Лестница бога. Ступень 5. Бегство в Эдем. Том 2

Рассвет мы с Ирумой встретили с воодушевлением и тут же с первыми лучами солнца повернули на запад, предположив, что если даже не оторвёмся от погони, то в горах пауки от нас точно отстанут. Горы уже не их территория – крупных деревьев на каменистых склонах немного, и плести там паутину просто негде. Немного поспать этой ночью нам всё же удалось, и, если бы не пропажа второго рюкзака, в котором лежала почти половина нашей еды, мы могли бы весело и практически безостановочно топать в сторону гор целую неделю. Сейчас запасы нашей еды ограничивались примерно четырьмя днями похода, а там нам волей–неволей придётся охотиться. Второго лука, конечно, жалко – эту потерю нам восполнить не удастся, но самое главное – мы живы и здоровы, а вещи при необходимости раздобудем ещё. В конце концов, один лук – тот, что подарил Ируме мастер–оружейник, – у нас ведь остался.

Весь день мы быстрым шагом, практически не останавливаясь и заблаговременно обходя замеченные нами паутины, шли на запад. Даже ели на ходу, жуя холодное жареное мясо и запивая его водой из фляжек. Вот, кстати, с водой оказалось туго – за весь день нам не попалось ни единой речки, ни одного ручья. Удачно, что утром нам повезло наткнуться на маленький ручеёк и, вдоволь напившись самим, наполнить чистой прохладной водой свои фляжки. Но если завтра мы не найдём воду, не сможем даже поесть – затолкнуть в пересохшее горло твёрдый жирный кусок мяса практически невозможно. Перед закатом, обессилев, мы немного полежали прямо на траве и даже чуть–чуть поспали, невзирая на бьющее в глаза заходящее солнце. Разбудил нас громкий скрипящий клёкот арахнида, тут же подпаленного Ирумой. Погоня продолжалась…

Следующие трое суток нас гнали, как дичь, не давая даже возможности хоть немного отдохнуть. Мы исхудали и осунулись. Мои ноги гудели от усталости, а под глазами залегли тёмные круги. Моя спутница, пусть и являлась коренной лесной жительницей, выглядела не лучше. Если выживу, буду вспоминать это время как самый страшный период своей жизни – единственной бившейся в моём воспалённом от усталости и недосыпа сознании мыслью оставалось нежелание быть съеденным заживо хищными членистоногими. Никогда не думал, что пауки могут быть настолько выносливыми и способными перемещаться столь быстро и на столь большие расстояния. Правда, и пауки эти, по словам Ирумы, тоже какие–то не обычные, а изменённые магией самой богини. Руки бы поотрывать этой богине, создавшей столь кошмарные создания, да и ещё наделившей свои творения способностью разумно мыслить. А в том, что арахниды обладают разумом, сравнимым с разумом человека, у меня не осталось никаких сомнений – гнали нас грамотно, пытаясь загнать в какое–то одним паукам известное место, и, обнаружив, что им это не удаётся и добыча вот–вот выскочит из расставленных силков, резко взвинтившим темп погони.

На исходе третьих суток мы, уставшие, обессиленные и всё–таки не разглядевшие очередной ловушки, попались прямо в неё. Западню, в которую попали, мы обнаружили слишком поздно – когда, пытаясь убежать от внезапно возникших перед нами пауков, свернули в казавшуюся такой надёжной лощину и, после минутной пробежки, оказались со всех сторон окружены спустившимися с деревьев и выскочившими из укрытий арахнидами. Оглядевшись, мы к ужасу своему заметили, что путь к отступлению тоже перекрыт. И стоило ли тогда так напрягаться, пытаясь убежать от неизбежного? Скинув рюкзак на землю и поудобнее перехватив глефу, я приготовился к последнему в своей жизни бою.

– Подними рюкзак, – тихо, сквозь зубы, пробормотала Ирума, – это ещё не конец. Левее, в паре километров от нас, скалистый утёс. Если мы добежим до него – мы спасены.

– Откуда ты знаешь? – так же шёпотом спросил я.

– Когда бежала, по сторонам смотрела, – едва слышно ответила девушка.

Медленно подняв рюкзак и повесив его обратно за спину, я встал левее Ирумы, продолжавшей тихо отдавать мне указания:

– Следуй за мной и не отставай. Я пробью коридор к скале, уничтожив преграждающих нам путь арахнов, но всех, скорее всего, перебить не смогу. Если мы останемся на месте, нас просто завалят толпой, поэтому надо всё время двигаться. И, как только вырвемся из окружения, со всех ног беги за мной.

– А если я вырвусь вперёд?

