Лесная Жемчужина
Шрифт:
С меня сдернули одеяло, что мне не очень понравилось, потому что ночью было довольно прохладно.
Я сонно приоткрыла глаза и, снова зевнув, пробубнила:
– А? Да?
Я приподнялась на кровати и одним глазом посмотрела на осмелившегося меня разбудить. На меня смотрели маленькие смешные глазки Маши.
– Зина, ты спишь? – Повторила она.
Я осмотрела себя с ног до головы и удивилась: как человек, который только что меня разбудил, может это спрашивать?
– Да вроде бы нет… Давай утром… – я снова зевнула, и пока Маша собиралась сказать что-то еще, снова упала на подушку и зарылась с
Глава 2 «Первые тайны»
В «Лесной Жемчужине». Светло и холодно. Я укрылась одеялом так, что из-под него выглядывал только кончик моего носа и сладко посапывала.
Послышался шепот. Затем он снова повторился. Что-то захлопало. Послышался скрип открывающейся тумбочки, чьи-то шаги, шорох, смешки. Затем все стихло.
Я злобно приоткрыла глаза и высунулась из-под одеяла. Кто смел меня будить?
Маша сидела на кровати в одежде. Катя и Настя уже заправили постели и теперь причесывались.
Маша повернулась в мою сторону и улыбнулась:
– Вставай, соня. Скоро подъем.
Я тяжело вздохнула и закрылась одеяло.
– Зина, уже пора вставать!
– Угу, – пробурчала я недовольно и снова высунулась, – а сколько времени?
Катя приподнялась с кровати и, достав телефон, медленно произнесла:
– Без одной…
И тут как назло ее голос заглушил звук врубившейся песни в радио – рубке.
– Спасибо. Можно было не говорить, – я встала на ноги и медленно одевшись, пошла чистить зубы. Благо до зарядки было еще 10 минут.
Зарядку вел физрук. Точнее он ее не вел, а только руководил. Хотя мне было все равно. Зарядки мне никогда не нравились, кроме тех, которые я выполняла по собственной блажи, а не по чьему-то руководству.
Юля как всегда была со своими подружками и на меня обращала ноль внимания, хотя и я не старалась лезть.
«Понадоблюсь – сама подойдет», – решила я после зарядки.
После завтрака нам объяснили, что каждый день мы будем убирать территорию возле корпуса. В каждой комнате назначался один дежурный, который прибирал комнату. Благо в нашей комнате дежурного назначили не меня.
Я ненавидела прибираться. Дома у меня всегда жуткий беспорядок. Редкие дни, когда у меня вообще было прибрано, я старалась растягивать до максимума. Неизвестно, когда еще на меня ниспадет вдохновение убирать квартиру.
Не то чтобы я лентяйка, нет. Просто я люблю делать все наперекор, потому что ненавижу, когда мной управляют или манипулируют. К тому же я очень добрая и редко кому могу отказать в просьбе, если знаю, что это оскорбит или обидит хорошего человека.
Весь день прошел как в тумане. Я не могла ни на чем сосредоточиться.
Небо с самого утра было светлое, солнечное, почти без облаков, что изрядно портило мне настроение, потому что при такой погоде к полудню обязательно будет жара, а тенька во всем лагере кроме «домиков», беседок и деревьев почти не было, учитывая то, что мы не должны были заходить в корпус до обеда.
Часов в одиннадцать вожатые сказали, что нужно будет приготовить какой-нибудь номер от нашей партии к открытию
смены.Юля и ее новые подружки при упоминании о номере сразу же возникли на горизонте. Я поняла: они собираются участвовать и наверняка предложат танец. Кроме танцев, как мне казалось, они ничего не умели делать.
Я поспешно ретировалась, потому что сегодня у меня совершенно не было настроения заниматься чем-то серьезным, к тому же я подсмотрела, что на волейбольном поле уже начал собирать некоторый народ. И почему бы мне вместо того, чтобы мешаться, не пойти и не поиграть в пионербол?
Что я представляла себе «лагерем»? Слово «лагерь» для меня ничего не значило, кроме того, что там я была свободна и полностью предоставлена самой себе, включая избавление от домашних обязанностей и препираний с сестрами.
К тому же это повод отдохнуть от жизни и расслабиться. В последнее время дни у меня были напряженными. Дома ничего не удавалось. Постоянные ссоры с Дашей (моей сестрой) в конец меня измучили. Никто, казалось, не собирался меня понимать. У всех как будто больше дел не было, как давать мне нравоучения: что мне нужно делать, а что нельзя.
К тому же я надеялась, что в лагере смогу влюбиться в какого-нибудь красивого мальчика. Но влюбляться для меня было делом сложным. Зато, когда я была всем довольна, на меня чаще ниспадало вдохновение, и я могла писать стихи.
Но как оказалось, моим мечтам не суждено было сбыться. В первом отряде кроме Вани Ульянова, моего знакомого, никого нормального не было.
О нашем отряде и говорить не приходилось. Единственного, кого я считала там терпимым, так это нашего командира – Игоря Шилова, симпатичного мальчика с красивыми глазами. Но и он для меня ничего не значил, а узнавать кого-то поближе я не хотела. Ненавидела дружить с мальчиками.
К тому же я уже увидела, КАК Разумов на меня смотрел и что-то шептал на ухо своему новому дружку Антону из нашего отряда. Если бы его глаза могли, то они уже давно бы просверлили во мне дырку. Связываться же с Разумовым желания не было. Этого пингвина я терпеть не могла.
К тому же и Антон был не подарочек. Он был в точности такой же, как и Разумов, и я уже могла с уверенностью сказать, что эти самовлюбленные души нашли друг друга. Теперь список моих врагов пополнился. Разумов наверняка нагонит про меня разных небылиц и всякой чуши, лишь бы все мальчики были против меня. Хотя и я не сдавалась. У меня ведь тоже язык был, хотя я и не любила им распускать, как это делал он.
В общем, как говорится: у нас была «взаимная ненависть». Я по этому поводу совсем не переживала. Годы, проведенные в одном классе с таким же «фруктом» как Разумов – Тимофеем Спиренковым, развили у меня иммунитет на подобных выскочек.
В сончас мы почти все сразу же уснули. Когда я проснулась, шторы были плотно задернуты. Я приподняла голову от подушки и осмотрелась.
Девочки все спали. Катя что-то посвистывала, Настя шумно вздыхала, а Маша тихонько похрапывала. Я усмехнулась. Вместе у них получался неплохой сонный ансамбль.
Я тихонько, стараясь никого не разбудить, открыла тумбочку. Но на шум сразу же проснулась Маша.
– Спи… – прошептала я ей досадно.
«Не хватало еще всех разбудить».