Лес проклятых

– А волки?

– Что – волки? Они звери подневольные. Бегают кругами, сюда не заходят. Деревня-то богатая…

Ира на всякий случай оглянулась. Нет, все на месте: дома полуразвалившиеся, никакого богатства тут нет.

– Год от году – урожай небывалый, – низко склоняясь к Ире, шептала бабка, – дети все здоровые, невесты красивые, женихи смелые. Поговаривали: хорошо, что колдунью прочь прогнали, не пустили ее под свои крыши. Приходил к ним мальчик, искал мамку. А уж сто лет минуло, как ведьма сгинула. Но узнали его, узнали. По глазам узнали, по зверю, что с ним ходил, – лешак это был, сыночек ее. Снова прогнали его отсюда. С тех пор деревня застыла. Вроде все у нее хорошо, а время как будто мимо течет, не задевает людей. Стали они от мира отрезанные, от света отведенные. А потом и сгорели все в одночасье. Он же и принес им гибель. Лешак этот. С тех пор по лесу он начал ходить, людей путать, волков на них натравливать. И нет от него спасения. – Бабка мелко засмеялась. – А вот и он идет.

Ира испуганно обернулась, но никого не увидела. Заросшая травой улица была пустынна.

– Ходит вокруг, ходит, мамку ищет, – все тише бормотала старуха. – Найдет, успокоится. Но не найдет он ее никогда. Сгинула она в лесах, исчезла в болотах, растворилась в воде. Пока не уничтожит он все вокруг – не поймет, что поиски его напрасны. А как поймет, сгорит от печали. И все вокруг заполыхает от его тоски. Не останется ничего. А пока пусть ходит, высматривает…

Бабка махнула рукой. Ира взглянула через левое плечо. Летела по воздуху пыль, пригибались к земле травинки. А больше – ничего и никого. Но главное, платка, того самого платка тоже не было.

– Вы не видели, я здесь платок оставила? Старый такой, с петухами на концах.

– Так он же не твой, – хитро прищурилась старуха.

– Бабушкин, – солгала Ира.

Старуха перестала улыбаться и засеменила к дому. Ира опередила ее, рванула на себя дверь, заметалась по комнате. Платок висел на спинке стула.

– Отдай, отдай его мне, – заплакала бабка. – Тебе он зачем? Не твой он, ведьмин! Ну отдай!

– Как ведьмин?! – опешила Ира.

– Ведьмин, ведьмин. Мамки его, – довольно произнесла бабка. – Через лес бежала, на ветке оставила. Люди нашли, домой принесли – те самые, что ее прогнали. От этого все беды и начались. Отдай!

Старуха протянула к Ире сухую костлявую руку.

Хлопнула дверь.

– Мать, ты что тут?

В комнату вошел ее сын.

– Здравствуйте, – бросилась к нему Ира – в который раз он ее спасает. – Я спасибо зашла сказать, а вас нет.

– Отдай, – хныкала бабка.

– Уймись, – прикрикнул на нее мужчина. – Что ты на людей кидаешься?

– Мое взяла, – пожаловалась старуха.

– Где ж твое? Успокойся. Все твое у тебя осталось. Пошли, – мужчина кивнул Ире и первым вышел на двор.

У крыльца стояла корзина, сверху прикрытая листвой, рядом лежала толстая суковатая палка. Мужчина передвинул все это под навес, в тень.

– Говорят, у вас дом сгорел, – как бы между делом спросил он.

– Да, ночью. У Красиных.

Мужчина кивнул, мол, я так и подумал. Ира поспешно спрятала платок под футболку.

– А вы знаете про ведьму? – тихо спросила она.

– Это тебе мать наговорила? – не поворачиваясь, буркнул сын. – Не слушай ее. В лесу живет, еще и не такое сбрендит.

– А вы сами видели мальчика?

– Сказки это. Колдуньи, мальчики с волками… Есть дурман-трава. Пахучая – жуть. Она кустами растет, в низинках. Там и от воды душно, а еще у травы дурной запах. Вот у человека голова и кружится, а потом видения начинаются – мальчики, говорящие лоси, волки, ходящие на задних ногах.

Не может быть! Неужели все ее видения так просто объясняются? Что же тогда было, если ничего и не было?

Мужчина ушел за дом, загрохотал там досками, перебирал их.

Ладно, она сама разберется.

Ира вышла за калитку, но вместо того, чтобы пойти по тропинке через лес к себе, повернула в другую сторону. К стеле.

Вблизи памятник оказался высоким четырехгранным столбом со звездой на макушке. Со всех сторон к нему были прикреплены таблички.

«Павшие в боях…» Тревожно сбилось дыхание, заломило запястья. Как все это было неправильно и страшно… Смерть… Насилие…

Но взгляд ее невольно уже бежал по списку. Больше всего фамилий было на букву «В». Воронцов, Воронцов, Воронцов, Воронцов… Это что, все – ее родственники?!

Чтобы как-то отвлечься от этих мрачных мыслей, Ира огляделась. За оградой, внутри ее, были посажены цветы, земля вокруг рыхлая, без сорняков – за памятником ухаживали. Под ближайшими деревьями беспорядочно свалено… какие-то не то палки, не то железки. Ира подошла ближе. Металлолом… Исковерканное железо. Все то, что следопыты смогли найти, но не успели пристроить, – гильзы, пробитые, проржавевшие каски, остатки орудий – исковерканные временем остатки войны. Рядом с ухоженной стелой эта груда, уже подернутая травой, засыпанная опавшими листьями, смотрелась странно.

К Ире подошел бабкин сын:

– Что нашла?

– Ничего. – Ира на всякий случай показала пустые руки. – Странно, что здесь так много всего бросили. С собой не забрали. Это же все, наверное, для музея…

– Бросили, – согласился мужчина. – Хотели убрать, но им запретили. Так все и осталось.

– Почему запретили?

– Не знаю. Не понравилось, что дети везде суют свой нос.

– Они узнали какую-то тайну?

– Чего им тут узнавать? Все важное давно рассказано и записано. Да ты у своих спроси. Кто-то из ваших, из карауловских, со следопытами крутился. Девочка маленькая, серенькая, на мышку похожая. Имя у нее было какое-то мышиное… – Мужчина поводил рукой в воздухе, вспоминая. – Да, точно, крыска Лариска! – Мужчина грустно посмотрел на свалку. – А мать мою не слушай. Она помешалась на этой колдунье. Давно уже.

Резкий порыв ветра заставил ее посмотреть на небо. Из-за леса ползла черная туча. Ира схватила велосипед. Эх, раньше она эту тучу не увидела! А теперь мокнуть ей под дождем. Да еще в лесу!

Мужчина глядел вслед удалявшейся девочке. Ветер трепал на нем просторную холщовую рубаху. Трепал он и Ирину футболку, подгонял ее, толкал в спину, как бы нашептывая: «Торопись. Скорей, скорей!»

Промелькнул мимо дом старухи, взлетел песок у последнего сарая. Набирая скорость на спуске, Ира помчалась к лесу. Туча «съела» солнце. Лес в одну секунду потемнел, его тревожные зеленые глаза погасли. Стараясь не наезжать на камни, лезшие под самое колесо, Ира пролетела мимо поля шелестевшей на ветру ржи, проскочила через мостик и въехала в лес.

Она сама себя убеждала в том, что теперь все будет хорошо. Платок у нее, он лежит за пазухой. И даже если кто-то попытается ее остановить, она пробьется.

Догонявшая ее гроза гнула к земле деревья, скрипели старые сосны. Сорванные листья, как испуганные бабочки, порхали по дороге. В лесу угрожающе потемнело. Ира мчалась по кочкам и ухабам, не задерживаясь чтобы их объехать.

И внезапно все застыло, умолкло. Ветер стих, лес замер в ожидании грозы.

Ира припустила из последних сил, вписалась в поворот и еле успела затормозить прямо перед каким-то человеком. Она так резко вывернула руль, что велосипед завертело на месте, он упал и проволок хозяйку несколько метров вслед за собой.