– Если тебе это удастся – великолепно, но я бегаю быстрее тебя. Внимание…

И Ирума стремительно бросилась на замершее в напряжении кольцо пауков, раскрутив глефу до серебристого блестящего круга вокруг себя и нанося удары направо и налево, стремясь не столько убить, сколько нанести стоящим у неё на пути членистоногим как можно больше повреждений. Бросившиеся на девушку пауки, столпившись, мешали сами себе, поэтому ей пока удавалось остаться живой и даже ни разу не раненой. Но такое положение не могло оставаться бесконечно долго – рано или поздно преимущество в численности арахнидов непременно скажется. А, вот уже и сказалось…

Я бросился вслед за Ирумой всего мгновением позже, но наполовину пробитый ею в живой копошащейся куче пауков коридор почти затянулся, а саму девушку сбили на землю и, обстреливая липкими нитями паутины, не давали ей подняться. Тул со стрелами она уже потеряла, да и лук вот–вот слетит с перевязи, не выдержав подобных к себе издевательств. Нанося удары направо и налево, я всё же пробился к Ируме и, чиркнув по прилипшей к девушке паутине, рывком, уцепившись за шиворот, вздёрнул её на ноги и толчком придал ускорение в нужном направлении. Поняв меня без слов, девушка рванулась из окружения, опять раскрутив смертельное колесо и прорубая для меня спасительный коридор. Однако мгновения задержки, в течение которых я освобождал свою спутницу из паутины, дорого обошлись уже мне – обстрел паутиной, ведущийся по девушке, перенёсся на меня. Выстрелившие со всех сторон нити разом опутали мне ноги, повалив на землю и вынудив крутиться на спине, обрубая прилипшую паутину и отражая атаки арахнидов.

Подняться на ноги мне удалось, и даже удалось, скрипя от напряжения зубами, почти вырваться из окружения по прорубленному девушкой коридору, из последних сил уворачиваясь от летящей в меня паутины и перепрыгивая тянущиеся ко мне лапы и лязгающие жвала. Но вылетевшая неожиданно откуда–то сбоку очередная липкая нить догнала меня, сбив с ног и бросив прямо в лапы огромного арахнида, тут же вонзившего свои клыки прямо в икру моей правой ноги, которой за мгновение до этого я, не успевая дотянуться лезвием глефы, нанёс сильный удар по голове метнувшегося ко мне паука.

Укусившему меня арахниду я тут же, сквозь зубы матерясь, снёс голову и, видя, что прорубленный Ирумой проход вот–вот затянется очередными спешащими на битву мохнатыми бойцами, ринулся вслед за девушкой, успев выскочить из сжимающегося кольца. Изо всех сил перебирая ногами и крича в спину своей спутнице, что бегу вслед за ней, не оборачиваясь, я рванул прочь от места битвы.

Бежали мы недолго – минуты три–четыре, на большее у нас не осталось сил. Догнав упавшую на землю и пытающуюся отдышаться девушку, я свалился рядом с ней – сил стоять у нас не осталось. Положив рядом с собой глефу, я облокотился на рюкзак, вытянул начинающую неметь правую ногу и согнул в колене левую. Я даже не пошевелился, когда Ирума, бросив быстрый оценивающий взгляд на мою правую ногу, без слов вытащила из чехла на своём бедре нож, распорола штанину и припала губами к месту укуса. Наверное, пытается высосать попавший в рану яд – отстранённо подумал я. Мешать девушке я не стал – она лучше знает, как обращаться с ранами.

Моё лечение неожиданно затянулось – девушка высасывала из раны кровь вперемешку с ядом, периодически сплёвывая на землю, долго водила над раной руками… Потом, немного поколебавшись, сделала ножом разрез прямо в месте укуса и, продолжая высасывать идущую кровь, сплела какой–то лечебный конструкт – нити силы я видел, но само заклинание оказалось для меня слишком сложным. Закончив с лечением, Ирума подняла на меня глаза, в которых плескалась тревога вперемешку с отчаянием, и сказала:

– Плохо. Всё очень плохо. Основную часть яда мне удалось высосать, но часть уже впиталась в кровь, пока ты бежал, и с кровью разнеслась по всему организму. Заклинанием удалить остатки яда не получилось – он оказался не подвержен воздействию магии. Как и сами арахны…

– И чем мне это грозит? – подпустив в голос бодрости, спросил я. – Неужели придётся расстаться с ногой?

– Если бы ампутация ноги не позволила яду попасть в твой организм, я бы сразу отрезала тебе ногу. Потеря конечности – не слишком тяжёлая травма, любую конечность можно со временем вырастить. А вот иммунный к магии яд с неизвестными мне свойствами значительно опаснее.

– Речь идёт о возможности продолжения нашего путешествия? – переспросил я.

– Речь идёт о твоей жизни, Кейтон! – хмуро пояснила Ирума. – Яд проник в твой организм и продолжает действовать. Он в твоих мышцах, твоём сердце, твоём мозге. Твоё тело начинает мутировать, и мне не удалось прервать этот процесс – он уже запущен. Я лишь приостановила его, приглушив воздействие яда выработкой соответствующих антител. Однако это не полное излечение, а лишь небольшая отсрочка. В любой момент яд арахнов может пересилить мой лечебный конструкт и возобновить свою работу.