Лестинца
Шрифт:
– Да ну как же это можно?
– отогнал Ригг мысль о предательстве, - Итернир тот такой человек, вроде, что никогда не предаст. А принц... Нет, ну они же слово давали!
– Так слово, оно же того... вроде сам дал сам и это... взял, нехитро попытался объяснить Крын.
– Да нет, да не может же быть, - бормотал себе Ригг.
Ланс между тем успел побриться, Ригг также последовал его примеру. Крын счастливо улыбнулся, глядя, как тот скоблит кожу ножом, - его подбородок был все еще по-мальчишески гладок.
Солнце клонилось к закату. Не находя себе места, Ригг слонялся по уступу, Крын, прислонившись
– Это же надо, красота-то какая!
Крын очнулся от дремы, подошел. За волнениями они и впрямь не заметили потрясающего вида, что открывался с уступа. Взгляд терялся в необъятных просторах неба. Самая высь обладала неповторимой глубиной, притягивая взор. Внизу словно молочное озеро колыхался над болотом туман. Сразу за ним плотным зеленым ковром раскидывался лес. Темно-зеленый у самой кромки болот, он был совсем другим у дальнего его края, где нежно зеленые листочки трепетали, сливаясь в прозрачную, совсем светлую, дымку.
Но больше всего поражало то, что были видны ступени за лесом, по которым они пришли сюда, были видны оба края лестницы с боков, открывая вид на землю внизу: поля, деревни, голубые нити рек широко и необъятно простирались вокруг и скрывались в темнеющей дали вечернего неба. Все это ставило их перед подавляющей грандиозностью Лестницы. Казалось, что эта скала, болота, лес висят прямо посреди неба.
Это было нереально. Этого не могло быть.
– Никогда такого не видел, - сел, наконец, к скале, очнувшись от зрелища Ригг, - это как же все держится-то? Это же прямо в небе. И вот ведь, что удивительно, внизу, с земли я видел, что Лестница везде ровная, тонкая, нигде не расширяется, а тут вон что творится. А?
– Это да, - чесал в затылке Крын, - может нам того... покушать?
Поели. Ригг ел все еще потрясенный увиденным. В этот день они доели последние свои припасы.
– Вот и все, - сокрушенно сказал Ригг, вытряхивая крошки из пустого мешка, - дальше-то как будем? Камни жевать?
– Так э-э... завтра, наверное, и думать того... будем, философично заметил Крын.
– Думаешь? Ну, может оно и так.
Ланс меж тем как сидел, спиной опершись на камень, так и заснул. Неслышно беззвучно.
– Ты бы хоть подстелил чего, - заметил ему Ригг, - камень-то он токмо по началу теплый, а после остынет, и сам из человека тепло тянуть будет.
Ланс не пошевелился. Ригг же достал из своего мешка одеяло и аккуратно постелил для себя.
– Вот, уж отведайте, чего Керен послал, - сказал крестьянин, ставя на стол жареного цыпленка.
– Слушай парень, ты хоть руки мне, может, развяжешь? попытался потрясти связанными за спиной руками Итернир.
– Ага, развяжу, - согласился солдат, - а потом ты мне этими же руками, как сам сказал, всю морду в кровь расцелуешь. На кой Ёнк мне это надо? Я тебе их лучше наперед перевяжу.
– И ты думаешь, что так намного лучше?
– спросил Итернир с сильным сомнением в голосе, разглядывая свои посиневшие руки.
– Как есть, - пожал плечами гвардеец, а все остальные его слова потонули в брызнувшем курином соке.
Принц ел степенно, помогая себе ножом. Крестьянин же, невысокий поджарый человек с почерневшими руками и выцветшими
глазами, к еде не прикоснулся. Видно уже поел. Или это его ужин ели сейчас другие.– Как жизнь-то Неуём?
– спросил, наконец, Котьен.
– Да как она может быть, - пожал плечами крестьянин, - тебе скажешь, что хорошо, так завтра же придешь с подмогой, излишки изымать. Да и ладно бы, если хоть сказать-то так было бы можно. Один-то много я не наработаю. У соседа, вон коза сдохла, мелочь, а все же что-то приятное.
Итернир, слушая, старательно пытался поднести кое-как оторванную птичью ногу ко рту. Удавалось с трудом.
– Ну, вот, - засуетился крестьянин, когда от курицы остались только мелкие кости, а кувшин бражки опустел, - вам, сиятельный принц, осмелюсь предложить свою постель, уж вы не побрезгуйте, тебе, Котьен уж на полатях постелю, а пленника вашего, наверное, на сеновал отведете, как всегда?
– Ага, - вытер пальцы о штаны Котьен, - ты ж уже сколько раз гостей снизу встречал, чего суетишься-то. И впрямь ты, Неуём, какой-то неуемный! Ха-ха!
Предмет веселья гвардейца остался непонятным для его провожатого и пленника.
– Ну ладно, - проговорил вдруг Итернир твердым голосом, - вели, Кан-Тун, то есть, сиятельный принц, этим выйти пока, нам поговорить надо.
– Не о чем нам с тобой говорить, - не меняя гордой осанки, принц.
– Нет, - не успокоился Итернир, - есть о чем, о болоте, о лесе, о скале, о троих на уступе.
– Сам про них все хорошо знаю.
– Светлый принц, - нерешительно, ничего не понимая, почесался Котьен, - может его успокоить?
– Погоди, - жестом остановил тот.
– Правильно, погоди, - поддержал Итернир, - короче, сиятельный принц, я тебе хочу, пожалуй, кое-что предложить.
Принц напрягся, повисла пауза.
– Ладно, - решил он, - выйдите все.
– Что у тебя есть?
– У меня-то? У меня есть. Есть что вспомнить! Про лес, про болото, про скалу, про троих на уступе!
– Это все?
– Ага! Все! Почти! Все было бы, если бы тебя бросили. В лесу, когда дикари тебя на алтаре выпотрошить собирались или на болотах, когда ты в горячке валялся! В лесу бы нас оставили, и всю оставшуюся жизнь мы бы дикими зверьми в дебрях шатались, на звезды бы выли. Понял я кое-что. Испытывает нас Лестница. Каждого проверяет. Каждый уже мог бросить остальных: Ригг, когда нас дикари схватили. Ланс, когда нас в болоте на куски резали, сами-то они могли уйти, а вернулись!..
– И далеко бы они ушли?
– Правильно, недалеко! Потому нам вместе держаться надо. Меня бы оставили в болотах, на стену бы не поднялись. А когда я на верх поднялся, не бросал бы вниз веревку, ушел бы восвояси, так нет! Вытянул я на свою голову тебя! В общем, теперь твоя очередь пришла. Теперь тебя испытывают.
– А Крын как же?
– Не знаю. Его пора, видно, потом наступит. Если наступит.
– Все у тебя хорошо, но только Лестница кончилась.
– А ты ее конец видел?! Сам видел?! Своими глазами?! Молчишь? То-то. Эти тебе понарасскажут. Такие же самодовольные как ты дошли, во что-то потрудней Стены уперлись сели, герои непобедимые, и сказали, что дальше просто ничего нет! А ты уши развесил. А еще немного пройдешь, и сам так твердить начнешь.