Лестница бога. Ступень 5. Бегство в Эдем. Том 1

– Хорошо, положим, кто–то догадался, что Алишана убили.

– И этот кто–то захотел отомстить – ведь если смерть Алишана Ойхо в дуэльном круге от твоей руки считалась бы несчастным случаем, то любая другая смерть законом Оканийской империи признаётся убийством.

– Если у обвинителя окажутся на руках неопровержимые доказательства.

– Совершенно верно, молодой человек, вы мыслите в правильном направлении. Итак, кто–то догадался об убийстве, но доказательств нет – даже врачи признали смерть Алишана Ойхо обычным несчастным случаем. Тогда этот кто–то начинает копать, находит истинного виновника убийства и решает отомстить. У этого кого–то явно имеются обширные деловые связи, позволяющие ему получить ту же информацию, что и я, а у меня, поверьте, очень хорошие возможности. Круг подозреваемых резко сужается, и остаётся только отыскать мотивы.

– Вы нашли подозреваемого?

– Убитый Алишан Ойхо являлся племянником преподавателя вашей академии Свана Ойхо. Сван Ойхо вёл у Линнеи Рэй курс боевой тактики и поставил ей на экзамене «удовлетворительно». Дальше продолжать?

– То есть этот самый Сван Ойхо просто отомстил Линнее и поставил ей не ту оценку, на которую она сдала экзамен? Значит, достаточно всего лишь поднять протоколы и установить истину?

– Не совсем так, молодой человек. Оценка выставляется автоматически, по результатам имеющихся в памяти искина академии результатов сданного экзамена. Для того, чтобы искин выставил другую оценку, необходимо подменить не сами результаты, а экзаменационный лист. То есть подчистить память искина. Обычная проверка не выявит каких–либо нарушений.

– Но что же тогда делать? Ведь должен быть какой–то выход!

– Разумеется, должен. Любая коррекция памяти искина всегда вызывает рассинхронизацию обрабатываемых искином информационных потоков, так называемые «хвосты». Замаскировать их можно, однако полностью убрать практически нереально, поэтому для фиксации факта вмешательства в память искина уровень проводимой проверки должен быть достаточно высоким, иначе она ничего не выявит. Линнея наверняка знает свой предмет на «отлично», поэтому может воспользоваться лазейкой в уставе академии – она имеет право подать заявление на признание результатов экзаменов недействительными и потребовать созыва независимой экзаменационной комиссии. Подобный пункт прописан в уставе практически каждой имперской академии, нужно лишь порыться в документах и подать на имя ректора правильно оформленную заявку.

– Так просто?

– На самом деле это вовсе не просто, и учебные заведения крайне редко прибегают к подобным мерам. По крайней мере, мне известно всего два или три случая созыва независимых комиссий. Причина банальна – независимая комиссия, выявив факт некорректной оценки знаний студента, обычно выдаёт учебному заведению предписание на переаттестацию преподавателей, а преподавателя, допустившего выставление некорректной оценки, чаще всего увольняют без права преподавания в течение достаточно длительного периода. Как правило, одного цикла.

– Но если последствия необъективных оценок для академии настолько серьёзны, почему студенты не пользуются подобной лазейкой?

– А подумать, молодой человек? Всё дело в том, что решиться на подобный шаг может лишь студент, знающий предмет очень хорошо. Настолько хорошо, чтобы не побояться выйти против десятка пристрастных экзаменаторов, которые постараются вывернуть его мозги наизнанку. То есть прорваться на халяву не получится – комиссии можно сдать предмет, зная его как минимум на «отлично». Но, если ты знаешь предмет на отлично, зачем тебе комиссия? Преподаватель и так поставит тебе правильную оценку. А, имея удовлетворительные или даже хорошие знания, независимой комиссии сдать экзамен нереально – оторванные от своих непосредственных обязанностей и принудительно собранные в комиссию, преподаватели станут задавать экзаменуемому самые каверзные вопросы, которые тот, тем не менее, обязан знать. Представляете, что будет, если вы не ответите ни на один из нескольких десятков заданных вам вопросов? Никого уже не станет волновать тот факт, что вы знаете ответы на тысячи других, попроще. И тут как раз отличная память и глубокие знания твоей девушки сыграют основную роль.

– И как Линнея должна поступить?

– Чтобы исправить свою удовлетворительную оценку, ей достаточно подать на имя ректора заявление с требованием созыва независимой экзаменационной комиссии, указав в качестве причины пристрастность преподавателя и её обоснованные подозрения в том, что результаты экзамена были сфальсифицированы путём вмешательства в память искина методом искусственной коррекции данных.

