Лерка
Шрифт:
Далеко-далеко трещал катер. С острова Робинзонов доносились голоса и отрывистые вскрики горнов. На этом берегу, на костровой площадке, негромко и очень слаженно пели ребята из первого отряда. Они пели «Песню отплытия»:
…Вот и все.
Ну-ка, встань, потому что пора.
День дороги взошел,
И полощутся флаги отхода.
Посмотри –
Подымается ветер с утра.
Нам пора.
Посмотри,
Как на рейде дымят пароходы…
Со спокойной радостью Лена поняла, что никогда не забудет этот вечер над ясной водой:
Лена вдруг вспомнила, что все еще не ответила на Яшкино письмо. Но легкая тревога кольнула и ушла. Не было сейчас места для тревоги. «Ничего, напишу завтра… А Яшка-то на фотографии совсем не похож. Ну надо же: Яшка с бородой! Таежный бродяга…»
– Тебе не тяжело? – спросил с высоты Лерка.
Вот уж не ждала она такой заботы!
– Мне? Что ты!
– Я скоро, – сказал он.
И правда, очень скоро он прыгнул на песок.
Упал на четвереньки, вскочил и, подняв острый подбородок, нетерпеливо глянул на свою работу.
Озерный Царь был корявый, большой и добродушный. Настоящий. Словно и не было никогда громадной коряги и дырявого ведра, а всегда жил на свете этот неуклюжий великан с немного лягушачьим, но симпатичным лицом. Наверно, ему очень нравилось торчать на берегу и с хитроватой улыбкой осматривать свои владения. Рассеянный свет воды мелкими блестками отражался в его стеклянных зрачках.
– Самая подходящая голова, – сказала Лена. – Никакой другой головы и не придумаешь.
Лерка не ответил. Наверно, ему тоже нравилась голова Озерного Царя, но он молчал из скромности.
Они еще немного посмотрели, и Лена сказала, что надо зажечь свечки. Будет просто замечательно, когда в зеленых глазах великана загорятся живые огоньки.
Лерка сбегал в пионерскую комнату, отыскал там спички и две свечи. Потом опять забрался Лене на плечи. Он возился довольно долго. Швырял на песок сломанные спички. И на этот раз не спрыгнул, а попросил опустить его.
– Устал? – спросила Лена.
– Смотри, горят, – сказал он.
Глаза Озерного Царя горели совсем не ярко, чуть блестели зеленоватыми искрами.
– Издалека они ярче светятся. Так всегда бывает, – объяснил Лерка.
Они еще немного постояли перед Озерным Царем. Но сделанный ими великан жил теперь сам по себе. Лерка и Лена ему были не нужны.
– Пойдем, – вздохнула Лена. – Делать больше нечего.
– Нечего, – печально откликнулся Лерка.
– Поужинаем и спать, да?
Лерка не ответил.
– Ну, пойдем, – повторила Лена. – Посидим еще с первым отрядом…
Первый отряд снова пел свою «Песню отплытия» – самую любимую:
Были дни – мы не раз
Уходили сквозь штормы в походы
И огни
Среди волн
Зажигали в холодных морях…
Так пускай в этот раз
Провожает нас солнечный свет.
Как награда за то,
Что не ждали у моря погоды.
– Надо умыться, – сказала Лена. – Смотри, ты весь в глине.
Лерка
молча кивнул и зашагал к причальному плотику.– Поздно уже, – сказала ему в спину Лена. – Хочешь спать?
Сама она спать не хотела. Во всем теле ровно гудела усталость, болела нога, правда, не так сильно. А про сон и думать не хотелось.
– Не хочется спать, – откликнулся Лерка.
Он ступил на плотик. Доски прогнулись, и фонтанчики с плеском запрыгали из щелей. Лена сняла тапочки. Доски были очень теплые.
Лерка аккуратно поставил на край плотика сандалии, сел на корточки и начал смывать с локтя глину.
– Убрал бы сандалии от воды подальше, – посоветовала Лена.
– Зачем? – спросил он. Повернулся и не удержался на краю.
Лена увидела, как он светлым комочком ушел на глубину, а у самого дна стремительно распрямился, выбросив вперед руки. Она тихонько ахнула и боком плюхнулась в воду.
Глубина была небольшая – по плечи. Лерка медленно и красиво всплывал. Он плавно обходил свою спасительницу, как акула обходит коралловый риф. Лена бросилась к нему, ухватила за рубашку и выволокла на край плотика. Потом, тяжело дыша и постанывая от боли в ноге, забралась сама. Лерка торопливо вскочил на пружинистых досках.
– Ты чего? – спросил он. – Ты испугалась, да?
Лена, мокрая и растерянная, молча смотрела на Лерку. Ей хотелось не говорить, а фыркать и встряхиваться, как упавшему в воду щенку.
– «Испугалась»… – наконец сказала она. – Всыпать бы тебе за такие фокусы! Ныряльщик. Прыгай еще за ним тут…
И тогда Лерка засмеялся. Она никогда не видела, чтобы он так смеялся.
– Я же умею плавать! – говорил он сквозь смех. – Я знаешь, как плаваю? Хоть через все озеро. Я же плавучий!
– Плавучий… – откликнулась Лена. – Дрожишь вот теперь…
– Это ты дрожишь, – заметил Лерка. Перестал смеяться, но не обиделся. Он стянул облепивший его ситцевый костюмчик и начал выкручивать, усевшись у самой воды. Потом коротко глянул на Лену из-за плеча.
– Думаешь, мне жалко было ту кошку? – неловко спросил он. – Я бы тебе отдал обязательно. Только ее нет… Я ее Лодьке отдал.
– Когда? Вы же подрались! Он же ушел!
– А я догнал потом. И отдал…
– Эх ты, колючая головушка… – тихо сказала Лена,
Она перестала вздрагивать. Было тепло. Только сарафан оставался тяжелым и липучим. Лена, согнувшись, принялась выжимать подол.
– Да ты сними и выжми как следует, – посоветовал Лерка. – Я отвернулся.
Она засмеялась:
– Дурень… Ну-ка, отойди от края, а то опять сковырнешься.
Лерка не отошел. Не оборачиваясь, он сказал:
– Если бы ты упала в воду, я бы тебя обязательно спас.
Лена опять вздрогнула.
– Спасибо. Только лучше уж я не буду падать.
Серьезно и с нажимом Лерка произнес:
– Конечно. Но если бы…
– Ну… Я знаю, – сказала она и повернулась к берегу. – Ох, смотри, Лерка!
Отсюда, с плотика, глаза Озерного Царя казались яркими, как два зеленых фонарика. И сам хозяин озера, склоненный вперед, темный, длиннорукий, был сейчас загадочным и словно незнакомым. Лесное и водяное чудо.