Лерой. Обещаю забыть

– А ты? Тебя не бесит, что он рядом?

– Ещё как! – выплёвывает Макеев, а потом наклоняется ближе и заговорщически шепчет: – Давай убежим! Этот вечер проведём вдвоём!

И я соглашаюсь, готовая на всё, чтобы вновь научиться дышать свободно.

 Я специально оставляю на столике свой мобильный, когда мы решаем покинуть кафе. Наигранно вспоминаю о нем, когда подходим к парковке. Здесь наше свидание с Павлом должно завершиться: Макеев приехал на своём внедорожнике, а меня с Амировым ждёт Родион.

 Глаза, полные фальшивых слез, и вот Лерой резвым шагом отправляется на поиски моей пропажи. И пока Родион считает мух, я запрыгиваю в авто к Павлу.

 А дальше – как в крутом американском фильме: мы гоним по вечернему городу в никуда! В крови кипит адреналин! Салон автомобиля заполняется нашим безудержным смехом и громкой музыкой! Я позволяю себе не оглядываться назад! Пусть ненадолго, но могу быть свободной!

 Мы мчим по трассе. Приоткрыв окно, высовываю руку, наслаждаясь июльским теплом. Мой взгляд обращён к Макееву, который с хитрой улыбкой следит за дорогой. Он чувствует на себе моё внимание, знает, что в эту самую секунду я смотрю на него и понемногу влюбляюсь. В голове – туман. В глазах – счастье! Вдыхаю свободу полной грудью, наслаждаясь мгновением! Я глупа в своём счастье и вижу всё слишком в розовом цвете. Макеев, который ещё несколько дней назад вызывал у меня отвращение, сейчас кажется идеальным. Он весёлый, лёгкий на подъём и немного взбалмошный, как и я. Мне нравятся его сильные руки, которые так уверенно держат руль, его красивый профиль, что так ласково подсвечивается лучами закатного солнца. Он делает радио чуть громче, и мы вдвоём горланим дурацкую песню, которую крутят по всем каналам. С ним легко. С ним я могу быть собой! С ним я на время забываю об Амирове!

Внедорожник Макеева сбавляет скорость возле деревушки с милым названием «Журавлиное», а дальше медленно продвигается по ухабистой грунтовке в сторону речки.

 Высокий берег, витиеватое русло, ленточкой уходящее к горизонту... Вид зачаровывает, помогает забыться окончательно.

 Паша крепко сжимает мою ладонь и подводит ближе. Кажется, стоит раскинуть руки в стороны, и с очередным порывом ветра взлетишь!

 Мне не страшно! Я уверена, что Макеев не даст мне упасть, а потому, затаив дыхание, подхожу к самому краю, поражаясь величию природы. Ощущаю, как крепкие руки заключают меня в объятия, и не сопротивляюсь! Напротив, в этот момент хочу в них раствориться.

– Здесь так красиво, – шепчу, навалившись затылком на плечо Павла. С ним уютно, безопасно, спокойно.– Откуда ты знаешь про это место?

 Макеев молчит, словно борется с воспоминаниями, а потом отмахивается простым «Да так». Но мне хватает и этого.

 Сколько мы так стоим, не знаю, но солнце почти скрылось за горизонтом, оставляя на небе багровые разводы. Аромат полевых цветов и стрекотание кузнечиков, щебетание птиц и журчание воды под ногами, а ещё такое тёплое дыхание Павла на щеке – это всё одурманивает меня, побуждая быть смелее.

 Мы одни. Здесь больше никого. А моё желание забыться начинает расти в геометрической прогрессии. Знаю, что Макеев не оттолкнёт, а потому быстро поворачиваюсь к нему лицом. Не решаюсь смотреть ему в глаза и концентрирую внимание на маленькой родинке над губой. Павел всё понимает без слов и берёт инициативу в свои руки.

 Его поцелуи ласковые и медленные. Он откровенно наслаждается каждой секундой и никуда не спешит. Умоляю себя не закрывать глаза: я должна видеть Павла, я не хочу сравнивать, не хочу вспоминать...

 Руки Макеева трепетно и нежно касаются моего лица, затем настойчивее зарываются в волосы и неумолимо спускаются ниже. Его поцелуи становятся более смелыми и откровенными, а дыхание – поверхностным и неровным.

