Лесные сказки

Отдышавшись, Сеня встал на лыжи и, перекинув через плечо веревку, которую всегда носил с собой, двинулся в сторону дома.

Идти было очень трудно: лыжи проваливались в рыхлый снег, салазки вязли. Но лесовичок не сдавался, он упорно тянул за собой тяжелую ношу: корольку нужна помощь. Отец и дед помогут ей: они владеют древним искусством лекарской волшбы. Ясень же для этого еще слишком мал. Ему покамест приходится все делать собственными силами.

Порывы ветра срывали снег с поверхности земли, швыряли пригоршнями в лицо, слепили глаза. Верхушки елей и сосен гнулись под порывами ветра. Они шумели, вздыхали, стонали под напором начавшейся пурги.

Ясень упрямо шагал вперед, согнувшись почти пополам. Не было видно ни кустов, ни прежнего следа, даже огромные стволы деревьев растворились в темном снежном вихре ... Казалось, от прежнего хорошо знакомого и уютного мира осталась лишь эта сплошная круговерть.

Несколько часов Ясень шел почти наугад, подчиняясь лишь собственному внутреннему чутью. Сколько прошло времени, лесовичок не знал. Он сильно устал. В легких не хватало воздуха. Мальчик остановился и без сил припал спиной к боку птицы. Ее перья топорщились от ветра, но тельце было еще теплым. Это придало сил: нужно торопиться. Успеть. Спасти несчастную пичугу от верной гибели.

Ясень надвинул поглубже шапку и снова впрягся в салазки. Он тянул, падал на колени, вставал и снова шагал и шагал вперед.

Ночь упала внезапно. Иногда надежда почти оставляла мальчика. Было непросто поверить, что у него получится спастись самому и спасти замерзающую птицу, когда кругом кружится свирепая свистящая чернота. Когда уже не чувствуются пальцы рук и ног, плечи разламываются от тяжести, колени не сгибаются ... когда единственной ниточкой, связывающей его с уютным теплым домом остается только неотступное чувство, что ты не сбился и на верном пути.

Ясень, задыхаясь, взобрался на очередной подъем. Последнее, что он успел увидеть перед тем, как потерять сознание, это далекие и неясные тени. Они двигались ему навстречу.

***

– Ах, глупыш, глупыш, - услышал Сенька ласковый голос мамы, когда сознание вернулось к нему, - как же ты нас напугал.

– Птичка? ...

Голос Ясеня был хриплым, простуженным.

– С ней все хорошо, Сенечка, не волнуйся.

Мама ласково убрала с потного лба сына налипшие пряди пшеничных волос.

В это время в его комнату вошел дед.

– Здорово, Ясень, - голос деда был суров, но в глазах светились теплые огоньки.
– Спасатель ты наш, бестолковый.

Сеня распахнул от удивления глаза: почему бестолковый?

– Королек-то и не собирался умирать, горе ты луковое, - объяснил дед, видя недоумение на лице Сеньки.
– Он просто объелся мерзлых семян, вот и свалился с ели. А как только семена в его зобу-то согрелись, он и ожил. Вот так-то. Такие обмороки с лесными птицами зимой часто случаются.

Эх, ты, горе-спасатель! Учиться тебе еще многому надобно. Но за то, что птицу в беде не оставил, - хвалю. Знать, быть тебе славным хранителем леса.

Конец

Медведь-шатун

Густой туман молочной пеленой укрыл лес еще с вечера.

– К морозам, - проговорил дед Веденей, выглядывая в окошко.

И верно. Мороз к ночи покрепчал. На ветках деревьев и кустов, на каждой травинке-былинке повис тяжелый мохнатый иней.

Ясень, маленький лесной человечек, внук деда Лесовика, сидел на подоконнике и смотрел из окошка горницы на толстые стволы деревьев, утопающие в молочной мгле. Они темными расплывчатыми силуэтами выступали из тумана, словно призраки неведомых гигантов. Огромные ели стояли в белом одеянии, словно шатры какого-то заморского царя.

" Нет, - подумал вдруг Ясень, - это шатры самого Карачуна - жестокого и свирепого бога холода и мрака.
– О нем рассказывала лесовичку бабушка. Карачун приходит на землю вместе с зимой. Он бродит по лесам в синей шубе, трясет длинной седой бородой, а в руках у него морозящий посох.
– Теперь только держись: морозная стужа до самого февраля продержится".

Ясень волновался: сегодня у него особенный день. Отец обещал взять с собой на обход лесных угодий. Ведь он, как и все семейство лесовиков, хранитель леса, помощник самого Яробора - верховного волхва-стража.

Но отца все еще не было. Он ушел рано утром, когда Ясень еще спал, и вот теперь уже скоро обед, а отца все нет и нет.

В горницу вошла бабушка. Она взмахнула рукой, и из ларя, стоявшего в углу горницы, в тот же миг вылетела белоснежная льняная скатерть. Сама улеглась на стол, растянулась, не оставив ни единой складочки. А из кухни уже дружным строем вышагивали горшки с кашей, широкие плоские блюда с запеченной под клюквенным соусом рыбой, берестяная корзинка с хлебом и кувшины с ягодно-медовым взваром.

– Ты чегой-то такой смурной, Сенюшка?
– спросила баба Липа, заметив грустное лицо внука.
– Придет отец-то, как раз к обеду поспеет. А опосля и пойдете в обход. Твой отец весь в деда: раз обещался - значит, слово сдержит.

Тут и мама из кухни подоспела с блюдом дымящихся блинов на заедки.

– Дед-то уже и сани приготовил. С ветерком покатите, - улыбнулась она сыну.

Дедушка Ясеня вошел в горницу и тоже выглянул в окошко:

– Что-то Карачун разгулялся не на шутку. Ежели такой мороз еще пару дней простоит - быть к Коляде знатным горкам.

– Простоит. Куда денется?- отозвалась бабушка.
– А горки-то уж и ладить пора. Как думаешь, Веденей Борович?

– Пора, пора. Завтра и начнем.

– А зачем горки ладить?
– тут же заинтересовался Сенька.
– Снегу-то вон сколь навалило - катайся не хочу.

– Да то не простые горки-то, - усмехнулся в усы дед.
– Через несколько дней будет большой праздник - рождение Коляды ...

Но тут распахнулась дверь из сеней, и в горницу вошел отец Ясеня. У него было серьезное и чем-то озабоченное лицо.

– Случилось чего?
– тут же спросил посуровевший дед.

– Случилось, - кивнул Деян Веденеевич - Злыдень объявился. Медведя поднял. Пока по лесу гоняет, но уже близко от людской деревни.

– Охти, батюшки, - прижала ко рту край платка бабушка.
– Да откель же у нас Злыдню-то взяться? В прошлом годе одного-то за дальние болота выгнали да и усыпили вечным сном.

– Видать, Леший нового призвал, прохиндей. Сам в зимнюю спячку залег, а своего подручного заставил пакостить, - ответил дед.
– Надобно мишку-то перехватить. Не допустить, чтобы нашкодил в деревне-то.