Лесная герцогиня

– Матфриды иссякают. Род Длинной Шеи будет жить.

В глазах тоска. Знал ли уже о гибели сына? По крайней мере она не собиралась ему ничего рассказывать. Отвернулась, ища глазами Ренье. Герцога не было. К ней с поклоном приблизился граф Рикуин.

– Его светлость не мог из-за болезни выехать к вам навстречу. Однако он с нетерпением ждет свою супругу и дочь во дворце.

«Дочь Ренье». Эмма заставила себя улыбаться. Пусть будет так! Ей не составит труда солгать. Ради Герлок. Ее дитя с детства познает почет и уважение, она не будет гонимой судьбой, как ее мать. Даже ее ранний брак не пугал Эмму. У Рикуина красивый сын, он похож на отца, и в нем благородная кровь графа Верденского. Это хороший союз. Все остальное не важно. И Эмма решительно, под ликующие крики, ступила на высокое крыльцо старого, помнящего еще Меровингов [23] , дворца.

23

Меровинги – франкская королевская династия (V–VIII вв.). Ее сменила династия Каролингов.

Вперед уходила длинная зала. Кирпичные, цвета засохшей крови, арки округло выгибались над головой. Окон почти не было, лишь в торцах залы пробиты узкие, как щели, проемы, облагороженные вставленными в последние годы цветными витражами. Кое-где горели факелы, у которых с непроницаемыми лицами высились охранники с копьями и длинными каплевидными щитами, столь огромными, что их острые концы упирались в кирпичный пол. Каминов здесь еще не устроили, но вдоль всей залы на подиумах горели огромные поленья открытых очагов. От них-то и исходило основное освещение, а над головами, скудно проникая в отдушины, клубился дым.

Вслед за королевской четой в окружении факелоносцев Эмма двинулась в конец залы, где в полумраке собрались какие-то люди. Герлок она вела за руку. Прошли мимо первого из очагов, второго, третьего. За четвертым наконец увидела возвышение, на котором стояли несколько важных сановников и прелатов. Писец-монах держал на подвешенном через плечо ремне доску для письма с готовыми перьями и свитками пергамента. Король Карл выступил вперед и, придерживая полы длинного плаща, взошел по ступеням на подиум, где стоял его трон. А рядом, в широком кресле, обложенный подушками, полулежал тот, кто все еще считался законным супругом Эммы.

Эмма глядела на него. Лиловая, пышно драпированная хламида Ренье тускло поблескивала золотым шитьем. А под ней – мощи. Эмма невольно замедлила шаги, пораженная. В ее памяти Ренье был старым, немощным, но полным достоинства правителем. Но сейчас… Несмотря на стремление казаться величавым, он был жалок. Лицо перекошено, абсолютно лыс, кожа да кости. Лишь в глазах под нависающими бровями отблеск прежнего властного высокомерия. Но на Эмму не глядел. Взгляд его был прикован лишь к маленькой фигурке Герлок. Девочка заметила на себе внимание этого старца, насупилась, стала прятаться за мать.

Эмма чувствовала, что на них смотрят. Взяв себя в руки, склонилась, чуть присев.

– Приветствую вас, господин супруг мой.

Сказала с достоинством дамы, никогда не знавшей лишений, со спокойствием госпожи, привыкшей повелевать. Но не могла заставить себя сделать еще шаг. Давнишняя обида холодила грудь. К счастью, вмешалась королева Этгива. Взяв девочку за руку, вышла вперед.

– Поздоровайся со своим батюшкой, Адель Лотарингская.

Этгива так и сияла, преисполненная гордости от сознания выполненного долга. А личико Герлок было недовольным. Даже когда Ренье попытался улыбнуться половиной лица и сделал ей жест приблизиться, не двинулась с места. Оглянулась на мать.

У Эммы было холодное лицо.

– Позвольте представить вам, мессир, нашу дочь – Адель.

Сама удивилась, как твердо прозвучал голос. Ни тени сомнения. Словно всегда знала, что понесла от Ренье. Ни от кого другого из тех, кто столь жесток был с ней, оставленной на произвол судьбы беззащитной женщиной. При живом могущественном супруге. Да, она не колебалась. Это был час ее торжества. И час ее мести.

Ренье наконец поглядел на нее. И что-то дрогнуло в подвижной половине его лица. А с опущенного уголка рта потекла слюна, которую с видом выполняющего священнодействие промокнул раб. Ренье же словно не мог оторвать от жены взор. Да и все остальные тоже. Этот полутруп и стоящая перед ним ослепительно прекрасная женщина были поразительным зрелищем.

