Лесной дом

— Давай втащим этот мешок, — оживилась Алиса. — В той комнате, где я упала, есть камин. А около него стояли всякие железки — типа перемешивать дрова или уголь. Надо взять парочку этих железок и в эти скобы сунуть. Как думаешь, получится закрыться?

— Лиска… — голос Витьки дрогнул. — Только я сюда с тобой… Ладно?

— А ты думал — я тебя одного отпущу оттуда сюда? — насторожённо спросила девушка. — Да я каждые две минуты умирать от страха буду, останься одна!

На ощупь нашли камин. На ощупь — те самые железки, из которых сумели выбрать необходимую для засова. Пока снова медленно шли к двери, шаркая по невидимому полу, чтобы не споткнуться, Витька пытался раздражённо ворчать, но голос у него срывался, и получалось лишь шептать:

— Даже свечки не оставили. Даже не показали, не объяснили ничего…

А когда выбранная им железяка плотно легла в пазы из скоб и они возвращались к своим мешкам, Алиса вздохнула:

— Понятия не имею, что здесь за мир, но что-то мне кажется, за такую провинность, какую мне приписали, меня хотят… ну, если не убить, то оставить в этом лесу, чтобы я сама… померла. Зато у этого моего мужа будет прекрасная возможность задаром захапать мои земли и жениться по новой.

Брат помолчал немного, а потом тоже вздохнул:

— Эх, жаль, ты мне раньше про выживальщиков не сказала! Я бы хоть подручными средствами научился огонь добывать. А теперь — что?.. Жалко…

— Вить, а ты? За себя не боишься? Ну, что ты из-за меня погибнуть можешь?

— А ты чё?! — внезапно вызверился в темноте младший брат и выдрал из рук Алисы мешок: они снова перетаскивали оставленные им в холле пожитки уже в помещение с креслами. — Уже заранее решила нас похоронить?! Видела бы ты, в каких условиях люди бывали! А у нас тут — целый дом! Жратву оставили! Дверь закрыть можно! Ещё чего-то! Думаешь, не выживем? Ты как хочешь, а я собираюсь выжить!

После того как перенесли все вещи (может, что-то и оставили — в темноте не видно) в нужную комнату, договорились мешки с чем-то мягким (может, одежда?) затолкать справа от камина — там была какая-то ниша. И спать на них до утра. Логично было предположить, что спальни в таком доме находятся на втором этаже, но проверять в кромешной тьме свои догадки, да ещё передвигаясь по пустому и огромному в темноте дому, как-то не хотелось. Но и спать в открытом пространстве, пусть даже за стенами дома, — тоже страшновато. Поэтому мешки оказались именно там, где брат с сестрой задумали устроить ночёвку. После чего подтащили к тому же месту те самые два кресла и закрыли импровизированное спальное место этой мебелью, как баррикадой. Помяли мешки, по самому мягкому определили, в котором из них одежда. Развязали, вытащили какие-то плотные и тяжёлые ткани.

— Это что, как ты думаешь? — изумился братишка. — Если тут одежда, конечно, а не… Не, даже придумать не могу. Но можно использовать как одеяла. Короткие, но ничё.

— Мне кажется… — Алиса ещё раз развернула в темноте эти странные ткани. И кивнула, сообразив: — Витька! Это плащи! Берём по две штуки и укрываемся… Вить…

— Мм? — Тот возился, кутаясь в выданные ему два плаща, а потом что-то глухо звякнуло. Алиса сначала не поняла, а потом её сердце облилось горячей благодарностью к брату: это он взял с собой ещё одну железяку от камина. Для защиты.

— А ты с какого момента понял, что ты в другом мире?

— В карете какой-то ехал.

— А я? Уже тогда знала, что мы в другом мире? Помню-то себя здесь только с того времени, как очнулась после падения.

— Ты была в другой карете. Я тебя там увидел, когда ты вышла, чтобы войти в этот дом. Лиска, а мы на каком языке говорим? На русском?

Попытавшись проговорить несколько слов про себя, Алиса пожала плечами:

— Не знаю. Не получается… уловить.