– Давай отойдём от края, – бормочет Паша, отрывая меня от земли. От неожиданности обхватываю его ногами, искренне радуясь, что сегодня додумалась надеть шорты. Повисаю на нём, словно обезьянка, крепко цепляясь за его плечи, а он, продолжая осыпать поцелуями, несёт меня к автомобилю.

 Чёрный капот дорогого авто кажется горячим и слишком жёстким, но я не говорю ни слова, когда Макеев опускает меня на него. Пусть так. Лишь бы не думать. Лишь бы вытравить из головы ненавистные воспоминания об Амирове.

 И снова касания – нежные, долгие, такие бережные и в то же время наполненные страстью. Они отличаются от безудержных и диких ласк Лероя. Они только мои. Для меня.

– Арина, – будто в подтверждение моих мыслей выдыхает Макеев, и я сдаюсь.

 Пашины поцелуи становятся более смелыми и жадными. Его губы спускаются ниже, мягко пробегая по оголённой шее к ключицам, всё же заставляя меня прикрыть от удовольствия глаза.

– Арина, – шепчет Макеев с новой силой. Он, точно, чувствует, как важно для меня слышать своё имя, знать, что в это мгновение он любит меня, а не кого-то другого.

Вот только я не люблю его. Совершенно. И сейчас, с закрытыми глазами, я понимаю это отчётливо и ясно, представляя на месте Макеева Лероя.

Чувствую, как слёзы медленно, одна за другой, стекают по лицу – от безысходности, от этого глупого и никчёмного безответного чувства. Знаю, что совершаю очередную ошибку, пытаясь обмануть саму себя, но не останавливаю Макеева. Вместо этого лишь сильнее зажмуриваюсь, проклиная Амирова…

Глава 15. Вспышки

Лерой

Я никогда не был святым.

 Жизнь, сука, заставила меня рано повзрослеть и научила переступать через принципы и общепринятые нормы морали. Работа на Горского, особенно в первые годы его становления, была грязной и безжалостной. Я не герой – скорее, подонок и сволочь! Мне часто приходилось делать людям больно, разорять, бить, порой калечить, иногда разрушать их жизни и коверкать судьбы. Но так погано на душе впервые...

 Я – долбаный ублюдок с чёртовой амнезией, сломавший девчонке жизнь! Увы, мне понадобилось слишком много времени, чтобы это понять...

 Утро вторника началось с уборки. Я ненавижу грязь и беспорядок, а потому уже к семи утра в моей спальне всё сияло чистотой, а в руках был очередной мешок с хламом. Спустившись и прихватив ещё парочку мешков, собранных клининговой службой, я поспешил к мусорному контейнеру, где и нашёл собственную скомканную простыню. Первая мысль – допился до чёртиков и выкинул её сам. Вот только, как я ни напрягал мозг, вспомнить, зачем, не получалось. С другой стороны, что могло взбрести в пьяную голову, одному Богу известно. Сейчас объяснить, за каким лешим я потянулся за белоснежным куском ткани в грязный контейнер, не могу. Наверно, хотел оценить масштабы собственной глупости. Правда, понял совершенно другое: в ту ночь что-то произошло. Но что? Порезался осколком битой посуды? Тогда почему на мне не было ни единой царапины? Этот вопрос не давал покоя, но возможность прояснить его, запросто отследив свои действия по камерам видеонаблюдения во дворе, отмёл сразу: видеть себя пьяным, да и заново окунаться в переживания минувших дней попросту не хотел. Теперь знаю: зря!

 Вместо этого я поспешил к дому Кшинских, переживая за последствия вчерашнего ужина с Макеевым. Безупречная репутация и вылизанный внешний вид последнего никак не давали мне покоя: идеальных людей не бывает.

 Арина встретила меня с натянутой улыбкой и абсолютным игнором. Всем своим видом девчонка пыталась показать мне моё место – простого охранника. Вот только делала она это чересчур старательно, явно переигрывая. Но, слишком увлечённый мыслями о Макееве, я вновь упустил из виду нечто важное. Успокаивал себя тем, что мелкая вернулась к активной жизни, а её холодное и колючее отношение оправдывал детской обидой за то, что одобрил Кшинскому кандидатуру Павла.