Ренье чуть шевельнул рукой, указав на ребенка.

– Моя? – раздался его приглушенный голос. В глазах застыли колебание и боль.

Неуместное колебание. Эмма даже нахмурилась. Заметила, что король Карл, уже расположившись на троне, даже привстал, Этгива нетерпеливо притоптывала ногой, лотарингцы Ренье ждали, что скажет Эмма.

Она не намерена была отступать.

– Вы унижаете меня своим недоверием, мессир. Но ежели вам угодно, я готова поклясться.

Сама не ожидала от себя подобной дерзости. Но, кажется, не дрогнув солгала бы, положив руку на Библию.

Тогда Ренье вздохнул.

– Моя. Жаль только, что не сын.

Рикуин Верденский даже звякнул эфесом меча. Переглянулся с Эммой. «Как будто у него есть выбор», – говорил его взгляд, а жест, которым он теребил меч, указывал, что, получив надежду, этот спокойный человек так просто бы не отказался от нее.

А потом Ренье протянул руку Эмме. Она подошла, и он пожал ее кисть.

– Благодарю. И простите меня… Простите.

Здесь, вблизи, она явственно заметила, как он болен, слаб, несчастен. И даже ощутила жалость. Но запретила себе сочувствовать. Когда-то она пыталась стать Длинной Шее нежной и покорной супругой. В ответ же познала лишь жестокость и равнодушие. Да и теперь вряд ли Ренье нужна ее жалость, как не нужна и она сама. Все, что его волнует, – это Адель.

Он сделал знак, чтобы его подняли. Велел подвести девочку. И, искажая слова, заговорил. Он-де признает этого ребенка своей законной дочерью и единственной наследницей, так как его сын Гизельберт, ввиду своих пороков и непокорности, не достоин стать герцогом Лотарингии. Все достанется Адели, и, несмотря на то, что по Франкской Правде [24] дочери не должны владеть наследством, он просит своих сеньоров и духовных отцов пойти на эту уступку в виде исключения.

Тут же стал диктовать условия завещания, по которому все его земли, титулы и поместья после смерти Ренье перейдут к его единственному ребенку от второго брака, и если Адель потеряет отца до совершеннолетия, – тут он обвел присутствующих взглядом, и многие из них потупились, так как никто не сомневался в том, что Ренье уже не жилец, – то править от ее имени будет граф Верденский Рикуин при содействии короля Карла Каролинга. А в ближайший день Рождества Христова Адель Лотарингская будет обручена с сыном графа Рикуина Верденского Оттоном в соборе города Стене, и вышеупомянутый Рикуин поклянется блюсти интересы принцессы до тех пор, пока она и ее жених не достигнут возраста, положенного для супружества, и не вступят в управление герцогством.

24

Франкская Правда – древний свод франкских законов.

Ренье говорил тяжело, писец скрипел пером, потом следовала церемония подписей и приложения печатей. О Гизельберте никто не упомянул. Все происходило величественно и медленно, и Эмма поняла, что жизнь ее снова меняется, все возвращается на круги своя, и она наконец-то сможет приобрести достойное положение и почет как мать наследницы Ренье и его супруга. Однако судьба столько раз бросала ее с возвышения в бездну, что она не могла избавиться от невольного страха.

Уже вечером в отведенных ей покоях, беседуя с Эвраром, высказала свои опасения.

– Что, если Гизельберт вмешается? Что, если его жестокость в Белом Колодце выплывет наружу и мы с Герлок опять будем обесчещены и изгнаны?

Эврар задумчиво подергивал ус.

– Все зависит от того, на чьей стороне окажется сила. Если Ренье и Рикуин смогут дать отпор принцу, вы с Герлок будете ограждены. Если же нет…

Эмма с замиранием сердца слушала, что скажет мелит. Но он не договорил. И она понимала, что опасность не исчезла. Поэтому ей оставалось лишь надеяться. Конечно, Гизельберт проклят отцом и отстранен, конечно, он болен и находится как бы в стороне от основных событий. И Эмма стремилась воспользоваться данной ей передышкой, стремилась укрепить свое положение. Она добилась от Ренье, чтобы он отписал в ее личное пользование земельные аллоды [25] с пожизненным правом владения, старалась сблизиться и заручиться поддержкой Рикуина Верденского, самого влиятельного на данный момент сеньора, была милостива с представителями духовенства, а, главное, постаралась наладить связи со своей королевской родней.

25

Aллод – земля, отдаваемая в свободное владение.