Лесной народец

Глеб захлопнул крышку ноутбука и задёргал ногой. Какова вероятность, что девчонка провела три года в одиночестве в тайге и выжила? И она не дикая была, не недоразвитая. Не Маугли, в общем. Жила не в будке, а в цивилизованном обществе, скорее всего в посёлке, в квартире или в доме, ходила в школу. А? Если брать два варианта – три года в тайге без вещей и подготовки к экстремальным условиям или забытая травма, полученная от похитителя – конечно, только второй вариант выглядит правдоподобно!

Но… нога замерла. Документалки, без сомнения, всегда основываются на фактах. Но… кто мешает сделать интересно? Подать их с нужного ракурса. Сделать фильм-расследование? Повтор того, как это вроде бы произошло? Размышлений, насколько это возможно? А?

Глеб тихо вздохнул.

В лесу она жила или не в лесу – никто точно не знает, верно? Никто наверняка этого установить не может. Что мешает проводить расследование, предположив, будто она реально выживала в лесу? Про маньяка какого-нибудь, конечно, было бы интересней, да только там ничего не доказано и не расследуется… Не расследуется же?

– Дело есть какое-нибудь уголовное дело по факту её пропажи? – Спросил Глеб.

– Не-а. Ну, то есть когда пропала, дело завели, конечно, так положено. Но теперь закрыли. Он же нашлась и даже целая.

– И проверки не было?

– Была, чисто формальная. Чего проверять, говорю же! Целая она.

– Ясно. И ещё вопрос – а не могла она сама уйти? Может, выживальщица какая-нибудь? Может, склад какой-нибудь вещей себе заранее собирала где-то в тайнике – и ушла не просто так, а слиняла от цивилизации. Может, её люди бесили. Или она к пост-апокалипсису готовилась.

– Не. Не было такого.

– Почему нет?

– Да пропала она. Если бы она из этих, которые выживать собирались, была, в деле было бы указано. А она реально просто пропала. Вышла собаку вроде выгуливать… и не вернулась.

– Собаку выгуливать… в деревнях собак разве выгуливают? Они сами бегают или на цепях сидят.

– Так там посёлок, двух и трёхэтажные дома.

Костя ухмыльнулся.

– Глеб, ты не придирайся. Говорю тебе, история что надо! В психушке весь коллектив этот случай обсуждает, все кости потеряшке этой перемыли, кто только чего не предполагал! Но все склоняются, что она реально просто заблудилась… и вот чудом выжила. Не глупее же весь коллектив психбольницы одного тебя?

Глеб мог бы поспорить, но не стал.

Итак… придумать маньяка можно, конечно, но для этого нужны материалы уголовного дела, а их нет. И к теме конкурса маньячила не так хорошо подходит, как выживание в лесу. Да и чревато… если конкретного маньяка нет, его имя не называется, а лицо не показывается, – это не интересно, какое это к чёрту расследование? Зритель только разозлится, что его пустыми щами кормили, заинтриговали и без развязки оставили. Нет, так не пойдёт.

Глеб снова представил картинку: бедная девушка сидит, скорчившись, под деревом, под проливным дождём. Кутается в какую-нибудь кофточку. И ноги обязательно босые, с прилипшими к ним грязными листьями. И губы трогательно дрожат.

Сердце у Глеба забилось быстрее.

– Вижу, проникся, наконец. – Костя доел бургер и отставил пустой стаканчик. – Да?

– Да. – Глеб кивнул. – Да! Это – то, что надо! Спасибо!

Костя довольно усмехнулся.

– Ну вот, а ныл, что я бесполезный.

– Я ныл? Да я дебил! Ты – суперполезный. Ты крут, Костя.

– Ну, ладно! – Тот приосанился и подсел поближе. – И что дальше?

– Что? – Глеб развалился на стуле. – Дальше ты вытащишь эту потеряшку из психушки – и мы все вместе поедем в тайгу.

– Чего? – До Кости доходило долго. Он хмурился и морщил нос.

– Да-да, всей нашей тёплой и тесной компанией. Будем снимать. В реальной обстановке, так сказать.

– Подожди. Но вытащишь – это вообще-то похищение человека. За это срок дают. Не, на такое я не подписывался.

– Да брось ты! Какое такое похищение? Кому нужно разбираться? Пропала – и фиг с ней! Никто не будет напрягаться ради какой-то психической потеряшки. Сам же говорил – никому дела до неё нет. Может, решат, сама ушла.

– Ну вообще… – Костя задумался. – Если сделать так… типа родные нашлись. Обрадовались, приехали и просим разрешить забрать её домой… а потом вернём, скажем – нет возможности оформить опеку. Она же не в себе. Ну или у нас обстоятельства изменились. В общем, заберите назад. Как тебе план?

– Вообще идеально! А у неё настоящих родных разве нет?

– Не-а. По крайней мере, близких родственников.

– Значит, за ней никто не приедет?

– Точно нет. Тётка как раз и говорила, что жалко ей девку эту, куда той идти, когда выпишут, она же совсем одна.

– Так она сирота?

– Кто-то из дальних родственников её воспитывал, но спился, пока она числилась пропавшей.

– Вот и отлично тогда. Так ты сделаешь? С помощью тётки своей? Скажи, мы помочь хотим, снять её историю, тогда девчонку точно кто-нибудь приютит, найдётся какой-нибудь филантроп и о ней позаботится. И тебе это нужно для карьеры. Ради племянника-то тётка же не откажется помочь? А я займусь оборудованием, аренду оформлю. Ну и вообще сборами.

– Ну, не знаю. Тётку на такое уговорить непросто. Она меня не очень любит. И ещё оформить бумаги надо. Это время, деньги…

Глеб достал из салфетницы салфетку и чиркнул на ней несколько цифр. Придвинул Косте.

– Столько хватит?

Тот сразу же расплылся в довольной улыбке.

– Хватит. И в титры меня добавишь!

– Идёт.

– А кто ещё с нами?

– Никто. Зачем нам ещё кто-то?

– Да нет, сами мы с ней не справимся. Девушка какая-нибудь нужна. Не, ну ты правда не понимаешь. К примеру, кормить если что, ты её будешь? С ложечки? Или кормить ладно, захочет – сама поест. А мыть? Переодевать? В туалет водить?

– Это всё надо делать? – Изумился Глеб.

– Ну, не точно. Но она же не в себе. Случись что – я точно делать этого не буду.

– Да я тоже как-то не готов. – Признался Глеб.

– Ну так значит бери… Ну, позови кого-нибудь из девчонок.

Глеб задумался.

– Кристину разве что.

Костя прикинул.

– Ну да, подойдёт. Она хоть и глупая, но добрая. Заранее только не говори, для чего зовёшь, а то даже ей хватит мозгов отказаться.

– Чего я, дурак, что ли. Скажу – как помощницу зову, фильм снимать. Она же тоже на режиссёрском училась. В титры даже можем вписать, мне не жалко.