Лесник

Между тем губернаторский катер быстро приближался. Вскоре он уже находился у борта.

Капитан и граф встретили дона Рамона де Ла Круса на нижней ступени трапа, дон Пабло предложил руку донье Линде, дон Фернандо завладел рукой доньи Флоры, и все вместе поднялись на палубу.

Едва губернатор ступил на нее, как его приветствовал залп из одиннадцати орудий, кверху взвился испанский флаг, а выстроенное для его встречи войско с барабанным боем отдало ему честь.

Эти почести были преувеличены; на самом деле дон Рамой де Ла Крус, в качестве бригадира и губернатора, имел право на салют всего из семи орудий, без тревоги и барабанного боя, а тем более без поднятия национального флага на грот-мачте. Но дон Пабло Сандоваль любил все делать на славу и хотел польстить гордости губернатора, имея важный повод сохранять с ним наилучшие отношения. Своей цели он достиг полностью.

Дон Рамон де Ла Крус, властью короля испанского являющийся губернатором Панамы, буквально пришел в восторг от таких необычайных почестей и не знал, чем выразить свое удовольствие командиру корвета, который с напускной скромностью извинялся, что не сумел принять его лучше.

ГЛАВА XII. Почему дон Фернандо согласился на приглашение капитана Сандоваля

Три другие лодки, о которых мы упоминали, оставались позади, чтобы предоставить губернатору честь первому взойти на корвет, но вскоре также причалили, и все гости капитана собрались на палубе.

Они принадлежали к самым знатным и богатым семействам в городе.

Каждый кавалер подал руку даме, и все направились вслед за губернатором, изъявившим желание осмотреть судно, пока экипаж еще оставался на местах и он мог в одно и то же время видеть и корвет, и людей.

Дон Фернандо и донья Флора не интересовались этим зрелищем — он, вероятно, будучи сам моряком, не находил в нем ничего нового, она, быть может из женской робости, не чувствовала стремления к развлечениям подобного рода; а возможно, оба по особой, им одним известной причине оставались к нему равнодушны. Незаметно пропустив вперед всех других гостей, молодые люди сами понемногу отстали и, пользуясь этим уединением в толпе, все внимание которой было приковано к занимательным по своей новизне предметам, завели вполголоса разговор, судя по выражению их лиц и блеску глаз, не только оживленный, но и чрезвычайно увлекательный.

Уже несколько раз дон Фернандо имел случай встречаться таким образом с доньей Флорой наедине, — мы говорим «наедине», потому что влюбленные, величайшие эгоисты на свете, все относят к себе, видят одних себя и ничего не замечают, кроме того, что относится непосредственно к их любви.

Донья Флора, глаза которой при первой встрече с доном Фернандо так явственно выдали ему, что происходило в ее сердце, не сочла нужным взять назад свое безмолвное согласие, когда он признался ей в любви со свойственным влюбленным лицемерием, очень похожим на бесчестность, так как объясняются они только тогда, когда в глубине сердца уверены, что объяснение их будет выслушано без гнева.

— А вы, донья Флора, любите ли вы меня? — заключил свое объяснение дон Фернандо.

Вся вспыхнув и дрожа от волнения, молодая девушка устремила на него свой ясный и невинный взгляд и, тихо опустив свою руку в его, ответила одним словом:

— Люблю.

Казалось бы, короткое, избитое слово, но как же сходил с ума дон Фернандо от радости, от счастья, когда услышал его!

С этой минуты при каждом удобном случае молодые люди вели нескончаемые разговоры на ту же полную очарования тему, никогда не истощающуюся и не утрачивавшую своей прелести со времени появления на земле мужчины и женщины, суть которой заключается в трех словах: любить, быть любимым.

Величайшее наслаждение влюбленных — нескончаемо рассказывать друг другу историю их любви: как она началась, что они испытали, впервые увидев предмет своей страсти, как электрическая искра в одно мгновение пронзила их сердца, заставила затрепетать все их существо, открыла им, что они наконец нашли того или ту, для кого впредь только жить и будут, — весь этот милый вздор, подсказываемый страстью, имеет, однако, неодолимую привлекательность, мысли утопают в океане несказанных и неведомых до того времени наслаждений, слово, взгляд, пожатие руки украдкой заставляют пережить век блаженства в один миг.

Но влюбленные ненасытны; чем больше они получают, тем больше требуют; разлука для них величайшее зло; видеться, говорить друг с другом для них верх счастья; глагол «любить» такой приятный, что во всех уголках земного шара и на всех наречиях его спрягают без умолку и тем не менее только в одном виде: я люблю! Эта нежная болезнь сердца есть ясное, простое и вместе с тем сложное выражение божественного луча, вложенного Творцом в души всех Его созданий.

Дон Фернандо и донья Флора любили друг друга всеми силами души, они знали это, говорили один другому сотни раз и не уставали повторять все с тем же радостным трепетом, тем же содроганием блаженства.

Дон Фернандо видел донью Флору у ее отца, в обществе, так как часто получал приглашения, у обедни, на прогулке — словом, везде, однако ему казалось, что этого недостаточно. Не станем утверждать, что Флора не разделяла такого мнения; молодая девушка любила со всей нежностью сердца, полностью отдавшегося предмету своей страсти, и с наивным чистосердечием гордой и девственной души.

Расхаживая по корвету и бросая вокруг себя рассеянные взгляды, не замечавшие ничего кроме доньи Флоры, молодой человек жаловался на тяжелые оковы, которые вынужден был налагать на свою любовь.

Донья Флора надула губки; дон Фернандо был раздосадован и не знал, чему приписать то, что он считал ее капризом.

И два сердца, которые так хорошо понимали друг друга, эти избранные натуры, связанные таким искренним чувством, чуть не поссорились во время однообразной и скучной прогулки по корвету.

— Однако, сеньорита, — вдруг вскричал молодой человек с тайной досадой, — что же все-таки является причиной такого непостижимого упорства?

— Но это вовсе не упорство, дон Фернандо, — кротко возразила девушка.

— Что же тогда? Вы мне только одно и твердите, что это невозможно.

— Потому что, к несчастью, это действительно невозможно.

— Обсудим дело вместе, согласны?

— Согласна, почему же нет?

— Вы меня любите, донья Флора?

— А вы сомневаетесь?

— Сохрани Бог! Верю, глубоко верю!

— Так что же?

— Да то, что моя любовь может и должна, кажется, идти открытым путем, когда она честна и благородна!.. Отчего вы не хотите разрешить мне просить вашей руки у дона Хесуса?

Девушка грустно улыбнулась.

— Еще не время, — сказала она.

— Не время! Чего же вы боитесь? Разве вы предполагаете, что мое предложение будет отвергнуто?

— И не думаю.

— Быть может, вы думаете, что ваш отец, насколько мне известно, связан своим словом с доном Пабло Сандовалем…

— Я не люблю капитана, ведь вы же знаете это, дон Фернандо, да и отец до сих пор лишь очень смутно намекал на такой союз.

— Однако дон Хесус может вынудить вас согласиться на этот брак.