Лесная невеста. Проклятие Дивины

Толпа загомонила в полный голос, даже ведун удивился. Меряться с ним силой никто никогда не пытался. Зимобор видел, что сбил противника с толку, и спешил этим воспользоваться. Говорят, против дубины и чары не всегда помогают, так надо успеть пустить ее в ход.

– Давай, выходи! – Зимобор соскочил с коня, бросил повод отроку, скинул с плеча перевязь с мечом и передал Радоне. – Давай-ка, выходи, на кулаках будем биться. Если я одолею – платите мне дань, какую сказал, если он одолеет – уйду, ничего не возьму.

Это было что-то невиданное, и даже кмети не ожидали такого от своего князя.

– Давай, выходи, птиц небесный! – подзадоривал Зимобор своего противника, подходя ближе. – Или ты только на словах ловок? Или богов застыдился? День ясный, им сверху хорошо все видно. Сейчас и рассудят, кто из нас им больше угоден.

Ведун стоял, как родовой чур, глядя в пустоту перед собой. Но Зимобор не собирался ждать, пока он решится. Если обломать Паморока, подчинить прочих сежан окажется несложно.

Подойдя, Зимобор вдарил волхиднику в ухо – тот не пытался ни уклониться, ни закрыться. Голова его безвольно мотнулась, и вдруг он подпрыгнул на месте, дико вскрикнул, вытаращив глаза, отлетел назад, перекатился через голову… и на его месте оказался медведь.

Толпа дико закричала, дрогнула, забурлила, как будто хотела бежать во все стороны сразу. Зимобор, внезапно увидев перед собой зверя, не растерялся: зная, что перед ним ведун, он не так чтобы был готов к этому, но быстро все понял.

Его противник был оборотнем – отсюда эта угрюмость, житье на отшибе, дикий взгляд и неприятная, ранящая сила. Мысль была только одна – рогатину надо. На поясе висел нож – хороший, но слишком короткий для борьбы с длиннолапой могучей громадой. Бить кулаками нет смысла – у медведя ведь не кулаки, а когти.

– Держи! – раздался рядом знакомый голос, и прямо под руками Зимобора оказалось длинное древко рогатины.

Не успев заметить, кто ее дает, он вцепился в древко и повернул к зверю острие с крепкой перекладиной.

Медведь, шедший прямо на него на задних лапах, замер – оборотень сохранял человеческий разум и знал, что это такое. Не дожидаясь, пока он опомнится, Зимобор ударил острием прямо в мохнатую грудь – но в тот самый миг, как острие должно было впиться в шкуру, медведь исчез.

Держа оружие наготове, Зимобор быстро огляделся, ожидая, что оборотень нападет с другой стороны. Но того нигде не было – ни в зверином облике, ни в человеческом. На снегу остались отпечатки огромных лап, но сам медведь исчез.

– Ну, куда ты провалился, вяз червленый тебе в… в ухо. – Зимобор еще раз огляделся. – Куда дели? – настырно спросил он у старейшин, разинувших рты в изумлении. – Подавайте вашего оборотня, а то я в раж вошел, его нет, на кого другого кинуться могу! Ну!

– Не губи! – первым выдохнул Быстрень и качнулся вперед, будто хотел упасть на колени. – Не губи, княже, пожалей невиновных! Да разве мы с ним… Разве мы когда за него… Сдохнуть бы ему, проклятому, да ведь не берет его ничего! Сквозь землю уходит, вот как теперь ушел, а чтобы оборачиваться… Да медведем… да ни в жизни… Разве мы знали…

– Ой, отец, ведь это он и был! – закричала молодая баба из передних рядов толпы. Вокруг нее женщины плакали, дети ревели от испуга, а она сделала несколько шагов вперед. – Отец, ведь это он был! Он, проклятый, чтоб ему провалиться да уж не вылезти!

– Верно, он, – согласился тот мужик, который расписывал превращение белки в сорок бобров. Теперь он выглядел не воинственно, а растерянно. – И как мы сами… Ведь умный был, гадина, ровно иной человек…

– Да разве ж мы знали! – загудели вокруг. – Да если бы кто ведал, что он оборачивается!

– Вы про что, люди добрые? – Зимобор огляделся, опираясь на рогатину. Все вокруг дружно говорили о чем-то, что все хорошо знали, а он нет. – Да не бойтесь, не трону, я-то не оборотень! Кто – он?

– Да он, проклятый! – опять закричала та женщина. Среди всеобщего смятения она так осмелела, что говорила вперед мужчин. – Оборотень! Ведун наш! В позапрошлую зиму у нас медведь хлевы разорял, скотину драл, и нипочем ему тыны, запоры, собаки! И в прошлую зиму драл скотину, у нас в гнезде четыре коровы унес! Уж ловили его, ловили, и ямами, и самострелами, и так! Собак ломал…

– А Рыкошу нашего уж не он ли тоже задрал! – воскликнула пожилая баба в белом повое, и женщины загомонили вдвое громче.

– Задрал человека одного у нас, Рыкошу, из Сычевых зятьев, – пояснил подошедший Яробуд. – Не ори, Муравка, мужики сами князю все обскажут.

Женщина с красной бахромой смутилась и залезла обратно в толпу.

– Ну, дела, вяз червленый ему в ухо! – Зимобор помотал головой. – Ну так что, мужики? – Он качнул в руке рогатину и оглядел старейшин. – Даете мне белок или сами со своими медведями разбираетесь?

– Ну, вот что, княже! – Быстрень хлопнул в ладоши, будто сам с собой заключал договор. – Ты оборотня раздразнил, проявиться заставил, он теперь зол на весь свет. Так ли иначе ли – ты уйдешь восвояси, а мы останемся. Уж теперь сделай так, чтобы оборотень нас не тревожил больше – ни мышей ни напускал, ни кошку свою, лихорадку, нам под окна не гонял, да и медведем чтоб не бродил по дворам. Ты его разозлил, твой и ответ. Избавишь нас от оборотня – дадим тебе по белке. Правильно, народ?

Не слишком уверенно, но народ все-таки издал несколько одобрительных возгласов.

– Думается, это справедливо! – заметил Хотила.

– Идет! – Зимобор протянул руку сперва Хотиле, потом Быстреню, как двум главам волости. – Избавлю от оборотня, и клятвы дадим. Только вы, если сам не появится, искать его подсобите. А пока не появился, давайте праздновать!

Толпа загомонила громче и радостнее: все-таки собрались на праздник! – и повалила к святилищу. Зимобор сделал кметям знак идти следом, потом вспомнил и огляделся.

– Чья? – крикнул он, вопросительно приподняв рогатину. В его дружине ни у кого такой не было, но, может, у воев? – Кто дал?