура – прыжков. У Натальи в леваде не было никаких барьеров, только лежали две палки – кавалети, через которые лошадь должна проходить, таким образом тренируя свои ноги. Наталья не слишком хорошо отзывалась о конкуре, считала, что такие прыжки калечат и изнашивают лошадей. В соревнованиях женщина никогда не участвовала, так как относилась к животным весьма бережно и трепетно. Пока я оглядывалась по сторонам, она коротко рассказывала про своих лошадей, наверное, чтобы я не слишком скучала. А может, она просто любила о них говорить. Судя по всему, Наталья была увлеченным человеком и могла часами рассказывать о своих животных. На конюшне находились не только лошади – едва я подошла к леваде, ко мне тут же бросилась симпатичная собака – спаниель по кличке Лада, а откуда-то издали я услышала грозный лай еще одного пса.
– Грей, тихо! – резко крикнула Наталья, потом пояснила: – Это мой сторожевой пес Грей. Когда кто-то приходит, я сажаю его на цепь, он очень большой и может запросто свалить человека с ног. А вот Лада дружелюбная, она очень ласковая и всех готова облизать с головы до пят.
Женщина проводила меня в конюшню, где я увидела еще трех лошадей. В крайнем стойле, или деннике, как оно называется по науке, жевал овес белый толстый пони, в соседнем находилась лошадь темного окраса, в неярком свете казавшаяся и вовсе черной, а в самом дальнем деннике бил копытом высокий поджарый конь, то ли коричневый, то ли темно-рыжий.
– Янтарь, тихо! – крикнула Наталья громко. Я поняла, что копытом бьет именно жеребец Алисы, и на вид он мне показался совсем не таким спокойным и надежным, как описывала его хозяйка конюшни. Янтарь выглядел нервным и неуравновешенным, я бы сказала, истеричным. С такого вполне станется подорваться в резкий галоп, не слушая команд всадника, или совершить еще какую-нибудь подлость. Я недоуменно посмотрела на женщину.
– Это Янтарь? – удивилась я, кивая в сторону крайнего денника. – По-моему, он какой-то буйный…