– Последствия подобного заявления для Линнеи?

– Восстановление заслуженной оценки за экзамен и натянутые отношения со всем коллективом преподавателей академии. Вероятность подобного исхода более девяноста девяти процентов.

– А почему натянутые отношения? И почему вероятность не стопроцентная?

– По чьей вине в академию нагрянет независимая комиссия и по чьей вине будет проведена переаттестация всех поголовно преподавателей, сохранить в тайне не удастся. Причём я вовсе не уверен, что все преподаватели пройдут переаттестацию – в каждом учебном заведении имеется некоторый процент так называемого «балласта», которому не то что студентов учить, а даже уборку помещений доверить нельзя. Но и те, кто пройдёт профпроверку, явно не воспылают благодарностью к тому, кто её организовал. А, значит, не упустят ни одной легальной возможности отомстить. Линнею будут ожидать самые сложные задания, самые большие рефераты, самые каверзные вопросы, самые… Дальше список можете продолжить сами. А что по поводу стопроцентной вероятности – вы, молодой человек, ещё молоды, и не успели на своей шкуре ощутить, что в любом, даже самом очевидном деле, всегда есть небольшая доля неожиданности. Всегда может всплыть неучтённый при прогнозах фактор. Знания Линнеи могут оказаться не такими фундаментальными, как мы просчитали, комиссия будет подкуплена, ректор окажется лицом заинтересованным… Причин много, и пусть их вероятность ничтожна, но они есть. Теперь вы получили ответы на свои вопросы?

– Да, спасибо…

– Тогда можете идти – и у вас, и у меня не так много свободного времени, чтобы тратить его на пустые разговоры. И, надеюсь, что эта встреча для нас – последняя…

***

Линнею мне удалось отловить перед ужином. Пристроившись у окошка раздачи сразу же за девушкой, я набрал на поднос еды и проследовал к тому же столику, что и она, молча сгрузил тарелки на стол и так же молча стал есть, поглядывая на девушку. Линнея ела аккуратно и невозмутимо, словно истинная аристократка на приёме у императора, а не курсантка, ужинающая в студенческой столовой. Небольшие кусочки пищи она аккуратно отрезала ножом, накалывала на вилку и изящным движением отправляла в рот. Все движения девушки выглядели настолько естественными, что я залюбовался их красотой и идеальной отточенностью.

Дождавшись, когда девушка поест и, собрав посуду, отнесёт поднос к раздаче и невозмутимо пойдёт на выход, я проделал то же самое, догнав её на выходе из столовой и сказав:

– Линнея, нам надо поговорить!

Не обернувшись, девушка продолжила движение, бросив через плечо:

– Кому надо?

– В первую очередь это надо мне! – ответил я. – Я не хочу видеть, как кто–то разрушает твою жизнь, и хочу помочь!

– Я не нуждаюсь в помощи, Кейтон Тарома. Да ты и не сможешь мне помочь.

– И всё же я попытаюсь, Линнея Рэй!

Девушка замерла, остановившись, и медленно повернулась ко мне лицом, устремив взгляд своих больших карих глаз прямо в мою душу. Чувствуя, что сердце моё замирает, а душа то ли уходит в пятки, то ли воспаряет к небесам, я, с трудом проглотив вставший в горле ком, просипел:

– У тебя есть примерно девяностадевятипроцентная вероятность исправить свою удовлетворительную оценку по боевой тактике не отличную.

Продолжая так же пронзительно смотреть мне в глаза, Линнея ровным голосом, в котором отсутствовал даже малейший намёк на эмоции, проговорила:

– Повтори!

– Твою оценку по боевой тактике можно исправить. И если ты согласишься прогуляться сейчас со мной по парку, то я расскажу тебе всё, что узнал.

Несколько мгновений подумав, девушка протянула мне руку и сказала:

– Веди.

И я повёл Линнею туда, где мы всегда гуляли. Идя с ней под руку, я рассказал девушке всё, что узнал – и что результаты её экзамена были, скорее всего, сфальсифицированы её преподавателем, каким–то образом получившим доступ к искину академии, и что преподаватель Сван Ойхо является родным дядей убитого ею курсанта Алишана. Сама Линнея на то, что я назвал её убийцей Алишана, не сказала ничего, восприняв моё знание как свершившийся факт. Странно – я бы на её месте стал отпираться, ссылаясь на отсутствие доказательств… Рассказал я и о том, как можно опротестовать результаты экзаменов. Наконец я умолк, выговорившись, и мы продолжили совместную прогулку в тишине.