Леший
Шрифт:
– Я слышал о тебе, Леший. Ты и правда, интересный человек. Я предлагаю тебе примкнуть ко мне. Прими мою веру, и я пощажу и тебя, и эту очаровательную брюнетку. Обещаю.
Твою мать. Как же ты смог управлять моим телом? Ну, ка. Пальцы движутся. Значит дело не в воле.
– Я и не знал, что свидетели Иеговы сменили методы воздействия. Уговоры уже не помогают?
Давление на меня усилилось. Голову прижало к полу, а плечо вышло из сустава. Больно блин.
Матерные слова так и вырываются из моего рта, без моего разрешения.
– Шутки тут не уместны. Ты находишься в храме Элна! В храме бога смерти! Люди такие странные! Вам всем
Он отошел, а я смог разглядеть. Но лучше бы я этого не видел. За блондином стояло нечто напоминающее паука. Сшитое из разных людей тело, смотрело на меня стеклянными глазами. Очи неизвестной твари окружали веселые канапушки.
– Тварь. Я убью тебя.
– Не оценил. Ну, да и ладно. Значит, и ты станешь материалом.
Кости захрустели. Я чувствую, как ломаются под этим весом ребра. Надо что-то сделать! Я должен! Я Обязан. Боги? Да хоть дьявол. Лишь бы он помог.
– Бгорт! Мне нужна твоя справедливость! – Кричу я во все горло.
«Вы хотите принять веру? Вы станете приверженцем бога Бгорта, бога справ…»
– Да.
Некогда читать. Я чувствую, как мою грудь обдает жаром. Мне недолго осталось. Кровь вырывается из горла. Что-то пытается меня раздавить. Вокруг меня разгорается пламя. Работает.
«Контроль»
Давление тут же исчезает, но сознание держится только на ярости.
– Вспори себе живот и съешь свои кишки мразь! – Кричу я из последних сил.
Глаза закрываются, но я вижу, как рука блондина выхватила нож.
Вот и все. С такими ранами не живут. Никакая регенерация не поможет.
***
Тьма. Кто-то думает, что ночью темно. Кто-то считает, что тьма в закрытой комнате. Та тьмы, что передо мной, это нечто другое. Нет ничего. Вообще. Ни света, ни чувств. Вдалеке появляется свет. Это так выглядит свет в конце тоннеля? Не уверен. Он слишком быстро увеличивается, а я не вижу своего тела. Голова не поворачивается. Наверное, у меня нет головы. Свет заполняет все. Все до чего может дотянуться. Он рассеивается, и прорисовываются картины, мебель. Я в комнате. Я сижу. Вот моя рука. Она настоящая, но какая-то не такая. Светлая что ли? Передо мной стол. На столе шахматы, а за шахматами мужчина. Не сказать что молодой. На вид ему лет 40 – 45. Так что и стариком его не назовешь.
– Сыграем? – Спрашивает меня он.
Я киваю. С моей стороны черные. Он делает первый ход. Е2-Е4. Стандартный ход, я вторю ему, и мы начинаем партию. Не знаю что со мной, но сопротивляться не хочется. Игра течет плавно и в то же время интересно.
– Знаешь, мне очень нравится эта игра. – Говорит мой оппонент. – Она справедлива. Никакой удачи. Только логика. Ты сам решаешь куда пойти. Ты сам делаешь ходы и сам же за них отвечаешь. Если ты слаб, ты проиграешь. Но кроме этого, в игре есть жестокость. Ведь фигуры навсегда покидают доску. Они умирают. И в этом одна из сторон справедливости. Справедливость всегда идет об руку с болью. У справедливости две стороны. Щит, что
защищает правого и меч, что карает виноватого.– Ты Бгорт? – Спрашиваю я, хотя понимаю что это так.
– Да, я бог, которого ты выбрал в покровители. Знаешь, я давно наблюдаю за тобой. Ты добр, но справедлив. Ты, не задумываясь, защищаешь, и так же яростно убиваешь. Ты прямой как меч и прочный как щит. Скажи, ты хочешь стать моим апостолом?
– Апостолом?
– Да.
– И что я должен буду делать?
– Строить храмы, приносить подати, ну и естественно вершить справедливость.
– Мне нужно будет голодать в твою честь? Или резать головы, прославляя твое имя? – Спросил я интересующий меня вопрос.
– Нет. Только убийство виновного будет для меня подношением, а на счет самобичевания, я не столь тщеславен.
– И что, если я соглашусь, ты воскресишь меня?
– Нет, что ты. Это было бы несправедливо.
– Тогда к чему этот разговор?
Бог впервые посмотрел на меня. В его бездонных серых глазах виднелось непонимание.
– Я же сказал, хочу предложить тебе стать моим апостолом.
– Хорошо, я согласен.
А почему нет? Бог справедливости должен быть справедлив, а значит, если и доверять кому, так только ему.
– Шах. – Сказал мой оппонент, передвигая коня.
– Да, я вижу что проиграл.
– В таком случае, пора восстанавливать ток времени.
– То есть?
– Я остановил ток времени, чтобы поиграть с тобой. – Объяснил Бог. – Смотри.
Он указал на шар, в котором, на полу, валялось мое тело. Вывернутые руки и ноги, весь в крови. На лице гримаса боли. Надо мной стоит Таня, возведя руки.
– Как только ты убил жреца Элна, храм потерял свои качества. Теперь способности могут использовать все. Эта милая девушка уже использовала на тебе исцеление. Как только восстановится ток времени, ты вернешься в свое тело.
– Это ведь ты помог мне?
– Я просто вернул тебе силы.
– Хорошо. Я не забуду этого.
– Вот и хорошо. Главное помни, чем больше людей примет меня своим богом, тем сильнее я стану, чем сильнее стану я, тем сильнее станут мои апостолы.
– Я не единственный.
– Ты первый.
Я хотел еще что-то спросить, но ужасная боль пронзила меня. Всего на мгновение я почувствовал, как разрываюсь на клочки, и тут же открыл глаза.
– Живой!
– Обнимает меня Снежка.
***
Ну, что ж. Волнуюсь блин. Да и как тут не волноваться? Он наконец-то построен. Стою сейчас, а передо мной тысячи людей. Все пришли посмотреть на эдакое чудо.
Хотя будем честны, идея построения храма Бгорта была на грани фола. Очень многие еще верят в старых богов. Однако, остановила их такая простая вещь, как свобода мысли. На собрании религиозных глав, я смог донести, что каждый верит в свое. Если я хочу верить в Бгорта, никто не вправе мне этого запрещать. Спор был ужасен. Взрослые мужчины переходили на личности и чуть в горло друг другу не цеплялись. Но в итоге, мы смогли договориться. Они разрешают построить храм, но я никого не заставляю принимать веру. Каждый по своему усмотрению. Меня этот вариант вполне устроил. Святош можно было понять. Вместе с их богами, которым нет никакого подтверждения, появляется бог, который реален. Его помощь и действия прозрачны, а в это время, когда нет ни полиции, ни суда, он, бог справедливости, помогает найти эту справедливость. Естественно священнослужители были против. Но поделать ничего не смогли.