Леший
Шрифт:
Афанасий. Да я не о том…
Прошка. Или все-таки струсил?
Афанасий. Я?! А, была не была! Иду! Вот только зайцы…
Прошка. Вот и славно. А о зайцах своих ты не тревожься. Ведь я тебе друг, и стадо твое сберегу, как свое собственное.
Афанасий. Смотри, Прошка, ты слово дал. Вернусь – спрошу, как исполнил обещанное!
Прошка. Я буду любить твоих зайцев не меньше, чем своих.
Афанасий. Своих-то у тебя отродясь не бывало. Не в обиду тебе будь сказано, Прошка, но слава о тебе по лесам идет дурная. Дескать, вор ты и мошенник. Где что плохо лежит – не побрезгуешь
Прошка. И это ты говоришь мне сейчас? Перед лицом нависшей над лешими смертельной опасности? Признаю, возможно, так было раньше. Но теперь все изменилось. Мы, лешие, должны стоять друг за друга горой. О чужих ли зайцах мне думать, когда речь идет о судьбе всего нашего рода? Стыдись, Афанасий!
Афанасий. Прости, старик, за мои обидные слова. Но эти зайцы дороги мне. Я знаю их всех по именам. Вот эту зовут Малыш, а того – Обжора…
Прошка. Не зайцы, а время дорого, Афанасий! И все равно я не запомню каждого косого по кличке. Давай мне свою дудку. Я позабочусь и о толстяке, и о худосочной зайчихе, и о прочих ушастых тварях. А ты поспеши! Вскоре взойдет солнце. А к закату ты уже должен быть в городе.
Афанасий. Я успею. Еще и раньше буду.
Прошка. Не хвались, а слушай! Запомни – входить в город лучше после полуночи. Меньше досужих человеческих глаз. По улицам иди осторожно. Найдешь дом Силантия – также входи с оглядкой. Где дом – там обязательно и домовой. А это первый враг леших в городе. Вражда между нами длится много веков.
Афанасий. Я не забуду.
Прошка. Да уж не забудь! И не возвращайся, пока не уговоришь Силантия помочь нам. Без него лешие обречены на изгнание и смерть.
Афанасий. Будь покоен, Прошка. Я не подведу. Прощайте, зайцы! Я скоро вернусь!
Афанасий уходит, часто оглядываясь.
Прошка. Иди, иди, неразумный лешачонок! Еще никто из леших не возвращался из города. Сгинешь и ты!.. Эй, косые, хватит лопать! Айда за мной на торжище. Интересно, сколько я за вас выручу? Еще вчера был Прошка беден, а сегодня будет богат. А все потому, что умен!
Прошка начинает фальшиво играть на дуде и скрывается в лесу.
На поляну выходит Георгий. У него за плечами ружье. Он рассматривает следы на земле. Затем садится на пенек.
Георгий. Только что здесь были зайцы, по следам вижу. И уже нет! Как будто сквозь землю провалились. Чертовщина какая-то! Ладно, подожду, пока хорошенечко рассветет. А пока разведу костер, погреюсь у огня, горячего чайку попью. Успею еще зайцев настрелять. Весь день впереди!
Георгий разводит костер, пьет чай, налив его в кружку из термоса.
На поляну вбегает Афанасий.
Афанасий. Послушай, Прошка, совсем забыл тебе сказать… Да это человек! А где же Прошка?
Георгий. Откуда мне знать, мил-человек, где твой приятель? Я уж сколько часов по лесу брожу – ни одной живой души не встретил. Ты первый.
Присаживайся к костру!Афанасий. Я не живая душа.
Георгий. А мне все равно, кто ты, пусть даже беглый заключенный. Пока мое старое ружьишко со мной, мне в лесу никто не страшен.
Афанасий. Так-таки и никто?
Георгий. Не сомневайся. У меня и врагов-то нет. А знаешь, почему? Если в лесу с кем поссорюсь, то не жду, у кого первым сдадут нервы. А просто нажимаю на курок. Пуля пусть и дура, но будь ты хоть семи пядей во лбу, а она тебя переспорит.
Афанасий. В лесу не человека надо бояться.
Георгий. А вот в этом ты прав. Лесной пожар – страшнее нет ничего. От огня не спастись, когда пылает все вокруг. Но меня недаром зовут Георгий. Я всегда победоносен!
Афанасий. А в лес по какой-такой надобности?
Георгий. Да зайцев пострелять. Кто-то от них нос воротит, а по мне так мяса нет вкусней. Не поверишь: полный котелок жена сварит – все съем! А котел – вот такущий!
Афанасий. И не жалко?
Георгий. Живота, что ли?
Афанасий. Зайцев. Ты слышал, как они от боли плачут? Как маленькие люди. Я проходил однажды деревней, слышал.
Георгий. Эк тебя занесло, мужичок! Люди – они ведь божьи твари. А у зайцев разве есть душа? Что из того, что они плачут? Но могут ли они страдать? Коль нет души, то слезы – просто слякоть. И знаешь что? Убивая зайца, я творю богоугодное дело.
Афанасий. Это еще почему?
Георгий. Ведь у бесов тоже нет души. А, следовательно, они одна семья. Ты же не будешь спорить с тем, что отправить беса в ад – благой поступок?
Афанасий. Ада нет. Это выдумки людей.
Георгий. Тебе-то это откуда знать, мужичок?
Афанасий. Знаю.
Георгий. Так, может быть, и нечистой силы нет? Ты взгляд-то не отводи. Отвечай, как на духу!
Афанасий. А ты встречал?
Георгий. А то! С медведем-оборотнем однажды вот как с тобой сейчас – нос к носу столкнулся. Хорошо, что я пропитался насквозь табачным дымом. Он побрезговал и не утащил меня в свою берлогу, куда уводит всех, кого в лесу повстречал.
Афанасий. А вот и врешь, Георгий. В медведе не может жить нечистый дух. Это тебе любой деревенский поп скажет. Вот филин или волк – совсем иное дело. Особенно лешему в волка оборотиться легко. Будь осторожен от полнолунья до рассвета. Это их время. И едва ли тебе помогут твои пули. Не берут они волков-оборотней.
Георгий. Серебряная пуля – та возьмет. Еще моим дедом проверено! Он так меня учил: мол, как увидишь злого духа в любом обличии – сотвори святой крест, помолись и жахни в него из двух стволов разом серебряными пулями.
Афанасий. И многих твой дед на своем веку таким макаром уложил?
Георгий. Да уж немало. Послушать его – так все леса в округе очистил от нечистой силы. Но я бы верил ему с оглядкой. Любил старик прихвастнуть грешным делом. Я потому так говорю, что и на мою долю осталось. Вот, было дело…
Афанасий. Слышишь, кусты трещат? Уж не оборотень ли часом пробирается? И воет кто-то неподалеку, словно голодный волк. Ох, не нравится мне все это! Не убраться ли нам, Георгий, подальше отсюда, пока еще не поздно?