Лестница Бога. Обретение магии. Часть 3. Новый мир
Шрифт:
– Уточните сроки. Неограниченно – слишком растяжимое понятие.
– Госпожа, подозреваю, что если внешние факторы не изменятся, объект может не проснуться никогда. А существовать в саркофаге тело может как сотни, так и миллионы сол. Возможно, еще дольше.
– У вас, наверное, имеются какие–то предложения?
– Госпожа, дальнейшее принудительное поддержание жизнедеятельности организма образца номер один лишено всякого смысла. Генетических изменений в нем больше не происходит – объект достиг конечной стадии эволюции. Геном объекта стал более узнаваем и сильно напоминает человеческий, если не считать множества дополнительных включений и пока непонятых учеными связей между считавшимися до этого независимыми его участками. А так как дальнейшие мутации у исследуемого объекта отсутствуют, считаю необходимым приступить к разработке мер по принудительному его выведению из состояния затянувшегося сна.
– Какие меры вы предлагаете?
– Для начала – медикаментозные. Известен ряд препаратов,
– А может и не проснуться.
– Если вариант номер один не поможет, попытаемся вывести объект из состояния сна путем воздействия неблагоприятных внешних факторов – от понижения температуры до воздействия раздражающих запахов, звуков и раздражения кожных покровов разрядами электрического тока. Если не поможет и это – вторым шагом отключим подачу физраствора, заглушим выработку реактором энергии и откроем саркофаг. Без доступа пищи и энергии объект или проснется, или нет. Но это, разумеется, крайний вариант – если не помогут первые два способа.
– А если не поможет и третий?
– Значит, не судьба, госпожа. Мы не можем поддерживать жизнедеятельность организма объекта вечно. Семнадцать сол прошло, ждать дальше бессмысленно.
– Не будет ли это убийством?
– Госпожа, если человеку не принесли еду домой – он встает и идет за ней сам. Если же пациент, имеющий возможность, приложив некоторые усилия, наесться досыта, вместо этого продолжает сидеть дома и умирает с голоду – в своей смерти виноват только он. Сказать по правде, я вообще считаю, что первые два способа не помогут, и предложил вам опробовать их только ради прелюдии к третьему варианту. Для очистки совести, так сказать. Чтобы никто не мог обвинить нас в том, что мы не предприняли всех возможных шагов…
– Пусть будет так. Я даю свою санкцию на прекращение этого этапа исследований и выведение исследуемого объекта из состояния сна. Надеюсь, он проснется…
***
Голубое безоблачное небо, лазурное море, мелкими шипящими волнами набегающее на прибрежный песок, и затерявшиеся в этом песке ракушки… Пальмы, склонившие свои листья к самой воде и дающие легкую тень от теплого, совсем не обжигающего солнца, находящегося почти в зените. Слабый ветер колышет листья пальм и дарит своими нежными шелковистыми объятиями приятное ощущение прохлады и свежести. Стайки небольших разноцветных рыбок резвятся в прибрежной полосе, сверкая бликами радужной чешуи. В небесах чернеют точки высоко парящих птиц – они ловят восходящие потоки теплого воздуха от прогревшейся земли и высматривают в заросшей мягкой шелковистой травой земле что–то нужное им одним…
Все вокруг дышало негой и покоем – мир полуденного солнца блаженствовал в расслабляющей полудреме. Возможно, именно так и должен был выглядеть мифический рай – он не помнил. Впрочем, не помнил он и самого слова «рай» – просто когда–то, устав от суматохи и тягот жизни, он захотел тишины и покоя, оказавшись в этом райском уголке неизвестного мира. Как он сюда попал – он тоже не помнил, да и стоило ли возвращение воспоминаний затраченных на подобную попытку усилий? Не помнил он многого – кто он, откуда, как его зовут и зачем он здесь. Когда–то он не был таким спокойным – он не помнил своей прошлой жизни, но знал, что так, как сейчас, было не всегда. Однако сейчас он существовал именно здесь и именно сейчас – неподвижно сидел, скрестив под собой ноги, на гостеприимном берегу и смотрел на ласковое, умиротворенное море. Он всегда мечтал просто сидеть на берегу и просто смотреть вдаль, наблюдая, как на берег с легким, едва слышным шипением накатываются пришедшие из–за горизонта невысокие морские волны. Быть может, именно в этом и есть смысл жизни? Найти, в конце концов, место, которое подарит тебе не богатство, не власть, а просто покой?
