Лес мертвецов
Шрифт:
— Мы проверили все их звонки. Входящие и исходящие. И сверили все три распечатки. Ни одного совпадения.
— Убийца поддерживал с ними связь как-то иначе. Он умудрялся встречаться с ними в определенном месте. И это место нам надо вычислить. Пусть твои парни займутся этим, Патрик!
— Что-нибудь придумаю.
Жанна поняла: счет один-ноль в ее пользу. И продолжала уже спокойнее:
— Удалось продвинуться с Франческой Терча?
— Мы побывали у нее дома. Это большая мастерская в Монтрёй.
— Ты хочешь сказать, что там она занималась скульптурой для себя?
— Ага.
— И как тебе ее скульптуры?
— Отстой.
— Еще что-нибудь?
— Да вроде нет. Но, по-моему, она собиралась переехать.
— Почему?
— Она жила в двухуровневом лофте. Внизу мастерская, наверху квартира. Так вот, на мебели стояли цифры. Точнее, одна и та же цифра.
— Какая?
— Пятьдесят. Написано фломастером на клейких бумажках. На шкафах. На холодильнике. На зеркалах в ванной. Сперва мы даже не поняли, а потом сообразили, что, верно, она готовилась к переезду. Думаю, это понадобилось для мебельного склада.
Жанна уже поняла. Она спросила:
— У тебя в группе есть женщины?
— Нет.
— А стоило бы пригласить одну-двух.
— Зачем?
— Протокол вскрытия Франчески у тебя?
— Перед глазами.
— Какого она роста?
— Метр пятьдесят семь.
— А весила сколько?
— Медэксперт пишет — шестьдесят восемь. Зачем ты спрашиваешь?
— Потому что Франческа сидела на диете. Пятьдесят килограммов — вес, который она себе наметила. И написала повсюду как памятку. К примеру, цифра на холодильнике призывает к порядку. Не сметь перекусывать!
— Ты чокнулась?
— Сам ты чокнулся. Пока убийства женщин будут расследовать одни мужчины, они и половины не поймут.
— Спасибо за нотацию, — буркнул Райшенбах обиженно.
— Не за что. Я, например, записываю то, что задумала, помадой на зеркале в ванной.
Легавый поддел ее:
— So what? [36] Чем это поможет расследованию?
— Это еще раз указывает на то, что у них было общего: избыточный вес. И соответствующий образ жизни. Ищи места, имеющие отношение к таким вещам. Может, они ходили в один и тот же спортзал, в турецкую баню… Ищи.
36
И что? (англ.)
Райшенбах не ответил. Жанна поняла, что пора передать ему инициативу.
— Сегодня ничего не нарыл?
— Нет.
— А как насчет совпадений? В данных о детишках из Центра Беттельгейма и амниоцентезах из лаборатории Павуа?
— Еще не закончили, но пока никаких результатов.
Жанна не стала настаивать. В этот след она уже не верила. Теперь она знает имя убийцы, только и всего.
— А как насчет моего адвоката? — спросила она. — По имени Хоакин?
— Во Франции нет ни одного адвоката с таким именем. Ты уверена, что он француз?
— Не уверена. А с детализацией звонков?
— Завтра утром я получу полную распечатку звонков Тэна. А пока у меня есть список звонков этого твоего парня, Антуана Феро.
Сердце Жанны учащенно забилось.
— В последние дни звонков было немного. Сегодня утром всего два. А после ничего. Оно и понятно.
— Почему?
— Потому что я позвонил на оба номера. Первый звонок был в его телефонную регистратуру. Он отменил все встречи с пациентами.
Второй звонок — в турагентство «Путешествия Одиссея». Феро забронировал билет на самолет до Мадрида. Потом — до Манагуа.— В Никарагуа?
— Точно. В полдень он вылетел в Испанию. Если собиралась послать ему повестку, то опоздала. Через несколько часов он будет лететь над тропиками.
Выходит, Антуан Феро ударился в бега. Эта мысль ее успокоила. Но при чем тут Никарагуа? Может, у него там друзья? Она знала эту страну. Не лучшее место для туризма, пусть даже политическая ситуация там заметно стабилизировалась…
Внезапно ее осенило. Акцент отца. Связи сына с Латинской Америкой. Возможно, оба они родом из Никарагуа. Тогда отъезд Феро мог означать нечто иное. Он не бежал. Напротив, он вел расследование, связанное со своим пациентом и его сыном. Шел по следу…
— Ты выяснил, кому он звонил в субботу?
— В общих чертах.
— Проверь их возраст. Профессии. Нет ли в этом списке испанской фамилии.
— Посмотрю. На первый взгляд ничего особенного.
— Еще одно. В твоих папках нет ни слова о записных книжках, данных из мобильников, смартфонов жертв.
— Они существовали, но теперь у нас их нет. Тэн забрал их домой.
— Выходит, они…
— Сгорели. Вместе со всем остальным.
Жанна устало вздохнула:
— Я вот подумала… Похоже, убийца одержим доисторическими временами. Ты проверял, не было ли краж, ограблений или актов вандализма в Музее первобытного искусства или Музее естествознания в Ботаническом саду?
— Нет. А что, собственно, ты ищешь?
Жанна вспомнила, как она пропадала в музеях, где были выставлены работы Ханса Беллмера. Долгие годы она надеялась напасть там на след убийцы своей сестры. Искала любую мелочь, зацепку, которая привела бы ее к маньяку-кукольнику. Из этого ничего не вышло. Но может, на этот раз…
— Проверь все места, имеющие отношение к первобытной эпохе, — настаивала Жанна. — Книжные, музеи, библиотеки… Расспроси тех, кто там работает. Вдруг всплывет чье-то имя. Что-то необычное, странное… Он где-то там, я это чувствую.
— Жанна…
— У нас остались считаные часы.
29
— Без проблем.
— Точно?
— А то. Она не бронированная. Сделаю мигом.
Мишель Брюн вынул инструменты. На нем был рабочий комбинезон с логотипом фирмы «Замки Криос». Скрестив руки, Жанна смотрела, как он работает. Они стояли перед дверью Антуана Феро. Было девять вечера.
Брюн — необычный слесарь. Жанна познакомилась с ним в своем рабочем кабинете, когда его обвиняли в серии краж. В свои двадцать шесть он усвоил дурную привычку сохранять дубликаты ключей, которые делал в течение дня. А затем собирал улов. Бюстгальтеры. Грязные трусики. Журналы «National Gйographie». Ручки…
Жанна учла незначительность краж. А главное, она оценила незаурядные способности молодого клептомана к открыванию замков. Такой специалист мог оказаться полезным. Она не передала дело в суд. И освободила Брюна. Но сохранила папку с его делом. С тех пор она вызывала его время от времени. Для несанкционированных обысков.
— Готово.
Замок открылся. Жанну прошиб озноб. Рубикон перейден. Поздно отступать. Поздно думать о соблюдении закона.
Брюн толкнул дверь и пошутил:
— Уходя, закройте дверь.