Лесь

— Есть три возможности, — размышляла Барбара. — В зависимости от того, когда Збышек привезет астралон. Перед торжествами, во время или после. Хуже всего после, тогда председатель очухается и начнет спрашивать план.

— До спектакля тоже плохо — полно народу шляется, — продолжил Каролек. — Хорошо бы во время.

— Раздвоиться нам прикажешь? — проворчал Лесь.

— Неважно, когда лучше, важно, как в каждом из трех случаев, — рассудил Януш. — Начнем от хронологии. Всего спокойнее утром, потому как нет этих чертовых деток. Кто-то один войдет в здание, вломится в шкаф, то есть, я хотел сказать, откроет отмычкой, заберет копию плана…

— И вылезет на радость публике с рулоном огромным, как пушечное дуло, да? — прервал Каролек.

— Напротив. Выходить с рулоном нельзя ни в коем случае. Рулон подается в окно второму человеку.

— А окно председателя на втором этаже и выходит аккурат на площадь!

— Но ведь ратуша — не крепость, окон много, — вступила Барбара. — В другом конце здания есть, прошу прощения, дамская уборная. Даже если все комнаты будут заперты, эта будет открыта. Из окна уборной рулон опустить лучше всего на веревке.

— А обратно?

— Так же. Кто-нибудь войдет с пустыми руками, опустит веревку и поднимет рулон. Закроет в шкафу и привет.

— Правильно, все просто, — согласился Каролек. — Остаются две проблемы. Чтобы нас не увидели и чтобы председатель один день не ведал о пропаже своей копии.

— Развлечем его чем-нибудь, — предложил Лесь.

— Кто? — запротестовал Януш. — Будем вкалывать как бешеные, этот план — неделя нормальной работы. Любые полруки важны! Пояснения к чертежу по-немецки готическим шрифтом!

— Збышек, — нашлась Барбара. — Останется на день и пусть как угодно его забавляет. Напоит, покалякает насчет водопроводно-канализационной сети, все равно. Только бы этот тип не сунулся в свою рабочую комнату!

— Очень хорошо, — одобрил Януш. — Надо еще обдумать, чтобы нас никто не заметил.

Минутку помолчали. Четверка напрягала зрительную память, вспоминая детали рыночной площади, ратуши и соседних строений.

— Тоже просто, — вдохновился вдруг Лесь. — Пусть и увидят нас, только бы не узнали.

— Опять горбы предлагаешь? — усмехнулся Каролек.

— Дело говорит, — задумался Януш. — Используем опыт. С налетом на поезд нас ведь никто не заподозрил, а милиция там была. Надо переодеться…

— Лучше всего, — прервала Барбара, — переодеться так, чтобы приняли за кого-нибудь другого. За кого-нибудь, кто постоянно бывает в ратуше по службе.

— Ночной сторож или еще кто-нибудь?

Соображение всем показалось дельным, только вот людей, присутствие коих в ратуше на восходе солнца не возбудило бы подозрений, приискали с некоторым трудом. Среди других персонажей предложили: милицейский патруль, истопника центрального отопления, группу пьяных хулиганов и уборщицу.

— С милицией я бы не рисковал, — прикидывал Януш. — Центральное отопление не работает — лето, к тому же его вообще нет. На хулиганов здесь почему-то неурожай, остаются только уборщицы.

— Которая плюется на Барбару, отпадет, — заметил Каролек. — Никто из нас не уменьшится до ее габаритов.

— А вторая на сносях и весьма, — уточнила Барбара.

Снова воцарилось озабоченное молчание.

— Ха! — воскликнул Каролек. — Придумал!

Все, не исключая Бьёрна, повернулись к нему. Каролек как-то неуверенно взглянул на Барбару.

— Тут есть церковный сторож, такой сгорбленный, один из нас переоденется под него. Верно, бессонницей мучается, потому как все время бродит ночами. Я сам его видел. Он тогда следил за Янушем, помните оргию с председателем? А вот Барбаре придется забеременеть!

— Очумел? — взвилась Барбара.

— Переоденешься уборщицей! Платок на голову, очки — она в очках, — живот, если кто и увидит, подумает, она тоже бессонницей мается. Ну, церковный сторож, ну, уборщица, кто ж нас заподозрит?

Януш повернулся к Барбаре, которая от возмущения на миг лишилась дара речи.

— Отличная мысль! Не спорь! Не все ли равно, как мы вырядимся — да хоть хоботы прицепим! Главное, чтобы никто про нас и не вспомнил. Мы, допустим, горбатые, она на сносях!..

— Постой, а если увидят двоих горбатых, тогда как? — запротестовал Лесь. — Этот один удвоился? Двойной сторож, так?

— А пускай глазеют на здоровье! Пускай думают что хотят, только не про нас! Уборщица войдет в ратушу, сторож подождет под окном…

— А второй сторож посторожит на площади…

— И через неделю весь городок и окрестности будут знать о жуткой интрижке беременной уборщицы со сторожем в двух лицах. Сторожа ксендз вышвырнет, а уборщицу уволят кадры. Вы совсем одурели…

Но протест Барбары потонул в общем согласии. Сразу же приступили к поискам камуфляжного тряпья. Умеренных размеров горбики чрезвычайно уподобили Леся, Кароля и Януша церковному сторожу, а пышущая злостью Барбара в мгновение ока оказалась в интересном положении.

— Смотрите-ка, как похожа! — восхитился Каролек.

— А ты согни ноги в коленях, — посоветовал ему Лесь, пока Барбара с явным омерзением выпутывалась из привязанной шнуром подушки. — Этот сторож пониже и вообще немолодой… Наверняка шаркает ногами.

Заинтригованный Бьёрн требовал объяснений. С помощью двух словарей его известили о намерениях группы, приведя тем самым в полное потрясение. Интенсивный курс обращения с отмычками дал неожиданно прекрасные результаты, и в сущности не хватало только очков для Барбары-уборщицы.

— Надо телеграфировать Збышеку, пусть привезет из Варшавы, — решил Януш. — Срочная успеет дойти…

Зав мастерской сам от себя пытался скрыть, что главный инженер после визита к архитекторам явно переменился. Загадочные слова «нецод» и «сверму» не выяснились, главный показал полнейшее равнодушие к этому вопросу, утверждая, что забыл про них спросить, и зав предпочитал не вникать во все перипетии его инспекционной поездки. А возникающие порой невольные картины и предположения вызывали шум в ушах и расстройство дыхания. Если таинственная эпидемия коснулась даже главного инженера, то для себя зав просто не видел уже места на земле.