Он ни о чем не думал, да и не хотел ни о чем думать. Он вообще ничего не хотел – у него и без того имелось все, что требовалось для обретения покоя. Когда–то он был обуреваем желаниями, и ему постоянно что–то было нужно – есть, спать, куда–то идти, что–то делать… Сейчас он наконец–то оказался избавлен от всей этой суеты – сам мир, в котором он находился, освободил его от примитивных животных потребностей. Кто такие животные – он тоже не помнил, хотя само слово казалось знакомым и будоражило что–то важное в закоулках его души, будило какие–то тревожные воспоминания, пытающиеся иногда прорваться сквозь пелену забвения. Они омрачали радость блаженного созерцания мира, и он пытался запрятать эти воспоминания на задворки своего сознания – его мятежные мысли каким–то образом отражались на состоянии мира, внося разлад в идеальную гармонию раскинувшегося перед ним райского уголка мироздания. Поэтому ничто не должно было нарушать его умиротворенного покоя. Ничто…
Так проходили бесконечно длинные и столь же бесконечно прекрасные дни, чередующиеся не менее прекрасными ночами, когда спрятавшееся за горизонт солнце сменялось на потемневшем и усыпанном звездами небосклоне несколькими разноцветными
яркими лунами, и засыпающий мир накрывали радужные ночные сумерки. Дни сливались в годы, годы – в века, а века – в вечность, но ничто не менялось в окружающем мире – лишь бескрайнее небо, спокойное море, песчаный пляж, прохладный ласковый ветерок, вечнозеленые пальмы и безграничный покой. Быть может, эта вселенная просто спала? Тогда это был самый прекрасный сон из всех, которые он видел, и он от всей души желал, чтобы этот сон продолжался вечность…***
Где–то в резиденции клана Камэни:
– Тан Сил, в каком состоянии сейчас образец номер один?
– Госпожа матриарх, как я и предполагал, ни один из медикаментозных препаратов не оказал на объект никакого воздействия – тело объекта просто не стало потреблять эти препараты. Даже будучи принудительно введенными в кровь, они в скором времени оказывались выведены объектом из собственного организма.
– То есть объект оказался иммунным к любому яду?
– Для нас это свойство объекта тоже оказалось очень интересным открытием, несмотря на то, что мы были, в принципе, готовы к подобному результату эксперимента. Ведь и раньше объект забирал из физраствора только те вещества и микроэлементы, которые были ему нужны, напрочь игнорируя все остальные. Поэтому, убедившись в бесперспективности первого метода, мы попытались вывести объект из состояния сна с помощью сильных раздражителей. Признаться, и на этот метод я тоже крайне мало рассчитывал, что и подтвердил ход дальнейших наших экспериментов. На сильные запахи объект не реагировал, как и на незначительные механические воздействия. Зато воздействие на болевые рецепторы нервных окончаний электрическим током привело к неожиданному результату – объект просто уничтожил аппаратуру, создав вокруг саркофага знакопеременное электромагнитное поле необычайной плотности. Эксперимент повторялся несколько раз, и каждый раз результат был одинаков – полное уничтожение аппаратуры. После неудач с первыми двумя вариантами мы перешли к третьему, открыв крышку саркофага и отключив подачу физраствора. Объект отреагировал на наши действия резким увеличением потребления энергии, причем рост продолжается даже сейчас – объект полностью перешел на энергетическое питание. Ситуация осложняется тем, что вокруг объекта образовался силовой кокон неизвестной нам природы, не пропускающий к объекту ничего – ни механических устройств, ни сканирующего поля. Подозреваю, что таким образом объект защищается от неблагоприятного воздействия на его биологическое тело окружающей среды. С появлением вокруг объекта силового щита у нас больше не осталось возможности каким–либо образом влиять на ход эксперимента. Госпожа, остался последний шанс – отключить объект от источника энергии. Я прошу у вас санкции на отключение термоядерного реактора и эвакуацию обслуживающего персонала лаборатории – последствия отключения объекта от источника энергии столь большой мощности я спрогнозировать не могу.
– Других вариантов нет?
– Госпожа, мы с вами ранее уже обговаривали подобную ситуацию. Отключение реактора – единственный оставшийся способ прекращения затянувшегося эксперимента.
– Хорошо, тан Сил, отключайте. И держите меня в курсе событий.
***
В мире спокойствия, гармонии и ласковой, убаюкивающей тишины и неги происходили какие–то непонятные изменения, но он никак не мог понять – какие. Окружающее пространство по–прежнему выглядело неизменным – то же небо, то же море, тот же пляж, но казалось, будто из мира исчезает что–то эфемерное, но жизненно важное. Утекает, как морская вода в прибрежный песок. Думать над этим не хотелось. Мысли, такие же сонные и тяжелые, как набегающие на берег волны, неторопливо ворочались в голове, пытаясь осмыслить происходящие вокруг него явно деструктивные процессы. Однако даже без этих мыслей он знал – не понимал, а просто знал – мир гармонии и безмятежности умирает, из него уходит душа. Что–то важное, без чего невозможно существование этого мира, из него куда–то исчезло, а без этого неизвестного элемента мир был обречен. Он знал, что сможет ненадолго продлить агонию мироздания, отдав ему самого себя, но подобное действие было бессмысленным по своей сути – если мир все равно умрет, то уже неважно, когда – сейчас или чуть–чуть попозже. Быть может, стоит подняться над миром и посмотреть, чего тот лишился? Возможно, этот мир еще можно спасти…
Приняв такое непростое решение, он очнулся от дремы, вынырнув из нирваны, взмахнул крыльями, одним мощным рывком послав свое гибкое сильное тело в небесную синеву, и, зачерпнув из сути мироздания столько энергии, сколько смог взять, раскрыл дорогу в вечность…
***
Айлинэри, с головой погрузившись в монотонную текучку, вынужденно задержалась в своем расположенном на самом верхнем этаже клановой резиденции кабинете, чтобы разобрать накопившиеся за несколько дней документы. Неожиданно в тишине раздался пронзительный писк селектора, сопровождаемый красным свечением – пришло срочное сообщение. Включив экран и соединившись с секретарем, женщина услышала взволнованный голос секретарши: