Лесной прадедушка (Рассказы о родной природе)

Она лаяла, прыгая и вертясь под густой елью.

Иван Иванович внимательно оглядел дерево, поманил меня и передал своё ружьё.

— Видишь на суку у самого ствола гнездо темнеет? Это беличье гайно. Ну-ка, стрельни в него.

— Зачем стрелять?

— Делай, что говорю.

Я прицелился и выстрелил. Сверху посыпались сухая хвоя, сучки… Но из гнезда никто не выскочил. Зато Стрелка, подзадоренная моим выстрелом, ещё пуще залилась лаем.

Старик одобрительно кивнул головой, присел на корточки и стал рассматривать на земле упавшие ветки, сучки… Я ничего не мог понять.

— Поди-ка сюда, — позвал дед, — погляди хорошенько.

Я пригляделся к земле. Рядом с упавшими сучками и ветками что-то краснело вроде ягодки. Тронул пальцем. «Да это же свежая кровь!» А вот и ещё откуда-то сверху капнуло.

— То-то и есть, что кровь, — весело ответил Иван Иванович. — Полезай на дерево да сковырни гайно, мы его тут исследуем.

Я мигом взобрался на ель, спихнул беличье гнездо и сам спустился на землю.

Стрелка так и кинулась к гайну, но окрик хозяина её сразу остановил.

Сброшенное гайно очень походило на гнездо сороки. Оно было заплетено сучьями не только снизу, но и сверху и с боков, а с одной стороны оставалось круглое отверстие. Старичок осторожно ткнул туда прутиком, но в гнезде никто не шевельнулся.

— Значит, сразу наповал, — сказал Иван Иванович и начал разламывать гнездо.

«Кто же внутри? — подумал я. — Наверное, белка».

Иван Иванович с силой тряхнул полуразломанное гнездо, и из него на траву вывалился тёмно-бурый зверёк гораздо крупнее белки.

— Куница! — воскликнул я.

— Она и есть, — весело подтвердил Иван Иванович. — Куница большая охотница до пчелиного мёда. Я ещё вчера по вашим рассказам понял, кто такой в дупле баловался. — Старичок кивнул головой на куницу. — Она и этой ночью опять в дупле побывала. Наелась мёду и отправилась в первое попавшееся гайно спать. Куницы всегда так делают. Только отдыхать-то ей долго не пришлось: Стрелка моя сразу её по следу разыскала, а ты её прямо в гнезде и уложил. Ну, а теперь, — добавил Иван Иванович, — идём из дупла мёд выгребать. Пчёлы всё равно уж помёрзли. Он им не нужен.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

Дед Семён был старый охотник, много побил на своём веку разной птицы и зверя, хаживал он и за медведем, только давно это было, а вот теперь остарел, стал любить охоту, какая поспокойнее. Больше всего пришлась ему по душе охота с манком за рябчиками. Для такой охоты самое время — конец сентября.

Хорошая это пора. Лес весь разукрашен в жёлтые, красные, золотистые краски осени. Воздух чистый, прохладный, и так славно попахивает грибами и опавшей жухлой листвой!

За рябчиками лучше всего охотиться на утренней зорьке, когда день обещает быть ясным, безветренным. В такую погоду задорный лесной петушок охотнее всего идёт на манок.

За долгие годы жизни в сторожке дед Семён уже привык вставать на заре. Вот и теперь он вышел из домика, огляделся и закурил трубочку.

Солнце ещё только вставало из-за верхушек леса. Его косые лучи прорывались сквозь поредевшие ветви старых берёз и освещали поляну перед сторожкой. Вся поляна была седая от сильного утреннего заморозка.

«Красный будет денёк, самый подходящий для рябца», — подумал дед. Он вернулся в дом, оделся, взял из угла ружьё, сумку с манками и отправился на охоту.

Тропинка вела сперва сквозь мелколесье. По сторонам толпились молодые берёзки, белые, с редкой позолотой ещё не облетевшей листвы. Огромные грибы подберёзовики, совсем разбрюзгшие от старости и осенних дождей, будто серые круглые блины, виднелись тут и там возле дороги.

На поляне, куда вышел дед, стояла рябинка, вся украшенная ярко-красными гроздьями ягод. Целая стая дроздов с громким трескучим криком слетела с дерева.

«Ишь ты, к отлёту готовятся!» — подумал старик.

В это время где-то над головой раздался протяжный, стонущий крик.

Старик поднял глаза, прищурился от яркого солнечного света и едва разглядел летящих птиц. «Ага, вот они».

Большой косяк журавлей, вытянувшись волнистой лентой, летел высоко в небе. Птицы держали путь на юг. Их печальный крик звучал, как последний прощальный привет родным местам.

«В тёплые страны направились, — подумал дед Семён. — Что ж, пора, вся перелётная птица теперь на юг подаётся, остаются в наших лесах рябцы, да тетери, да глухари-мошняки. Этим лететь не полагается, всю зиму у нас живут».

Старик миновал поляну. Дальше пошёл смешанный лес: осинки, местами березнячок, а среди этого чернолесья росли старые ели. Земля под ними была покрыта твёрдыми зеленоватыми листочками брусники и черники. Кое-где ещё уцелели последние ягоды.

«Ёлки, ягодничек, а рядом ручей, весь в кустах ольховника, тут-то рябцам и водиться, — подумал старик. — Нужно попробовать поманить». Он выбрал удобное место возле ёлок, уселся на пень и вынул из сумки манок, сделанный из зайчиной косточки.

Дед Семён взял его в рот и слегка подул. Раздался тонкий, протяжный свист: «Тю-ю-ю-ю-ю! Тю-ю-ю-ю-ю!..» И под конец задорный короткий перебор: «Тю-тюрю-рю». Так обычно свистит рябчик, подзывая другого.

Дед Семён поманил раз, второй и замолчал.

Не прошло и минуты, как невдалеке из чащи раздался ответный свист.

Подождав немного, старик ещё поманил. В ответ послышался громкий, трескучий шум крыльев: «Фр-р-р!» Это лесной петушок перелетел с ёлки на ёлку, а может быть, слетел на землю.

Теперь нужно сидеть неподвижно, иначе рябчик сразу заметит. Ведь он сейчас высматривает, ищет, где же сидит тот, другой, что первый подал свой голос, а потом замолчал.

Старик зорко вглядывался в тёмные ветви елей, не упуская из виду и всю полянку. Ведь рябчик частенько не летит на манок, а бежит по земле, как мышь. Иной раз подбежит совсем близко к охотнику, тот его и не заметит, зато рябчик уже разглядел человека. Неожиданно где-то сбоку раздаётся знакомое: «Фр-р-р-р!..» — и не успеет охотник даже вскинуть к плечу ружьё, рябчика уже и след простыл: мелькнул бурым пятном среди еловых веток и скрылся из глаз.

Никак нельзя прозевать юркого петушка, если даже он не летит на манок, а бежит по земле.

Вот между ёлками что-то шмыгнуло. Дед Семён приподнял ружьё. Вот опять мелькнуло — рябчик. «Ишь какой шустрый! Только покажется — и снова за ёлку, никак выстрелить не успеешь».

Действительно, рябчик, видно, попался бойкий. Побегав около ёлок и не найдя на земле своего собрата, он вдруг зашумел крыльями, взлетел и уселся на голый сук берёзы прямо перед охотником.

Раздался выстрел. Рябчик пёстрым комочком упал на землю.