— Если нас перепутали с кем-то, то где эти, с которыми перепутали? — Витька тут же хмыкнул. — Не отвечай. Чехарда какая-то получается. Лиска, слушай… Если это лесной дом, он может быть домом для охотников? Тогда здесь, наверное, где-то должно быть оружие. Тогда мы проживём. Я буду на охоту ходить, еда у нас будет… Пока лето, надо будет дров запасти на зиму. И тогда… интересно, а топоры здесь есть? Я видел столько кустов рядом с крыльцом и с домом… Всё заросло, так что никто не будет орать, что мы… браконьерствуем, деревья зря рубим. Ага?

— А мне кажется, браконьерством это считаться не будет, — медленно сказала Алиса. — Насколько я понимаю, этот лес — уже владения моего мужа. А раз я ему юридически жена — значит, лес и мой, что тот дядька Бартлей и подтвердил. Что хочу с ним, с лесом, то и делаю. В разумных пределах, конечно.

— Точно! — обрадовался Витька. — Тогда у нас только две проблемы — это огонь и вода. Были бы они — выжить в лесу было бы легко.

— Давай спать, — напомнила Алиса. — Завтра утром начнём с распаковывания вещей… Нет. С похода на второй этаж. Там выберем себе комнаты, туда втащим всё, что нам оставили. Кажется, дан Бартлей говорил, что еду на первое время нам тоже выделили. А после завтрака надо будет убраться в доме. Сделаем веники и выметем пыль.

— Вот блин… — недовольно промычал Витька. — Тебе не кажется, что дом для нас слишком большой? Может, займём одну часть, её и выметем?

— Кто не работает, тот не ест, — железным тоном ответила Алиса, а потом успокоилась и объяснила: — Вить, это тебе сейчас кажется, что убираться придётся каждый день. Нет. Мы выметем основную грязь, а потом будем убираться по мере… загрязнения.

— Лиск… Лиска…

— Что?

— Если мы с тобой тут, нас не от нашей настоящей мамы вывезли?

— Хочешь дойти до неё и проверить? И остаться с ней?

— Неа, не хочу. Просто думаю.

— Думай… Да, Вить, чуть не забыла… Ты был на улице, до темноты. Тут у них что — лето или осень?

— Меня в самый глухой угол посадили, без окошка, — вздохнул младший брат. — А когда вышел, по сторонам не смотрел. Но на деревьях листья есть. А что?

— Прохладно, что… Но это нам на руку. Интересно, вокруг этого лесного дома есть сад? Можно будет на зиму чем-то запастись. Яблок собрать, например… — Сказала и поняла, что сболтнула глупость. На яблоках зиму не перезимуешь.

— Лиск…

— Ммм?

— А ты не боишься?

Она помолчала, прислушиваясь к себе.

— Боюсь.

— Потому что мы одни?

— Всё вместе. И дом такой заброшенный — а вдруг в окна влезут? Легко же. И мир другой: попадись с кем встретиться — о чём говорить можно, а о чём нельзя? И как тут к чужеземцам относятся — тоже неясно.

— В смысле?

— Ну, если с кем-то встретимся, вдруг мы разговариваем не так, как тут привыкли? Впрочем, ладно. Потом подумаем, как быть. Вить, ты не голоден? Может, пошарить вслепую по мешкам — что-то найдём?

— Не хочу. Как только ты сказала про еду, у меня сразу внутри… затошнило.

— Психуешь, да?

— Угу. — Он нашёл её руку и сжал ладонь.

Помолчали немного, и вскоре Алиса услышала сопение. Братишка задремал.

Счастливый… Он опять надеется, что сестра рядом, а значит, ситуация пока ещё не вполне швах. А она прислушивалась к странным для неё, горожанки, звукам: к тишине, полной странных, непривычных уху звуков; к заунывному ветру, который гулял сквозняком по дому, а значит, она, Алиса права — и где-то то ли открылась оконная рама, то ли разбилось оконное стекло; к противному скрежету веток по тому же стеклу — и сердце замирало: а вдруг выбьет? Где найти новое, если у них, кажется, даже денег нет на всё про всё?.. Хуже всего — мысли о том, что она была слишком самоуверенна, когда объясняла брату, что они легко справятся со всем, что неожиданно навалилось на них…